— Да, около двух часов тому назад. Как раз с последним отливом.

— Они наняли эту карету у вас?

— Нет, мы предоставляем лошадей и экипажи внаем только для местного пользования, а не для поездок на дальние расстояния. — Конюх потрепал по холке животное, которое чистил. — Эту карету наняли в Бристоле, а упряжка работает на дороге из Бристоля в Лондон. Лошади немного отдохнут, и утром мы отправим карету с ними обратно в Бристоль. Сегодня им изрядно досталось.

Роб смотрел на море, и лицо его все больше мрачнело. К этому времени похитители были уже далеко и могли направиться в любую сторону.

— Сколько человек было в карете?

Конюх ненадолго задумался.

— Четверо. Кучер, охранник и двое мужчин внутри.

В разговор встрял парнишка:

— И женщина! Очень симпатичная блондинка.

Обрадовавшись хотя бы тому, что его предположения подтвердились, Роб спросил:

— Она не выглядела раненой или пострадавшей?

Конюх нахмурился.

— Вы чертовски любопытны.

— Я сыщик уголовного полицейского суда. — Роб призвал на помощь полномочия представителя охраны порядка. — Молодую леди похитили, и я должен найти и спасти ее.

— Сыщик? — ахнул парнишка, и глаза его восторженно расширились. — Так эту девушку похитили? Один из мужчин вел ее под руку, а она шла такая поникшая, растерянная.

Павшая духом блондинка? Должно быть, мисс Сара лишена той энергии и жизненной силы, что прямо-таки бьет ключом в ее сестре. Что ж, тем быстрее нужно ее спасать.

— Вы знаете, куда направилось судно?

Конюх с сожалением покачал головой, но мальчишка заявил:

— В Ирландию. В Корк[5].

— Ты уверен? — Роб напрягся, лихорадочно просчитывая варианты. Вдохновленные примерами американской и французской революций, многие ирландцы горели желанием сбросить английское иго и превратить свою страну в республику — и Корк стал средоточием подобных устремлений. Неужели похищение было совершено по политическим мотивам? Учитывая титул Эштона, это было вполне возможно.

Парнишка яростно закивал головой.

— Я слышал, как охранник и кучер спорили о том, сколько времени им понадобится, чтобы при таком ветре достичь Корка.

— Отлично! Можешь описать их судно?

— Двухмачтовый шлюп, — ответил вместо сына конюх. — На корме написано «Святая Бригитта», а на носу — фигура святой.

Роб окинул взглядом гавань, осматривая вытащенные на берег рыбацкие лодки.

— Мне нужна самая быстрая из здешних посудин. Кто ее владелец?

Конюх растерянно заморгал.

— Я смотрю, вы не любите терять время.

— У меня нет свободного времени, которое можно терять, — резко бросил в ответ Роб.

Глава пятая

Три дня, проведенные в качестве жертвы похищения, лишили Сару способности относиться к собственному положению романтически. Ее похитители не отличались разговорчивостью, но плавание на корабле, длившееся целый день, закончилось в порту, явно в Ирландии, хотя Сара и не знала в точности, где именно. Впрочем, он выглядел слишком маленьким, чтобы оказаться Дублином.

Ее в мгновение ока затолкали в очередной экипаж, который выглядел куда потрепаннее английской кареты. Такой спешки, как в Англии, больше не наблюдалось, но они старались двигаться с максимально возможной скоростью по здешним разбитым дорогам.

Когда стало слишком темно для того, чтобы ехать дальше, они остановились в каком-то большом доме. Сару заперли в каморке под лестницей, кинув ей грубое одеяло. На следующее утро они вновь устремились на запад, в глубь страны. Сара отказалась расставаться с одеялом и теперь куталась в него, как в накидку.

Следующую ночь они провели в таком же доме, и ее опять заперли, на сей раз — в отвратительном погребе, где хранились овощи и корнеплоды. Здесь было темно, сыро и холодно, по полу ползали какие-то твари, а в воздухе стоял омерзительный запах гнилой картошки.

Сара принялась осторожно осматривать помещение, надеясь отыскать способ сбежать отсюда. Неудивительно, что она ничего не обнаружила. Уж в чем в чем, а в осторожности похитителям отказать было нельзя. Она плотнее закуталась в одеяло и просидела всю ночь не сомкнув глаз, чудом не поддавшись истерике. Только осознание того, что плач и мольбы ничем ей не помогут, а, напротив, лишь навредят, помогало ей держать себя в руках.

Она попыталась думать о хорошем: о своей сестре и ее первом ребенке, о родителях и о том, что семья никогда не перестанет искать ее. В холодной и дурно пахнущей темноте Саре было очень трудно сохранять оптимизм. Она едва не разрыдалась от облегчения, когда утром похитители выпустили ее из погреба.

Долгими днями трясясь в карете, она старалась сохранить холодное высокомерие настоящей герцогини, в то же время внимательно прислушиваясь к разговорам в надежде узнать что-либо полезное. Некоторые беседы велись на ирландском и, таким образом, оставались для Сары совершенно непонятными, но из разговоров на английском становилось очевидно, что Флэннери и его люди были членами какой-то тайной организации, а на ночлег останавливались в домах своих сообщников.

