- Моя племянница Лерочка, - представил Яков Иванович и с удовольствием поцеловал ее в щечку, Петр же на некоторое время приник к ее губам, чем несколько озадачил Ирину. Оказывается, на столе был прибор и для нее. О ней Петр почему-то не упоминал. Тост следовал за тостом, Настя только и делала, что подносила графины и бутылки. Ирина краем глаза отмечала, что Милица Федоровна на все большие промежутки времени отлучается из-за стола, что Петр все крепче обнимает за талию кузину, что рука Якова Федоровича все более смело гладит Ирины руки, плечи, волосы. Потом она помнит, что Настя склонилась к Ирине и мягко сообщила, что хозяйка велела ребенка уложить в детской, Ирина как-то автоматически кивнула. Потом был момент, когда Милица Федоровна мелькнула в комнате последний раз, она стояла перед мужем с сумочкой в руке и что-то тихо втолковывала ему, видимо, он понял, потому что сунул руку в карман пиджака и выдал ей купюру. А потом - Ирина помнит себя полулежащей в кресле, хохочущей, и нависшего над ней Якова Ивановича с ее туфлей в руке. Он только что выпил шампанского из ее туфли за ее здоровье. Потом он стоял на коленях, гладил ее ноги и шептал, что она "самая очаровательная", именно в этот момент Ирина опять увидела Петра, который до этого на какое-то время выпал из ее поля зрения. Он выходил из комнаты отца. Лера так больше и не появилась. Петр рывком поднял Ирину из кресла, бесцеремонно потеснив отца и, проворчав что-то типа "старый кобель", потащил Ирину в ванну, там он умыл Ирину, раздел, унес в дальнюю комнату, которая, как он говорил, оставалась в этой квартире за ним. Там, как всегда происходило у них с Петром, была бешеная страсть. Продолжение пьянки - у него, как оказалось, были запасы... Спали они как убитые. Утром, видимо в указанный хозяйкой час, их разбудила Настя и сообщила, что Катюша позавтракала и ждет их в большой комнате, что для них приготовлен завтрак на кухне. Петр опять же проводил Ирину в ванну, помог одеться, она себя чувствовала скверно и они прошли на кухню, Настя поднесла Петру рассолу и вопросительно посмотрела на Ирину. Петр за нее ответил: "И ей дай". Настя налила стакан и подала Ирине. Та без сопротивления выпила. Кофе пили молча. Молча же забрали Катю. На улице ждала "Победа", они приехали к себе (они тогда уже жили вместе на съемной квартире). Катя привезла с собой книжку, нарядную сумочку с гостинцами, это все подарила "тетя Мила". Ирина чувствовала себя скверно - она понимала, что все это для всех участников встречи - норма. Что эта Лера - тоже нормальное явление для Петра, что ею "погордились" перед отцом. Чего же теперь хочет от нее Петр? Ирина смотрела на него с интересом, а он вальяжно растянулся на кровати, курил трубку и чему-то улыбался. Катя тихонько рассматривала книжку.

- Очаровательная маман. Ты очень точно ее описал. Петр приподнялся и посмотрел на Ирину.

- А она нашла очаровательной тебя и похвалила мой выбор, так что нас благословили. Да и отец, как помнишь, оценил твои данные. Ирине было неприятно упоминание об отце, но Петра это, похоже, только развлекло. Потом Ирина отвезла Катю к бабушке, вскоре вышла за Петра, а потом чуть не погибла в этой круговерти, которую еще некоторое время назад пыталась считать своей "семейной жизнью". Милицу Федоровну она видела потом еще раз случайно в 97 в ЦДЛе, они встретились на вечере памяти одного довольно известного умершего молодым поэта. Все тот же рыжий хвост, короткая юбка, чуть-чуть располнела. Ирину узнала, подлетела к ней, передала привет "милой девочке Катеньке", доверительно сообщила, что очень, очень близко знала умершего и подхваченная под руку каким-то хлыщем исчезла. Вот теперь она звонит. Вот уж действительно тени прошлого! Ирина усмехнулась - "Так как сегодня день сумасшествия, то я ей понадобилась по каким-нибудь сумасшедшим делам. Проверим". Мать спала, и Ирина пока еще не чувствовала себя виноватой, что так углубилась в воспоминания и опять разгадывает всяческие загадки. Первым перезвонил Витя. Он вежливо сообщил, что он звонит по просьбе мамы, та опять в отъезде, но нашла еще одно стихотворение Александра Семеновича У. (он так и сказал "Александра Семеновича", а вовсе не отца) и хочет, чтобы оно тоже было в архиве у Ирины.

- Можно мне вам подвезти?

- Ирина поблагодарила и сообщила, что сейчас она не дома, сюда ей приглашать его не удобно, но если он хочет это сделать именно сегодня, то дома ее дочь Катя и ей можно передать. Ирина почему-то подумала, что стоит такого Витю показать Кате, может и подружатся. На том конце помолчали, потом Витя сказал.

- Конечно, я передам стихи вашей дочке, ведь мама меня почему-то просила это сделать срочно. Ирина положила трубку довольная, Катьке стоит немного расширить круг, только, конечно, ее нужно предупредить.

- Але, Кекс. Этот Виктор через некоторое время заедет к тебе, кое-что мне передаст. Он вполне приличный молодой человек. Позвоню позже, сейчас мне некогда. Ладно?

И вот наконец звонок Милицы Федоровны.

- Здравствуйте, Ирочка. Вы, безусловно, удивлены, что я вас разыскала. Но это, кстати, не трудно. У нас же уйма общих знакомых, я конечно же читала ваши рассказы. Вы знаете, очень мило. И Яков Иванович так считает. Вы, надеюсь, помните Якова Ивановича? И Петр читал.

