– Кирс… – медленно оседаю на корточки, поглаживая ее по боку ноги и прислоняясь лбом к её животу, - малыш, ты нужна мне, нужна, слышишь?

– Слышу, – еле слышный шёпот доносится до меня, и ее пальцы зарываются в мои волосы, поглаживая, – ты надолго?

– Насколько впустишь в свою жизнь.


Глава 15

Girls Aloud – Life got cold

Кирстен


Наконец я дома. Я устала. Жутко устала. Ощущаю это до кончиков волос. Вся эта обстановка вокруг меня вымотала: моё лицо побледнело от недосыпа, я похудела и часто нервничаю. Мне нужен отдых и мой дом мне поможет - здесь мне комфортно, уютно, кажется, что даже стены греют, хоть и нет сейчас нашей семьи. Каждый звук и скрип несёт в себе энергию родного и близкого, что понимаешь только вдали от дома.  Только в родных стенах я смогу разобраться в себе, что и нужно было сделать уже давно.

Еще неделя. Осталась неделя и всё, наконец, я перестану ездить в Нью-Йорк, общаться с Коннором и на одну проблему станет меньше. Хочу ли я победы в конкурсе? Зачем темнить, я знаю, что мы не выиграем, но то, что мы финалисты уже огромное достижение для нас и мы это не забудем никогда. Но остальное… остальное я хочу забыть, желаю всем сердцем.

Вспоминая его прикосновения по коже проходит холодок, меня слегка бросает в дрожь, которая растекается от самого сердца по всему телу. Коннор – это мечта любой девчонки, которая хочет сильного защитника. Он уверенный в себе, самодостаточный и независимый. Но это не моя мечта.  Его поступок…наш поступок перечеркивает всё, что было до этого. Он далеко не идеальный, как это преподносят для всех. И с этим можно мириться, но не с тем, когда ты сама понимаешь, что с этим человеком ничего не сложится. Друзьями нам не быть, я не смогу смотреть на него с обнимающей его новой девушкой, или смогу? Не знаю, я сама себя не понимаю. Куча противоречивых мыслей заполняют мою голову каждую секунду и нужно время понять, смогу ли я это пережить.

Я судорожно втягиваю воздух и смотрю на стену в одну точку. Встаю и прохаживаюсь по комнате, слегка касаясь ладонью выступов на мебели.

Но думаю, и быть кем-то большим друг для друга мы не сможем, этот человек совсем не того склада, он ждёт любви к себе, даже поклонения, но сам ли он способен на любовь? Изменить такого парня очень сложно, а может, даже это никому и не будет под силу.

Эти мысли разъедают, как кислота, расплавляя остатки уже призрачных помыслов и мечтаний. Я поднимаюсь к себе, беру из тумбы плеер и «Парфюмер. История одного убийцы». Мой выбор странный, но в одном мы немножко похожи. Он был одержим запахом, как и я сейчас своими бесплотными и разбившимися идеями. С книжкой в руках так и засыпаю, один на один со своими мыслями.

Утром, одевшись потеплее, я еду в университет. На улице морозно, едва уловимые взгляду и искрящиеся снежинки мягко опускаются на землю, немного припорошив дороги. Соседи в спешке бегут в машину, кутаясь в пальто от холодного и временами пронизывающего ветра. Горячее дыхание, лёгким облачком пара, растворяясь искрится, как и снежинки, быстро тающие на ладони и слегка покалывающие кожу от мороза. В воздухе витает зимой.

В коридорах университета возня и суматоха. Идёт подготовка к экзаменам перед рождественскими  каникулами. Все спешат, несут с  собой кучу учебников, конспектов, распечаток и разные электронные гаджеты, на ходу обмениваясь ими. Разделившись на две группы или, скорее всего, касты студенты громко кричат, дергают друг друга за одежду, стараясь зацепить груз на руках противника.  Агрессия растёт и заметно, что скоро будет драка. В воздух летят книги и множество листков. Но всё это заканчивается проходом учителя по коридору и звонком на пару.

Появившись на некоторых парах в университете и в деканате, я тоже допущена к экзаменам, как и большинство других студентов. Рэйчел мне поможет подготовиться к двум зачётам, догнать их по основной программе и я подтянусь, в том, что пропустила. Теперь, в немного приподнятом духе от оказавшихся не такими уж страшными несданными мной «хвостами»,  я могу поехать к маме в больницу и поболтать с ней, сперва заехав домой за мамиными вещами.

Когда я приезжаю домой, за пять домов от своего, где живет мистер Софрано, к моему удивлению обнаруживаю массивный мотоцикл Брента.

Брент?! Он здесь? Решил навестить дедушку?

Оставив машину на подъездной дорожке, я иду к дому мистера Софрано. Припаркованный к дому мотоцикл немного поменялся: на нём зимняя резина и надеты разные чехлы. Я совсем не разбираюсь в мотоциклах, но, очень похоже, что это для защиты от перепадов температуры и непогоды.

Дом мистера Софрано небольшой, как и у моей бабушки. В нём всего один этаж. Я давно не была в этом доме, но помню, что внешний ремонт был сделан совсем недавно, мама Брента нанимала строителей, подготовить дом к зиме и сделать отделочные работы и на стенах и на крыше. Вокруг дома расположен газон. Сколько помню, мистер Софрано тщательно следит за ним и регулярно скашивает газонокосилкой лишнюю на его взгляд траву. В нашем квартале его считают самым придирчивым к газону.

