– Мы подумаем, и завтра вам перезвоним, - встаю с кресла и, обнимая Кирс за плечи, вывожу ее из кабинета. Она очень расстроена и с поникшими плечами идёт по коридору.

– У меня нет таких денег, я всё, что было, перечислила на маму.

– Ты и не думай об этом, я оплачу. Только мне ответь – ты хочешь эту операцию?

Она останавливается и поворачивается ко мне. Смотрит на меня с непониманием и опаской. Черт, она не одобряет это.

– Что значит оплачу? Ты представляешь, какие это деньги? С какой стати ты будешь за меня столько платить?

Ссориться с ней посреди больницы не представляю хорошей идеей, поэтому не ответив, сильнее прижимаю ее к себе и иду к выходу.

– Давай где-то поедим.

Заехав и пообедав в ресторане, я везу Кирс на своё любимое место – набережную, где хорошо подумать, голова от переизбытка свежего воздуха очищается от ненужных и тяжёлых мыслей. Оставив машину и взявшись за руки, мы медленно гуляем по набережной, время от времени ловя восторженные весёлые взгляды прохожих, раздавая автографы и фотографируясь с поклонниками, теперь уже нашими общими.

Немного успокоившись и всё обсудив, Кирстен всё же решается на процедуры, понимая, что для меня это не такие уж и большие деньги, которые за пару-тройку месяцев мы могли бы с Джоном просто где-то просадить.

Она смягчается и я вижу теплоту и благодарность в ее взгляде – то, чего мне так не хватало. Ее искренности, которую она прятала, как я понимаю теперь за недоверием и страхом. Моя девочка, наконец, раскрылась.

Довольно весёлые и уставшие от прогулок к вечеру мы возвращаемся ко мне. И снова еще на подъездной дорожке я слышу смех, шум и музыку в моём доме.


Anastasia feat. Ben Moody – Everything Burns


– Бл*ть… – тихой руганью вспоминаю дурную привычку Джона два раза в месяц звать сюда кучу народу, как он говорит, для поддержания имиджа классных и гостеприимных парней. Я нервно кошусь на Кирс, для меня эта толпа народа – привычное дело, а вот как к этому отнесется она? Девчонка несмело проходит вперед, озираясь по сторонам, на везде тусующийся народ. На ее лице мелькают разные выражения, одно моментально сменяясь другим. Настороженность, опаска, неодобрение. Черт, походу для нее это слишком.

Я совсем забыл о Джоне с его тусней, нужно было его предупредить, чтоб не заявлялся сюда с ними.

– Ты наверное устала? – обнимаю ее за плечи, придвигая к себе ближе, - давай я тебя отведу наверх и разгоню нахер эту толпу.

– Это ваши друзья? – она растерянно оглядывает парней и девушек, разгуливающих и стоящих в каждом углу дома.

– Нет, не моих, я их знаю, но это тусовка Джона. Он говорит, для поддержания моего имиджа.

– Так-же, как и случайный секс с фанатками? – тихо спрашивает она, не смотря на меня.

Бл*ть. Что?

– Что? – резко разворачиваю ее к себе, - откуда ты это взяла?

– Нууу… - Кирстен опускает глаза вниз и замявшись, краснеет.

-О, кого я вижу! Никак сама мисс-шест к нам в округу наведалась!

Я резко вскидываю голову над Кирстен. Этот ядовито-приторный голос мне ни с каким другим не спутать. Твою мать, только ее здесь не хватало! Во мне всё начинает кипеть от злости. Чертова сука опять пришла терзать меня. Бл*ть, как же я не рассчитал этого? И вдобавок теперь и Кирс может достаться.

– Роуз, ты опять здесь?

Кирстен поднимает голову и с расширившимися глазами в ступоре смотрит на Роуз. Зная всю правду о нас, на ее лице отражаются удивление и ужас. Я наблюдаю, как ее взгляд медленно опускается вниз от лица и останавливается на животе. Она судорожно втягивает воздух и я понимаю, что пора прекратить эту сцену.

– Кирстен, идем наверх. Роуз, - я поворачиваю голову и из-за спины ей бросаю, - чтоб через 5 минут тебя здесь не было.

– И что, даже не познакомишь меня со своей новой девицей? Как тр*хается? Лучше, чем твои обычные прошмандовки?

Бл*ть, опять этот черный язык. Я действительно не хочу, чтобы Кирстен это слышала.

– Пошла на хер отсюда, – я разворачиваюсь и в раздирающем меня гневе больно хватаю под локоть Роуз, выволакивая из дома на крыльцо, – Кирстен, иди наверх, – последнее, что бросаю девчонке перед тем, как в силках выволочь Роуз на улицу.

– Какого хера ты тут разлагольствуешь! Тебе сказано было, пошла вон отсюда.

– Зато я вижу, как её ты бережёшь, - ядовито выплевывает полная ярости Роуз. – Бедная девочка хоть знает, что ты за урод? Может ее просветить?

– Не хватало, чтоб ты это делала.

– А кому же, как не мне. На чужое девица позарилась, на моё! – чётко отчеканивает каждое слово Роуз в гневе раздувая ноздри. – На хрена она тебе, Коннор? Ты хорошо подумал? Или тебе совсем похер испортить и загубить еще одну жизнь?

– Роуз, не начинай, – угрожающе поднимаю палец.

– А что ты мне сделаешь? – она тяжело смеется низким голосом, опускаясь до хрипа, – ты только и можешь, что орать на меня да выпроваживать. Разве не ты тогда ушёл? Не ты тогда меня бросил?

