— Тот факт, что ты больше не работаешь со мной, отвратителен с моей точки зрения, но, вероятно, приятен с твоей. — Киркланд нахмурился. — Вы оба, конечно, не могли не задуматься о том, что попытка похищения герцогини Эштон была предпринята по политическим мотивам.

Эштон кивнул.

— Я ничего не слышал об организации под названием «Свободная Эйре», но полагаю, это радикалы, которые хотят, чтобы англичане ушли из Ирландии. Похищение герцогини можно рассматривать как удар по аристократии, хотя я не совсем понимаю, почему им понадобилась именно Мэрайя. В Ирландии у меня нет ни клочка земли.

— Они не побрезговали бы получить с тебя крупный выкуп, — сухо заметил Роб. — Тот факт, что твое поместье расположено в Уилтшире и до него добраться легче, чем до прочих герцогств, может служить объяснением, почему мишенью был выбран именно ты. У тебя появились новые сведения, Киркланд?

Тот ответил вопросом на вопрос:

— А ты не узнал о них чего-нибудь нового, о чем забыл сказать мне, когда отправлял свой рапорт?

Роб нахмурился, припоминая. Он очень устал на тот момент, когда писал первые, самые важные письма, посему старался быть немногословным.

— Я упоминал о том, что их руководителем может быть женщина? Хотя не стал бы утверждать со всей определенностью, поскольку это выяснилось в ходе разговора, состоявшегося на открытой воде, когда мы отплывали из Кинсейла. Это имеет какое-то значение?

— Только в том случае, если она — француженка. У меня есть доказательства того, что Франция с целью вызвать волнения на задворках Англии тайно финансирует некоторые из самых радикальных групп, борющихся за независимость Ирландии.

Роб негромко присвистнул.

— Звучит вполне логично. Кое-кто из ирландцев готов принять помощь самого дьявола, если это поможет им изгнать британцев из Ирландии.

— У них могут возникнуть проблемы и с изгнанием французов, — заметил Адам. — Но вряд ли подобные соображения остановят яростных фанатиков.

— Ты ничего не слышал о вмешательстве Франции? — осведомился Киркланд.

Роб нахмурился, размышляя.

— Они должны были располагать значительными средствами, чтобы осуществить налет на Ральстон-Эбби с последующим отступлением. Но реальных доказательств этому я не видел. Тебе нужно поговорить с моим кузеном Патриком Кэссиди, тем самым священником, что присутствует на свадьбе.

— Для чего он приехал в Келлингтон?

— Чтобы убедить меня заняться Килваррой, поместьем Келлингтонов в Ирландии, — пояснил Роб. — Поскольку я согласился, то он пребывает в любви и милосердии по отношению ко мне — до определенного предела, разумеется. Пожалуй, он не откажется поговорить с тобой.

Киркланд пристально смотрел на друга.

— Он радикал?

— Он, безусловно, хочет, чтобы англичане ушли из Ирландии, — ответил Роб. — Но он не поддерживает насилие и является членом организации «Объединенные ирландцы», а это умеренная группировка, хотя, подозреваю, он многое знает о том, что происходит в его стране.

— Ты представишь нас друг другу? — Киркланд устало улыбнулся и поднялся. — Будем надеяться, что твой кузен выпил достаточно эля, чтобы у него развязался язык.

— Он не скажет тебе ничего, что может быть сочтено предательством, — предупредил его Роб. — Но он пришел в ужас, когда я рассказал ему о злонамеренном похищении молодой женщины, которая вот-вот должна была родить. Его стоит расспросить. Но я хочу присутствовать при вашем разговоре.

Киркланд удивленно приподнял брови.

— Я не собираюсь зажимать ему пальцы в тиски, Роб.

— Знаю. Но в моем присутствии он будет чувствовать себя свободнее.

Киркланд кивнул, соглашаясь, и направился к двери.

— Пойдем поищем святого отца. Уверен, у него найдется что рассказать нам.

А Киркланд точно сумеет извлечь из этого выгоду.

Глава тридцать четвертая

Солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом, но веселье было еще в разгаре, когда Роб разыскал наконец Сару. Она ничего не смогла прочесть по его лицу, разве что поняла, что выглядит он далеко не таким счастливым и беззаботным, как раньше.

Он склонился над ее рукой.

— Самое время удрать отсюда, миледи.

— Я готова, — ответила она. — Быть невестой — это, конечно, очень здорово и все такое, но я устала сохранять ауру очарования на протяжении многих часов.

При этих ее словах он слабо улыбнулся.

— Ты очаровываешь так же естественно, как дышишь. — Положив руку ей на поясницу, он направил ее к дому. Тепло его открытой ладони было очень… интимным.

Им понадобилось некоторое время, чтобы попасть в дом, потому что гости то и дело останавливали их, дабы поболтать и пожелать им счастья, но в конце концов они все-таки оказались внутри. Когда они поднимались по лестнице, Роб спросил:

— Твоя комната или моя?

— Хозяйские апартаменты, — ответила Сара. — Там довольно приятно, и я подумала, что символизм сейчас вполне уместен.

