Гроза разразилась только в верхних комнатах Нейгауза и обрушилась на фрау фон Берг, вызванную в комнату маленькой принцессы. Елена осыпала глубоко обиженную даму градом безумных упреков, как будто она была виновата в том, что четыреста лет тому назад Нейгауз был построен слишком близко к отвратительному Альтенштейну! Это ужасное место, настоящая пустыня, и ясно как день, что разумный человек никогда не построил бы замок здесь, если бы не имел особой цели.

— Слыхано ли это — получить столь резкое замечание от ее высочества из-за такой… — принцесса от злости не нашла подходящего слова. Не хватает еще, чтобы она, принцесса Елена, просила прощения у фрейлины герцогини!

— О, ваше высочество, — сказала фрау фон Берг, которая молча выдержала всю бурю, — за что вам просить прощения, ведь ваша светлость ничего такого не сделала?

— Я просто не заметила ее, потому что не выношу ее, — объяснила принцесса.

Глаза почтенной дамы заблестели.

— Во всяком случае, ваше высочество, это было плохо, — мягко сказала она. — Ее высочество просто очарована своей подругой. Можно подумать, что прекрасная Клодина готовит любовный напиток в своем Совином доме. Как неприятна должна была быть эта сцена барону!

— Неприятна? — проговорила принцесса. — Вы думаете, что он без неудовольствия оставил игру, чтобы по приказанию ее высочества успокоить и вернуть свою кузину?

При этих словах принцесса вскочила со стула, обитого голубым кретоном, и подбежала к окну.

Фрау фон Берг видела, как она сжала кулаки, нервно топая ногой и едва сдерживая себя.

— Что ж ему было делать, ваша светлость? — спросила она. — Но, впрочем, это не невозможно, кто знает мужское сердце?

Она усмехнулась за спиной принцессы.

Та быстро обернулась, как будто ее ударили, и заметила улыбку своей поверенной. Сейчас же что-то пролетело над завитой головой женщины и упало у камина. Это был рабочий мешок принцессы из мягкого светло-голубого шелка с началом бесконечного вязания, и он, несомненно, направлялся в голову фрау фон Берг. Та поднесла платок к глазам и зарыдала.

— Не плачьте, — повелительно сказала принцесса. — Вы знаете, что я прихожу в бешенство, когда… Я вас слишком хорошо знаю, Алиса, вы злорадствуете.

— Ей Богу, нет, ваше высочество, — воскликнула плачущая женщина. — Я думаю, иногда улыбаются из сожаления. Кто же говорит, что улыбка относилась к вашей светлости. Мне жаль герцогиню. Ее высочество представляется мне ягненком, позвавшим в гости волка. Герцогиня обожает Клодину, и жалко, и смешно видеть, когда кто-нибудь осыпает нежностями своего злейшего врага.

Принцесса не отвечала. Она сидела за кретоновой занавеской на подоконнике и нетерпеливо болтала ногами, а горящие глаза ее смотрели на шоссе, видневшееся из-за парка.

— Что я могу сделать, когда люди слепы, — сказала она, наконец.

— Я думаю, ваша светлость любит герцогиню?

— Да, она добра, детски добра, и всегда очень внимательна ко мне. Но мама говорит, что она ни в чем не знает меры, и она это мне показала сегодня. Я не могу помочь ей.

Часы на шкафчике в стиле рококо со светлыми бронзовыми замками пробили семь. Принцесса нетерпеливо заметила это.

— Уже так поздно? — произнесла она. — Барон забывает, что мы хотели сегодня выбрать место для танцев.

— Может быть, ее высочество позвала его в свою гостиную, — сказала фрау фон Берг. — Фрейлейн фон Герольд поет каждый вечер, а барон, как известно вашей светлости, фанатично любит музыку.

— Но герцогиня знает, что у него гости! — воскликнула, сверкнув глазами, принцесса и угрожающе посмотрела на свою собеседницу.

— А если ее высочество прикажет? — мягко заметила Берг.

— Прикажет? Мы живем не в средние века. Пожалуй, в конце концов ее высочество прикажет, чтобы он женился на ее любимице!

Фрау фон Берг беззаботно ответила на, пожалуй, чересчур резкую шутку:

— Кто знает, ваша светлость, может быть, если бы этого сильно пожелала ее любимица!

Это было уже слишком для принцессы Елены. Она подбежала к Берг и схватила ее за плечи, худенькое ее личико было совершенно белым.

— Алиса, вы дурная, дурная — я чувствую. Вы умеете больно огорчать меня. То, что вы говорите, ужасно, но возможно. Алиса, я теперь никогда не бываю спокойна. Я хотела бы умереть, как сестра. Она по крайней мере была счастлива.

— Ваша светлость шутит?

— Нет, нет, я не шучу. Ради Бога, не считайте это за шутку. Я не знаю, что бы я сделала от радости, если бы та уехала совсем из наших гор. Почему она не уехала с герцогиней-матерью в Швейцарию? Зачем она сидит здесь?

— Да, действительно, зачем? — повторила Берг и поцеловала руку маленькой принцессы. — Бедное дитя, — прибавила она со вздохом.

