– Что случилось? – воскликнула она, переводя взгляд с одной на другую. – Почему здесь доктор Мак? Мистер Эдвин, да? Он заболел?!

Ни кухарка, ни Энни, казалось, не слышали ее. Они даже не оглянулись. Мрачное предчувствие, разлитое в воздухе, тотчас передалось Эмме. Взволнованная миссис Тернер подняла покрасневшие глаза, ее морщинистое лицо было искажено страданием. Не в силах говорить, она молча глядела на Эмму, но рыдания вновь стали сотрясать ее тело. Раскачиваясь из стороны в сторону, она то всхлипывала, то стонала.

Эмма растерялась. Она подошла к Энни и мягко тронула ее за плечо. Оцепеневшая девушка дернулась как от кнута. В ответ на немой вопрос Эммы Энни лишь бессмысленно посмотрела на нее. Горничная быстро заморгала, губы ее задергались. Она задрожала всем телом. Эмма крепко схватила ее своими цепкими руками, стараясь успокоить, хотя ее уже охватила настоящая паника.

Наконец Эмма поняла, что ей нужно срочно разыскать Мергатройда, но в этот момент дворецкий появился сам. Эмма нетерпеливо посмотрела ему в лицо. Оно было печальным и скорбным. На нем был черный костюм – немыслимое одеяние для столь раннего часа. Обычно по утрам он надевал рубашку с короткими рукавами да фартук из зеленого сукна для работы в кладовой. Спустившись вниз по лестнице, он оперся на стойку перил и устало провел рукой по глазам. Всегда высокомерный, он был теперь больше похож на выжатый лимон, и это особенно потрясло Эмму.

Озадаченная девушка подошла к нему поближе.

– Что-то случилось? С мистером Эдвином, да? – прошептала она, не столько спрашивая, сколько утверждая.

Мергатройд скорбно взглянул на нее сверху вниз:

– Нет, с госпожой.

– С ней плохо? Она больна? Раз доктор Мак здесь...

– Она мертва, – грубо оборвал ее Мергатройд низким глухим голосом.

Эмма невольно отпрянула. Ей показалось, будто ее наотмашь ударили по щеке. Казалось, кровь и силы покидают ее, колени ее задрожали.

– Мертва! – воскликнула она сдавленным голосом.

– Да уж, мертвее не бывает, – выдавил из себя Мергатройд, и на его помрачневшем лице отразилось подлинное страдание.

На мгновение Эмма лишилась дара речи. Как громом пораженная, она лишь нервно открывала и закрывала рот. Наконец ей удалось произнести:

– Но ведь когда я уходила в четверг вечером, она хорошо себя чувствовала.

– Она и вчера чувствовала себя неплохо, – удрученно добавил дворецкий. Он важно посмотрел на Эмму, но на этот раз без обычной враждебности. – Она ночью слетела с лестницы и, по словам доктора Мака, сломала себе шею.

Эмма задохнулась от этих слов и, покачнувшись, схватилась за край стола, чтобы не упасть. Широко раскрытыми от изумления глазами она не отрываясь смотрела на Мергатройда.

Он кивнул головой в сторону Энни:

– Служанка нашла ее в половине шестого утра, когда поднялась наверх, чтоб выгрести золу из камина. Госпожа уже окоченела. Она лежала у нижней ступеньки парадной лестницы в пеньюаре и ночных туфлях. Энни чуть не умерла от страха. Она прибежала ко мне, будто за ней гнался сам дьявол.

– Нет, не может этого быть, – простонала Эмма, прижав костяшки пальцев к побелевшим губам. Из глаз ее хлынули слезы.

– Да уж, ужасно было увидеть ее, лежащую там с широко раскрытыми остекленевшими глазами. Голова ее свесилась, как у сломанной куклы. Дотронувшись до нее, я понял, что она мертва уже несколько часов. Госпожа была холодна, как мрамор. – Мергатройд умолк, скорбно молясь, а затем продолжал: – Я осторожно отнес ее наверх и положил на кровать. Она была совсем как живая. Такая же красивая, как всегда. Золотые волосы рассыпались по подушке. Вот только глаза... Я попытался закрыть их, но веки никак не опускались. Мне пришлось положить на них по монетке до приезда доктора Мака. Ах, бедная, бедная госпожа!

Ошеломленная ослабевшая Эмма тяжело опустилась на стул. Слезы катились по ее щекам, она нащупала в кармане чистый лоскут, служивший ей носовым платком, и вытерла лицо. Сгорбившись, она сидела на стуле, оглушенная и напуганная так сильно, что с трудом могла соображать что-либо. Но постепенно к ней возвратилось ее самообладание, и тут-то она поняла, как сильно привязалась она к Адели Фарли. „Она была обречена, – подумала Эмма. – Я знала, что однажды в этом страшном доме случится что-то ужасное”.

В кухне, наполненной солнечным светом, царило тяжелое безмолвие, нарушаемое лишь приглушенным всхлипыванием рыдающей кухарки. Несколько минут спустя из кладовой появился дворецкий и угрюмо произнес:

– Хватит вам рыдать и стенать, будто сонм духов, предвещающих смерть. – Он говорил в никуда, переводя взгляд с одной женщины на другую. – Мы должны вернуться к своим обязанностям по дому.

Эмма настороженно посмотрела на него, с сочувствием думая об Эдвине. Как же больно ему будет узнать об ужасной безвременной кончине матери.

– А дети? – спросила девушка, высморкавшись и утирая слезы.