Ну, вот я и на крыльце, перед самой дверью. На мой стук, пожилой мистер Софрано открывает дверь.

– О, Кирс! Здравствуй, детка. Как мама? – участливо спрашивает мистер Софрано, улыбаясь.

– Хорошо, спасибо, поправляется. А это случайно не Брента? – указываю рукой на мотоцикл.

– Да, его. Брент! У нас гости!

Я слышу приближающиеся шаги, и за плечами деда возникает Брент.

– Привет мышка! Я тут проездом на пару дней, думал вечером забегу. Ты чего сейчас не в универе? – он проходит мимо деда и, наклонившись, целует меня в щеку.

Мистер Софрано поднимает брови, смеется, а я краснею от смущения и угрюмо смотрю на Брента. Да, друг детства, чего не позволишь, но это было неловко.

– Я уже оттуда, сейчас соберу вещи для мамы и поеду к ней в больницу.

– Тебя подвести?

– На этом? – слегка киваю в сторону мотоцикла.

– Да! Боишься? – он игриво смотрит, и кривая усмешка делает взгляд с хитрым прищуром.

Хитрец. Проверяет меня, как в детстве. И, кажется, даже, ничего не поменялось. Только вот семь лет прошло и мы повзрослели.

– Нет, соберусь за полчаса. Мистер Софрано, было приятно вас увидеть.

– Мне тоже, детка. Матери привет, пусть скорее возвращается к вам, не годится вам тут без присмотра быть.

– Хорошо, так ей и передам. – Перевожу свой взгляд на Брента, тот подмигивает и я, попрощавшись, иду к себе домой.

Брент у дедушки. Что удивительного, в принципе и ничего. Но…Брента здесь не было последних три года, если не больше. Последний раз мы виделись, когда я заканчивала школу, он приехал к деду со своей девушкой Эмили. Мы встречались всего пару раз, а потом мы с мамой и Кэвином уехали на побережье Атлантики и с тех пор я ничего о нём не слышала, только вскользь от мистера Софрано. Может, это я уже себе надумываю лишнего?

Собираю быстро сумку для мамы, на ходу обедая и слышу, как кто-то сигналит. Он уже здесь.  Открываю дверь и вижу мотоцикл перед крыльцом. Его владелец сидит в шлеме и держит второй в руках.

– Ещё две минуты и я готова.

– Жду мышка.

Езда на мотоцикле дарит несравнимые ощущения. Скорость и ветер придает ощущение лёгкости и невесомости. Совсем иначе, чем в машине. На какое-то мгновение чувствуешь себя свободным. Свободным от всех проблем и забот, от всего, что тебя заземляет.

По дороге мы почти не переговариваемся из-за шума ветра и быстро доезжаем до госпиталя. Брент идёт к маме со мной, но посидев у неё около 10 минут, выходит в коридор, оставив нас наедине.

Мама выглядит хорошо, с каждым разом она крепче и крепче. И настроение поднимается еще выше. Теперь она встает, ходит, даже может прыгать. Это самое лучшее, что со мной происходит за эту неделю и радость меня переполняет. Я смогла, я сделала это! Пусть на меня смотрят мужики, пусть я буду чьей-то выгодой, но это того стоит! Я могу крепко обнять свою маму, я могу с ней танцевать по палате, окрылённая переполняющими меня эмоциями, что и делаю, хотя понимаю, что со стороны это выглядит довольно глупо. Мне плевать, что обо мне подумают. Они совсем не знают, ценой каких усилий это достигнуто.

– А почему с тобой Брент? – удивляется мама. – А Коннор?

– Мам… – я тяжело вздыхаю. Ладони от волнения начинают потеть. Я так на выступлениях не волнуюсь, как перед мамой. Да её сердце и здоровье для меня главнее, но я вижу, что она уже достаточно крепка, чтобы я могла сказать ей правду. – Мама, он не придёт. Это всё не правда, только на камеру, для публики, но и то, только до окончания конкурса. Я уже сказала ему об этом. Ты меня осуждаешь?

– Нет Кирс,  – мама, наклонив голову, грустно улыбается, – мне тебя жалко. Я же знаю, какая ты у меня чувствительная девочка, всё всегда к себе примеряешь. Зачем же ты тогда вообще пошла на это? Зачем притворяться и показывать то, чего на самом деле нет? Ведь в это верят люди.

– Ну, это нужно было в какой-то момент нам обоим. А теперь нет. Всё начало идти совсем…совсем не так и пока мы не слишком заигрались в неправду,  мы решили это прекратить.

–Ты начала что-то к нему чувствовать, правда? – мама задает вопрос, звучащий как приговор. – Но ты боишься этого.

– Я… – я смотрю на свои руки, - я не знаю, мам. Нет, это не страх, я знаю, что могу ему доверять на сцене, но за пределами конкурса, в жизни… идёт борьба. Мы были конкуренты на шоу, но потом…появилась эта странная дружба, которая…Мам, я сказала ему о своих чувствах, открылась, но он…у него много женщин, такой не способен на то, чего хочу я, о чем хочется не просто мечтать.

Мама всё понимает, она не спорит, но и не жалеет. С ней можно поговорить как с подругой. Зря я боялась, она всё восприняла намного лучше, чем я предполагала. Поговорив ещё около получаса и узнав, что ее выпишут уже через две недели, я выхожу, где меня по прежнему ждёт Брент.