– Ребята, а как они отличают человека от вампира? – вдруг спросил он.

– Загар, шрамы, родинки, синяки, уродства, увечья, – устало начал перечислять Диего.

– Щетина, борода, зубы, в конце концов, – добавил Чиро.

– Вампиры безупречны, люди – нет. Ну или по запаху. Вампиры не пахнут для человеческого носа. А люди порой смердят так, что плакать хочется, – ответил Диего. – У твоего плана есть зерно разума. Я согласен.

– Чудесно. Даже если начнется драка, думаю, я смогу отвлечь их от тебя.

– Не вздумай лезть на рожон, Виктор. Ты погибнешь.

– Ой, скорее Марта согласится выйти за тебя, чем я сдохну от рук святоши. Идем уже отсюда, мне здесь не по себе.

Чиро спрыгнул с крышки саркофага и отряхнулся.

– Я объявлю общий сбор сегодня же. К вечеру мы будем готовы выступать.

– Нет. Так рано нельзя. Нужно дождаться, пока Дитрих потеряет бдительность. Я дам знать, когда и где, – сказал Диего. – Ты уверен, что с ней все в порядке? – вампир не находил себе места, тревога съедала его изнутри. Он тщательно это скрывал, но Виктор заметил, как трепещет жилка у него на шее. Сердце Диего билось слишком часто, он волновался. А если учесть, что Диего был невозмутим последние пару лет, которые он его знал, эта тревога была более чем заметна.

– Я не знаю, отец – мрачно констатировал Чиро.

– Он ее пытает? – Диего сжал кулаки так, что костяшки побелели.

– Не думаю. Вряд ли он будет это делать, он уже обвинил их обоих. Признание ему не нужно, он и так может повесить на них все, что захочет.

– Дитрих старший был маньяком. Думаешь младшенький чем-то лучше? – спросил Виктор, потирая плечи, чтобы согреться.

– Боже, зачем ему это? – обреченно спросил Диего. – Я должен быть там и защитить ее.

– Ну, тогда не будем тратить время, – сказал Чиро.

Все трое направились ко входу в склеп, откуда пришли. Виктор с трудом заставил себя войти под мрачные мраморные своды последнего пристанища какого-то воина, павшего на этом поле. Но оказавшись в знакомом коридоре, он поспешил к себе, чтобы подготовиться. Впереди их ждало приключение. Он со своим старым другом снова будет играть в игры с вновь объявившимся Дитрихом.

Чиро действительно не знал, что случилось с Мартой. Самое страшное подозрение закралось в его сердце и разрасталось там, подобно чумной язве. Он не смел поделиться своим страхом с отцом, но Диего и сам пребывал в таком же страхе. Никто из них не мог почувствовать ее, не мог услышать ее сердца, ее мыслей, а это могло значить только одно…

12

Обитатели монастыря были разбужены криками и звоном оружия. Анна испуганно выглянула из кухни, с ужасом обнаружив истекающую кровью Марту на лестнице.

– Мисс Марта, Господи Боже! – она бросилась к ней, путаясь в юбках, упала на колени в лужу крови. Ее тут же окружили солдаты, подхватив под руки, женщину оттащили. – Уберите руки, убийцы! Как вы посмели, в святом месте! Будьте вы прокляты! – яростно сопротивляясь, кричала Анна, затем просто разрыдалась. – Девочка моя, что же они с тобой сделали! За что?!

– Мама! Пустите ее! – с лестницы сбежал Питер, буквально влетев с кулаками в отряд солдат, пытаясь отбить свою мать, но один удар по затылку заставил и его оказаться на полу и утихнуть. Анна лишилась чувств, ее обмякшее тело бросили на кухне.

Томас и Дориан были более осмотрительны. Они вышли из своих комнат и смотрели на происходящее со стороны, бешено обдумывая, как им поступить. Вид мертвой Марты, лежащей в луже крови у лестницы, заставил Томаса пошатнуться. Он никогда раньше не видел ничего подобного.

– Эй, вы! – крикнул Дитрих, поднявшись.

– Да, Ваше преосвященство, – невозмутимо ответил Дориан.

– Вы кто такие?

– Мы всего лишь простые слуги, Ваше преосвященство. Я на огороде работаю. Том вообще слабоумный, он мне помогает, чем может, – Дориан молился про себя, чтобы граф не стал возмущаться. Но то ли тот понял его план, то ли просто был не в состоянии говорить, так что просто кивнул. – Та нервная женщина – кухарка, а тот паренек – ее сын. Мы тут работаем, да. Как померли все, только мы и остались.

Габриель презрительно смерил их взглядом и прошел мимо, отмахнувшись, словно от комаров. Его преосвященство решил не пачкать своих ног пылью местной черни. Дориан вздохнул спокойно. Томас испуганно посмотрел на него.

– Что происходит? – тихо спросил он.

– Я не знаю, но лучше помалкивай.

– Ты, как там тебя? – окликнул их Дитрих.

– Дориан, Ваше преосвященство.

– Хватай своего придурка и уберите эту тварь. Бросьте ее в подвал ко второму, – приказал он, указав на тело Марты. – Пусть гниют там, пока я не решу, что с ними делать.

Том побледнел и принялся качать головой.

– Я не смогу, не надо…

– Будет сделано, Ваше преосвященство, – ответил невозмутимый Дориан, а затем быстро зашептал: – Идем, мы должны. Марта была хорошим человеком. Отдай дань ее памяти, иначе они будут пинать ее тело и плевать на нее. Ты этого хочешь?