— Начать новый этап жизни в новом месте? Ты права, в спальнях, которые мы занимаем, нет ничего необычного. — Когда они свернули в коридор, он добавил: — Спасибо за кабинет. Благодаря твоим усилиям он изменился до неузнаваемости.

— Очень хорошо. Поскольку ты часто там уединяешься, он должен выглядеть уютно.

В конце коридора было несколько дверей, ведущих в комнаты, которые и образовывали главные апартаменты. За большой дверью в самом центре находилась гостиная, тогда как остальные двери выходили в гардеробные, чтобы слуги могли приходить и уходить незамеченными.

Роб уже потянулся к центральной двери, когда Сара сказала:

— Они заперты. Я не хотела, чтобы кто-нибудь устроил нам внутри свадебные сюрпризы.

— Похвальная предосторожность, — одобрил Роб. — В большинстве своем подобные сюрпризы доставляют массу удовольствия шутникам, но никак не жениху и невесте.

Сара извлекла ключ из-под вазы, стоявшей на столе в коридоре, и отперла дверь. От ее внимания не ускользнуло, как Роб внутренне подобрался, прежде чем переступить порог. В этом и заключалась проблема домов, в которых жили и умирали целые поколения. Здесь всегда остаются воспоминания, и не все из них приятные.

Они вошли в короткий коридорчик, который вел в гостиную, расположенную между двумя спальнями. Роб взял ключ, запер дверь, а потом повернулся и заключил Сару в объятия.

Это было не проявление страсти, а выражение привязанности и заботы. Она прильнула к нему, мурлыча от удовольствия, обхватила руками за талию и уткнулась лицом ему в плечо. Мэрайя была права: за последние дни они с Робом слишком мало времени провели вместе, и сейчас, в его объятиях, ей было очень уютно и покойно.

— Я рад, что мы больше не находимся у всех на виду, — прошептал он. — Постоянно быть добродушным и веселым владельцем поместья очень утомительно.

Сара сдавленно фыркнула:

— Ты предпочитаешь незаметно держаться на заднем плане, не так ли?

— Незаметность мне больше по душе, — согласился он. — Но из вас, моя графиня, получилась превосходная хозяйка дома.

— Благодарю вас. — Она еще теснее прижалась к нему. — Вся заслуга принадлежит платью герцогини, которое подарила мне Мэрайя. В нем любая женщина почувствует себя важной дамой.

— А я еще спрашивал себя, как это ты умудрилась за такое короткое время найти столь роскошное одеяние. Мне следовало бы догадаться. Тебе повезло с родственниками.

— Теперь это и твоя семья тоже, — напомнила она.

— Верно, — задумчиво протянул он. — Но мне нелегко привыкнуть к мысли, что отныне герцог Эштон — мой зять.

Сара запрокинула голову, глядя ему в лицо.

— Но ты же знаешь Адама целую вечность.

— Да, но он всегда был герцогом, тогда как я оставался всего лишь младшим сыном, потом младшим учеником, а в последнее время — еще и наемником для проведения особых расследований. А стать членом семьи — совсем другое дело. Моя жизнь отныне похожа на перетасованную колоду карт.

— Это действительно так, — согласилась она. — Ты все еще сомневаешься в том, стоило ли тебе становиться графом?

— Да. — Роб улыбнулся. — Но я рад, что теперь в моей жизни появилось место для жены.

Он отпустил ее и сделал два последних шага, входя в гостиную и снимая сюртук и галстук. Бросив их на спинку стула, он наконец обратил внимание на окружающую обстановку. Последние лучи заходящего солнца жидким золотом вливались в окна, окрашивая в ласковые тона элегантную мебель и вазы с яркими цветами, расставленные по всей комнате.

— Мы случайно не ошиблись домом? — пораженный до глубины души, поинтересовался он. — Здесь все совсем не так, как я помнил. И лучше. Много лучше. Когда ты только успела сделать перестановку?

— Мы с Мэрайей побывали на чердаке и нашли там старую мебель, — пояснила Сара. — А все остальное — вопрос нескольких рабочих рук.

— Это же колоссальный труд! Однако результат того стоит. У меня больше нет чувства, будто все здесь принадлежит моему отцу. — Роб уселся, чтобы снять сапоги, а потом взял Сару за руку и принялся обследовать апартаменты. Спальня графа привела его в восхищение, и он заглянул в гардеробную, где уже была аккуратно сложена его собственная одежда.

— Вижу, Харви тоже было чем заняться. Да, мой гардероб смотрится здесь убого. Насколько я помню, туалетная комната графини в два раза больше, поэтому я надеюсь, что твой гардероб очень велик.

— Моя гардеробная устраивает меня как нельзя лучше. — Она улыбнулась, предвкушая его удивление. — Открой следующую дверь.

Он повиновался и замер на месте как вкопанный.

— Боже милосердный, римская баня! Вот этого раньше точно не было.

— Для обустройства этой ванны и ватерклозета, который находится за дверью, пришлось уменьшить туалетную комнату графини, — пояснила Сара. — По словам Гектора, через несколько лет после смерти твоей матери у твоего отца появилась любовница с экстравагантными вкусами. Это она убедила его приобрести мебель в египетском стиле и оборудовать вот эту ванную комнату до того, как наскучила ему.