— Ах, Алиса, найдите какой-нибудь выход. Укажите его мне, придумайте что-нибудь. Я не могу выносить сомнений, — страстно прошептала девушка.

— Я, ваша светлость? Что же я могу сделать? Если только случай не откроет глаза ее высочеству…

— Случай, — горько повторила принцесса.

— Как же иначе? Ее высочество не имеет никого, кто относился бы к ней так хорошо, чтобы оказать такую дружескую услугу.

— Хороша дружеская услуга! — насмешливо промолвила принцесса. — Скорее дело палача, потому что знание этого обстоятельства, я уверена, разобьет сердце Элизы.

— Ваша светлость, так, по-вашему, лучше смотреть, как систематически обманывают добрейшее, благороднейшее и симпатичнейшее существо в мире? Я должна сознаться, что понятия о дружбе бывают различными, — с упреком сказала Берг.

— Вы, вероятно, никогда никого сильно не любили, Алиса? Не любили так, чтобы скорее предпочесть смерть, чем лишиться любимого. Нет, вы этого испытывать не могли, ведь у вас вместо сердца пустое место! Не возражайте! От меня герцогиня ничего не узнает, тем более что-то весьма сомнительное, без неопровержимых доказательств.

Фрау фон Берг провела рукой по волосам принцессы; на ее глазах блестели слезы.

— Как может золотое, детски чистое сердце поверить такому обвинению? — тихо сказала она. — Герцогиня даже не признает доказательств.

Принцесса сняла ее руку.

— Пожалуйста, не держите себя так, словно у вас полные карманы доказательств, — сказала она, раздраженная прикосновением.

— Карманы у меня не полны, но достаточно одного доказательства, ваша светлость.

Лицо молодой девушки покрылось яркой краской от стыда.

— Это неправда, — повторяла она. — Ни одна женщина не бесчестна настолько, чтобы выказывать дружбу, обманывая. Вы ужасны, Алиса!

Принцесса вдруг вскочила и побежала в спальню, дверь с шумом захлопнулась за ней. Фрау фон Берг осталась одна в просто, но уютно обставленной комнате; по лицу ее снова скользнула усмешка. Потом она вынула из кармана записную книжку и взяла из нее письмо. «Вот оно!» — прошептала почтенная дама, с нежностью глядя на записку. Уже один раз этот клочок бумаги показал свою волшебную силу.

Принцесса Текла сидела у себя в комнате и писала герцогине-матери письмо, полное благородного негодования. Рядом слышались страстные рыдания. Фрау фон Берг вышла из комнаты, тотчас вернулась с водой и малиновым вареньем и вошла в спальню.

— Ваша светлость должны успокоиться, — нежно сказала она и приготовила прохладительный напиток.

Она стала на колени перед заплаканной молодой девушкой, которая сидела на диване.

— Не должно быть красных глаз; если я не ошибаюсь, сейчас приехал барон, — продолжала фрау, — там на столе лежат маски для костюмированного бала и большой выбор моделей от Ульмана.

Принцесса встала, дала фрау фон Берг причесать себя и освежить глаза.

— Что, я очень заплакана? — спросила она.

— Нет, нет! Очаровательны, как всегда, — ответила Берг.

Через несколько минут принцесса сбежала вниз, не желая пропустить ни секунды дорогого времени, глаза ее блестели.

В широко открытых дверях ярко освещенной столовой стояла Беата в своем сером с черным праздничном шелковом платье, которое она постоянно надевала к обеду.

— Мой брат просит извинить его отсутствие: он задержан его высочеством; пустой экипаж только что вернулся, — сказала она с легким поклоном.

Сияние исчезло с лица молодой девушки, она тихо села рядом с Беатой; старая принцесса не вышла из-за головной боли.

Графиня Морслебен с трудом удерживалась от зевоты; камергер тихо разговаривал с фрау фон Берг. Кроме этого, слышались только звон тарелок да голос Беаты, который, как всегда, звучал громко и отчетливо. Она разговаривала с принцессой, но та не отвечала и, не ожидая десерта, встала, сделала графине знак остаться и, как капризный ребенок, убежала в сад.

Когда часа через два Елена вернулась к себе, волосы ее были мокры от росы, а глаза распухли от слез. Эти глаза видели не то, что было перед ними, а комнату, в которой за роялем сидела девушка с белокурыми волосами, образовавшими сияние вокруг головы, а рядом стоял человек, которого чистый, великолепный голос очаровывал против его воли. Было от чего прийти в отчаяние.

— Позовите фрау фон Берг, — приказала она горничной. — Огня не надо.

Через несколько минут в дверях прошуршало шелковое платье красивой женщины, и маленькая дрожащая рука принцессы схватила ее руку.

— Доказательство, Алиса, дайте мне его, — прошептала она, продолжая дрожать, как в лихорадке.

— Вот, — спокойно сказала фон Берг и вложила в правую руку принцессы предательское письмо. — Я думаю, оно ничего не стоит. Бросьте записку, когда прочтете ее, ваша светлость.

— Хорошо, Алиса, благодарю, можете идти.

Принцесса пошла к себе в спальню и прочла записку при свете розового фонаря, висевшего посреди спальни.

— И несмотря на это, она ее друг? Бедная Лизель! — прошептала она.