Вся эта секретность навела девушку на мысль, что ее похитили не простые бандиты. Не исключено, что они хотели захватить герцогиню в политических целях. И не улучшится ли ее положение, если она признается, что является всего лишь мисс Сарой Кларк-Таунсенд? Пожалуй, нет. Если им требовалась герцогиня, то, узнав, что она таковой никогда не была, ее могут убить.

Что ж, по крайней мере, она еще жива.


К тому времени, как Роб добрался до Корка, он отставал от похитителей уже на целый день. Но несмотря на это, он все-таки побывал в нескольких тавернах, чтобы понять, какие настроения царят в городе. Он узнал, что по-прежнему царят мятежные настроения и что на юго-востоке Ирландии возникла новая организация — «Свободная Эйре»[6]. Говорили, что она придерживается куда более радикальных методов, чем «Объединенные ирландцы»[7], партия либерального толка, в состав которой входили протестанты, католики и раскольники-диссентеры[8]. Никаких доказательств того, что за похищением стоит «Свободная Эйре», у него не было, но интуиция подсказывала ему, что он прав.

Роб купил двух сильных, выносливых верховых лошадей и двинулся по следу похитителей на запад, в самое сердце Южной Ирландии.


Карету трясло немилосердно, об отдыхе оставалось только мечтать, и Сара сидела, как и прежде, вцепившись в поручень, и любовалась насыщенно-зеленым и преимущественно очень мокрым пейзажем за окном. Ехать верхом было бы куда удобнее и быстрее, чем в этом старом, разболтанном экипаже, но она решила, что похитители не хотят предоставлять ей ни малейшей возможности сбежать.

Что ж, это было мудро с их стороны: заполучив лошадь и хотя бы тень шанса, она умчалась бы прочь, как ветер, при первом же удобном случае. Хотя вряд ли Сара ускакала бы далеко. По-ирландски она не говорила и привлекала бы внимание как гусыня в стае голубей. Тем не менее это ничуть не помешало бы ей попытаться.

Когда сгустились сумерки, они свернули на проселочную дорогу, которая в конце концов привела их к большому каменному дому, очень походившему на жилище приходского священника. Похитители препроводили ее внутрь, и Флэннери, не обращая на нее внимания, заговорил о чем-то по-ирландски с пожилым хозяином, который вдруг с сомнением в голосе обратился к ней на английском языке, хотя и с сильным акцентом:

— Вы действительно герцогиня, дитя мое?

В том, что его обуревали сомнения, ничего удивительного не было. За минувшие дни Сара столько раз попадала под дождь, что ее золотистое платье превратилось в обноски, а о том, что творится с ее прической, она даже думать боялась.

— Герцогини бывают разными, — сухо ответила она. — К примеру, голодными.

Флэннери презрительно фыркнул:

— Не суетись, МакКарти. Я кормил ее драгоценную светлость вареной картошкой с молоком, чтобы она на собственной шкуре испытала, как живут ирландские крестьяне.

— Но ведь она герцогиня! — воскликнул МакКарти, явно шокированный до глубины души.

— Тем более ей следует узнать, как живут простые ирландцы, — парировал Флэннери.

Сара все больше убеждалась в том, что ее похитили по политическим мотивам. Она уже не раз спрашивала себя, куда же ее везут, в конце концов. Судя по тому, что она слышала, Сара должна была предстать перед руководителем некоей таинственной организации. А что потом — выкуп? Лишение свободы? Зрелищная казнь «герцогини» на глазах публики под выкрики политических лозунгов?

Иногда Сара жалела о том, что у нее такое богатое воображение.

— Прошу вас следовать за мной, ваша светлость, — вежливо обратился к ней МакКарти.

— Прекращай раболепствовать перед нею! — прорычал Флэннери. — Мы намерены избавиться от всех этих проклятых аристократов!

МакКарти нахмурился.

— Да, но при этом вовсе необязательно грубить женщине.

Флэннери возмущенно фыркнул, но у него хватило ума не спорить с хозяином.

— Можешь угостить ее картошкой, а я пока посмотрю, хорошо ли запирается твоя кладовка, чтобы оставить ее там на ночь.

МакКарти окинул Сару извиняющимся взглядом, после чего повел вновь прибывших в просторную кухню в задней части дома. Флэннери открыл дверь кладовки и принялся осматривать ее, а МакКарти по-ирландски заговорил с Бриджет, красивой рыжеволосой кухаркой, отдавая ей какие-то распоряжения.

Девушка поставила в камин чугунок с тушеной бараниной, чтобы подогреть ее. Это блюдо предназначалось для мужчин, а Саре она поджарила картошку с луком. Политая маслом и посыпанная петрушкой, картошка получилась восхитительной на вкус. Как и густое цельное молоко — до сих пор Саре приходилось довольствоваться вареной картошкой и разбавленным молоком, весь жир с которого уже был собран.