– Ты сделала тогда аборт, Роуз.

– Мы оба знали, что иного выхода нет. Мне нельзя тогда было рожать, ты помнишь, что говорил врач. Я тебе говорила, что сижу на сильных препаратах, а что ты? Тебе было на*рать на всё, ты гнул свою палку. Ребенок мог быть неполноценным, и ты это знаешь, – она тяжело выдохнув и сжав челюсть продолжила, – А что было после? Ты просто слинял заливать своё горе, оставив меня одну. А теперь говоришь, что я тебя променяла на других и я бл*дь, каких поискать?! Не ты ли меня такой сделал? Да, я только с теми, у кого есть деньги, но и любви как таковой для меня больше нет. Я любила только тебя, и ты это прекрасно знал, и я до сих пор… до сих пор тебя ненавижу. И с каждым появлением буду тебе каждый раз напоминать о том, что мы сделали. Ты, ты во всём виноват!

– Роуз, я не мог с тобой тогда оставаться, не мог… – снова это д*рьмо поднимается и я сажусь на корточки, обхватив голову руками. Тревога бурным тёмным туманом снова затуманивает разум. Черт, только не снова.

– Ты не можешь со мной по-нормальному поговорить… – она, прищурившись, хитро улыбается, –  а знаешь почему? Потому что любишь до сих пор. Ты сам это не говоришь, но знаешь… А давай, – она громче и более уверенно продолжает, – опровергни, что это не так, прямо сейчас. Скажи мне, что любишь ее, честно и открыто, по-настоящему.

Но я молчу. У меня просто ступор и язык как скован. Я хочу, но не могу ей ответить, меня снова гложет что-то темное внутри, а руки начинают трястись от страха неуверенности в себе.

– Что? Слабо? Вот оно, ты и сам не уверен в правде. Так что не морочь девчонке голову, я просто убедилась Коннор, что моё осталось моим и она, как и все другие, временная и лишняя в твоей жизни, – она отталкивается от перила лестницы и, убрав слезу со щеки сходит со ступеней, – но мне тут не рады сегодня, я пойду. И ты никогда меня не забудешь. Пока, малыш, – подмигнув, она сходит с крыльца и идёт к своей машине.

Черт. Что со мной творится? Почему я не могу ей возразить? Потому что мы оба знаем, что она права, права полностью. Только и Кирс мне дорога. Я просто должен разобраться в себе, я хочу и должен жить дальше. Я просто не уверен, что смогу всё заново начать с Роуз.

Просидев минут 10 чтобы всё обдумать, как быть с Кирс и успокоиться, я возвращаюсь в дом. Тусовка продолжается дальше, куча пьяного народу разгуливает по дому, но  Джона я не вижу. Подхожу к лестнице, и вижу как он спускается мне на встречу.

– Кирс у себя?

–Да чувак, но… – он как-то с недовольством и разочарованием одновременно хмыкает. – Она не захотела пойти наверх и подошла к двери за тобой. Я ее остановил, но она слышала все ваши разборки, ну и… - он чешет затылок и разводит руками, - вобщем она собрала сумку и вызвала такси. Я попытался ее задержать, но… ты и сам знаешь, я в твои дела не лезу, а тут мне совсем нечем крыть, всё не в твою пользу.

Блять, она всё слышала. Всё, до единого слова.

Дослушивая его слова, я взбегаю вверх по лестнице и бросаюсь к ее комнате. Но в дверях я медлю и негромко постучавшись, приоткрываю дверь. Все аргументы сейчас действительно не в мою пользу.

– Кирстен! – распахиваю дверь, но мне не нужно ее искать. Она сидит на кровати и дрожащими пальцами нервно теребит в руках мобильник. На полу рядом с ней стоит собранная сумка. Д*рьмо, она, кажется, действительно собирается уехать. – Кирс… – я подхожу к кровати и сажусь перед ней на корточки.

– Прошу… – она втягивает в себя воздух, закрывая глаза и выставив вперед руку, - не надо. Мобильник в ее руках дребезжит и она смотрит на экран. – Мне пора, - она шумно выдыхает, - скажи, она ведь правду говорила? Будь честным хоть с самим собой.

Но я молчу. Что мне ей сказать? Начать всё опровергать? Это бессмысленно и не даст результат. Мне трудно опровергать правду.

 – Похоже, что ты любишь всех и никого одновременно,  – она продолжает хриплым тихим голосом, со всхлипом сглатывая и убирая с лица скатывающиеся слёзы. – Сколько ты еще так разобьешь женских судеб?

– Кирстен, она…

– Она права Коннор. И я… я хочу найти причину остаться, но… – она шумно сглатывает, – не нахожу её. Я… мне очень жаль, что у вас так вышло и… и я не чувствую себя лишней в твоей жизни, но временной – да, пока ты не разберёшься в себе. Прошу, - она кладёт свою ладонь на мою руку, - разберись в себе. Не ради нас, ради себя, - она делает глубокий вдох, встает и берет свою сумку. Оглядев комнату, Кирстен останавливается у открытой двери, – прощай Коннор. – Она выходит, оставив меня сидеть на кровати, наедине со своим д*рьмом и неуверенностью.

Выхожу вслед за ней и смотрю на ее удаляющийся и пропадающий за входной дверью силуэт. Она ушла от меня, чтобы я разобрался в себе, но как понять, что для меня важно? Почему я их сравниваю? Кто же из них двоих мне дороже?