Томас сглотнул и снова отрицательно покачал головой. Они спустились вниз.

– Бери ее за руки. Я возьму ноги.

Дрожащими руками граф взял Марту за тонкие бледные кисти, с ужасом ощутив, насколько они холодные. Дориан подхватил ее за ноги, прошептав:

– Простите, мисс.

Она оказалась на удивление легкой. Оставляя кровавую дорожку на пути к подвалам, они донесли ее до караульного.

– Кто такие? – грубо бросил он, встретив их мечом.

– Слуги, сэр. Несем тело охотницы в темницу, Его преосвященство приказали бросить ко второму.

Твердолобый стражник почесал затылок, ухмыльнулся, поддел мечом край сорочки, пытаясь заглянуть под одежду. Томас внезапно закричал и отпустил ее руки. Марта упала на пол, охранник так и не увидел ее грудь.

– Ах ты! – он замахнулся на графа, но Дориан заступился:

– Он слабоумный! Прекратите! Он просто болен! – закричал он.

Томас выпучил глаза и, вскрикивая, принялся чесаться, словно по нему ползали пауки. Стражник плюнул на пол.

– Идите! Чтоб я вас тут больше не видел, идиоты! – сердито бросил он.

– Храни вас Господь, сэр, – поблагодарил Дориан, с трудом сдерживаясь, чтобы не дать ему пинка.

Кисти Марты были скользкими от крови. Томасу хотелось плакать, но он не мог. Словно слез больше не было. Он просто не мог позволить этому уроду дотронуться до Марты. Она и правда заслуживала лучшего. Взяв ее безжизненное невесомое тело, последние обитатели монастыря, прикрывшись маской послушания и покорности, бережно понесли свою наставницу туда, где ее покой будет надежно охраняться.

Малькольм вскочил и бросился к дверям, едва заслышав шаги. Он уже сжал кулаки, готовясь ударить любого, кто войдет, но услышал голос Дориана.

– Приказ Его святейшества, – сказал он. Замок заскрипел, дверь распахнулась. Сердце охотника болезненно екнуло в груди. Они внесли ее тело внутрь, кровь с ее волос капала на пол. Было слишком много крови. Вся ее сорочка была пропитана ей.

– Марта, – прошептал он глухо. – Положите ее здесь.

Дориан и Том аккуратно уложили девушку на подстилку в углу. Малькольм был убит горем. Весь боевой дух покинул его. Он опустился на колени рядом с телом и осторожно положил ее маленькую головку себе на ноги, аккуратно убрал липкие, пропитанные кровью пряди с этого прекрасного личика. Глаза ее были широко распахнуты и полны животного страха. Охотник поднял вымученный взгляд, полный умирающей надежды, словно ища поддержки, словно они могли сказать, что все хорошо, она просто шутит. Ведь сколько раз она была на волосок от смерти, и, казалось бы, он видит ее в последний раз, а потом его сестра по оружию хмуро бросала на него полный презрения взгляд и шла ужинать, как ни в чем не бывало. Но никто ничего не сказал. Марта не ударила его по плечу и не посмеялась, какой он легковерный. И даже этот ее полный презрения взгляд не подогрел его недовольство. Как много он бы отдал сейчас, чтобы она дышала…

Дориан положил руку на его плечо. По его щекам бежали слезы.

– Мне жаль, – сказал он. Томас тихо всхлипнул рядом. Малькольм молча кивнул, рассеянно переводя взгляд на это лицо. Гримаса боли и ужаса застыла на нем. Малышка Марта до последнего не верила, что это возможно. Никто не верил. Сама смерть отступила перед ней в страхе, но вот и она взяла свое.

– Это моя вина, – тихо произнес он. В этих коротких словах прозвучало столько боли, словно ему душу наизнанку вывернули. Томас снова всхлипнул. Малькольм взял Дориана за руку, перевел взгляд на стражника, недовольно посматривающего на них. Затем сказал:

– Ты помни мои уроки, брат мой. Помни их. Почти память нашего брата Дэрила за меня. Сделай это. Ты достоин.

Дориан молча кивнул.

– Шевелитесь, а то и вас тут запру. Весело вам будет с мертвечиной, – загоготал охранник.

– Проявите уважение! – взорвался Томас.

– Что ты там сказал, сопляк? – охранник обнажил меч.

– Он слабоумный! Совсем того! Простите его!

– Да, подобрали его, когда у свиней еду воровал, – поддержал Малькольм, из последних сил стараясь усидеть на месте.

– Пошли вон, – проворчал охранник. Том в последний раз посмотрел на охотников и вышел. Дверь закрылась.

Малькольм погладил Марту по холодной щеке, попытался оттереть кровь, но его ладони сами кровоточили. Хватать лезвия мечей голыми руками было опрометчиво. Но больно не было. Сердце в груди разбилось на миллионы острых осколков, которые исполосовали душу в мелкую полоску. Даже дышать было больно.

– Я идиот, Марта. Прости, умоляю тебя, прости меня, – взмолился он, уткнувшись в ее безжизненное тело. Сердце ее не билось, она не дышала. Кровь из ран все лилась и лилась, заливая все вокруг. Стрелы обломились у самого основания, или их обломили, Малькольм не знал. Из груди наконечники не торчали – стрелы застряли в теле. Он не мог их извлечь. Охотник осторожно прикрыл ей глаза. Эти огромные желтые глаза. Как он любил смотреть в них, когда она смотрела на огонь. Тогда они становились такими волшебными, словно янтарный закат летом.