Ирине это сейчас вовсе не казалось странным, что где-то в "параллельной" жизни кто-то интересовался ее персоной, в конце концов "зациклилась" она на Сашке.

- Помню, конечно. И очень приятно, что вы все не пожалели времени на чтение моих безделок.

- Ах-ах, не скромничайте, Ириночка. Так зачем же я вас побеспокоила? Ну, знаете, такой деликатный момент... Вы ведь были одно время женой моего сына?

- Да, шесть лет назад мы расстались окончательно.

- А у вас есть компьютер, вы подключены к Интернету?

- Нет, личного компьютера у меня нет, но Интернетом иногда пользуюсь. А что, собственно...

- Сейчас попытаюсь объяснить... Дело в том, что три года назад у Петра был свой сайт и там были материалы, ну для людей нетрадиционной ориентации. Сами знаете, у людей творческих бывают крены. Вот мой папа, например, или муж, да и я сама и вы, наверное... Ну кто без греха. Короче говоря это было! А у Петра сейчас ест невеста - юное создание, строгих правил, но очень хорошая партия, очень! Мы с Яковом Ивановичем стареем, уже не те силы, нужно, чтобы он был в хороших руках. Там очень приличная грузинская семья, и они, знаете ли, католики. Странно, конечно, грузины и католики, для нас непривычно, но Мария Петю любит и главное, главное, согласен отец, Ираклий - он поэт тоже, как и мой папа, и Яков Иванович, ему нужны хорошие переводы... Ну в общем, вы понимаете...Так все хорошо шло, но кто-то донес, что у Петра такой сайт... А мы хотим доказать, что не у Петра, мало ли тезок и однофамильцев! Если он был на вас женат, и еще раньше на Лиле, ну он вам, я уверена, рассказывал, а потом его многие близко знали, как Лерочка, например, вы помните, племянница моего мужа, значит, он обычно, нормально ориентирован, а имя и фамилия - совпадение... Вы меня поняли?

- Я вас поняла, Милица Федоровна, но что...

- Вот и чудесно. Мы ждем вас в ресторане ЦДЛ в среду на следующей неделе в 7 часов, будет большой сбор. Форма одежды - вечернее платье, кстати, можете взять свою чудную дочку, она, теперь, наверное, премиленькая барышня.

Ирина положила трубку - ее душил хохот - уж не героиню ли Таниных баек спешат замуж выдать, ну, прелесть - доказывать юной грузинской невесте, что ее великовозрастный жених не "голубой", предъявлением его "нормальных" жен. Милица Федоровна - гениальная мать! Вот именно это и называется "сумасшедшая мать" - честь ей и хвала. Если мама будет получше себя чувствовать, то есть если все обойдется, то обязательно туда отправлюсь, только возьму с собой не Катю, а любительницу скабрезностей Таню, и представлю ее как поэтессу, когда-то "близко" знавшую Петра. Тане будет весело, а мне будет потом с кем позлословить. Отсмеявшись, Ирина решила проверить мать. Та все еще спала. Лицо у нее теперь было спокойнее, дышала она ровно. Ирина взмолилась:

- Господи, сделай так, чтобы это действительно была просто усталость от бессонницы, чтобы она встала отдохнувшей, и мы ничуть ее не потревожим воспоминаниями о ее беспамятстве. А потом, уж скоро все уладится. Господи, помоги.

Ирина вернулась на кухню, к своей статье, и опять углубилась в работу, унеслась мыслями вовсе из этой квартиры, отключилась от всех и вся. Через час позвонила Галя.

- Ириш, я только что освободилась, но освободилась окончательно. Хочешь, приеду к тебе на Юго-Запад?

- Очень хочу! Боялась тебя попросить об этом, мне так нужно посоветоваться.

- А мне с тобой. Я вчера ведь уже смотрела нескольких детей, Ириш. Так трудно выбирать, решаться. Душа болит за каждого, но ведь нужно угадать, не ошибиться. Я тебе расскажу о некоторых, мне нужно тоже выговориться.

- Жду. Ты помнишь, как от метро идти?

- Да-да, все помню, конечно.

Ирина очень обрадовалась - который раз именно Галя рядом, но какое сама трудное дело затеяла - взять ребенка. Действительно, как выбрать? Я бы не потянула! - честно призналась себе еще раз Ирина. В квартире тихо. Какое-то необычное состояние этого дома. Здесь всегда было много народа: росла Катя, заезжала и гостила иногда подолгу Ирина, жили родители, наезжал Костя, бывали гости. А теперь - никого. Мать где-то во снах, остальные в других домах. Пришел вечер. А мать все спала. Ирина подходила, слушала сердце, на всякий случай позвонила в "неотложку". Проконсультировалась сказали следить за пульсом, а так - не тревожиться - организм сам знает, что делать. Позвонила веселая Катя и спросила, можно ли с Витей выйти поесть мороженного, Ирина разрешила, но попросила сразу же перезвонить, как вернутся. Отец не звонил. "И не надо", - думала Ирина. "этот кусок жизни мать проживет уже без него, практически одна - мое присутствие не в счет, я же просто сижу- сторожу" - думала Ирина. Здесь и сейчас вдруг стало очень и очень одиноко, она вспомнила тот приступ отчаянья, который был у нее перед гриппом и подумала: "Что-то теперь слишком часто. Что же? Мне становится трудно одной? Не хочу ли я все же приблизить Георгия? Нет, это не то. Не тот. Тогда - терпи!" - сказала себе Ирина и опять включила телевизор. Погода.