– Как раз сейчас доктор Мак разговаривает с молодым хозяином Эдвином в библиотеке, – сообщил Мергатройд. – А мистеру Джеральду я сказал сам, когда отнес госпожу в ее комнату, прежде чем послал Тома в деревню за врачом. Мастер Джеральд дождался доктора Мака, и тот сразу же послал его в Ньюбай Холл, чтоб вызвать сквайра домой.

– А миссис Уэйнрайт? – отважилась спросить Эмма. Мергатройд обжег ее уничтожающим взглядом.

– Ты что, считаешь меня безмозглым дураком, девчонка? Я уже позаботился об этом. Доктор Мак составил телеграмму, а мастер Джеральд отправит ее в Шотландию с первой же почты, которая будет открыта в этот час. – Дворецкий откашлялся и продолжил: – Вот что, девочка, давайте-ка вы здесь начинайте шевелиться. Завари-ка для начала чайник. Доктор, я думаю, выпьет чашечку. – Он оглядел кухню, и взгляд его маленьких цепких глазок остановился на миссис Тернер. – И кухарка тоже, судя по всему.

Эмма кивнула и поспешила выполнить его распоряжение. Мергатройд же, повысив голос, обратился к кухарке:

– Ну же, миссис Тернер, возьмите себя в руки. Так много дел. Мы не должны падать духом, поймите это.

Кухарка с трудом подняла свое скорбное лицо и раздраженно посмотрела на Мергатройда. Ее пышная грудь еще тяжело вздымалась, но рыдания уже прекратились. Она, кивая, соскочила со стула.

– Да-да, надо позаботиться о детях и о сквайре. – Она снова утерла свое мокрое от слез покрасневшее лицо фартуком и, все еще качая головой, внимательно посмотрела на дворецкого. – Позвольте мне сменить передник, и я сразу же начну готовить завтрак. Хотя мне кажется, что есть никто не захочет.

– Может, доктор Мак захочет перекусить, – предположил Мергатройд. – Я сейчас поднимусь к нему. И закрою окна шторами. Нужно оказать должное уважение покойной.

Кухарка, надевая другой фартук, вдруг спохватилась:

– А вы послали Тома в деревню за миссис Стед? Чтобы обмыть покойную? Она лучше всех в округе делает это.

– Да-да, послал.

Услышав имя своей матери, Энни вздрогнула.

– Вы послали за мамой? – медленно переспросила она, сбрасывая оцепенение, сковывавшее ее все это время.

– Да, Энни, – подтвердил дворецкий. – Она вот-вот будет здесь. Тебе бы следовало выглядеть поживее, когда она придет. У нее будет достаточно забот с обмыванием, и ей ни к чему еще и о тебе беспокоиться, девочка.

Кухарка зашаркала к Энни и, подойдя ближе, обняла девушку и заглянула сверху вниз в ее бледное лицо.

– Тебе немного лучше, милая? – заботливо спросила она.

– Кажется, да, – пробормотала Энни. – Я очень испугалась, – проговорила она, с трудом переводя дыхание, – когда увидела госпожу возле лестницы... – Волнение охватило девушку, и она зарыдала.

– Поплачь, поплачь хорошенько, станет легче. Освободись от этого кошмара, который тебя так мучит, пока не приехала твоя мать. Ведь ты не захочешь огорчать ее, дорогуша.

Энни зарылась лицом в платье на груди кухарки и тихо всхлипывала. Миссис Тернер, утешая, потрепала ее по плечу и погладила по волосам, по-матерински что-то нашептывая ей.

Довольный тем, что какой-никакой порядок был установлен, Мергатройд развернулся и быстро пошел вверх по лестнице. Сперва он справится у доктора Мака, будут ли еще указания, а затем обойдет весь дом и задернет все шторы, чтобы до окончания похорон в окна не проникал свет. Так принято на севере Англии, когда в дом приходит смерть.

Эмма приготовила чай, и все они, подавленные и оглушенные горем, пили чай молча. Первой нарушила тишину Энни.

– Жаль, что тебя здесь не было в выходные, Эмма. Тогда бы ты, а не я нашла госпожу. – Глаза Энни широко раскрылись. – Я никогда не забуду выражения ее лица. Будто она увидела что-то ужасное и, испугавшись, упала.

Глаза Эммы сузились, она пристально посмотрела на горничную:

– Да что это ты такое несешь?

– Как будто... как будто она увидела что-то мерзкое, из тех, что бродят по ночам по вересковым пустошам, как рассказывает моя мама, – сказала Энни, понизив голос.

– Вот что, Энни, закрой-ка свой рот. Я не потерплю в этом доме всей этой чуши о привидениях, – довольно резко заметила миссис Тернер. – Все это глупые деревенские предрассудки. Сущий вздор, если хотите знать мое мнение.

– А чем же занималась госпожа Фарли? – Эмма нахмурилась. – Почему она поздно ночью спускалась вниз? Мергатройд сказал, что она умерла несколько часов назад. Должно быть, она бродила по дому в два или в три часа ночи.

– Я знаю, чем она занималась, – тихо произнесла Энни.

Миссис Тернер с Эммой в изумлении уставились на девушку, ожидая, что же она скажет дальше.

– Да откуда ж тебе знать, Энни Стед? – решительно возразила кухарка. – Если не ошибаюсь, ты крепко спала в своей комнате в мансарде. По крайней мере, должна была спать.

– Да, спала. Но ведь это я нашла ее. А вокруг нее валялось битое стекло: разбился один из лучших фужеров. Она все еще сжимала осколок, и на руке ее, где она порезалась, запеклась, как ржавчина, кровь. – Энни передернула плечами при воспоминании об этом и зашептала: – Держу пари, она спускалась в библиотеку, чтобы пропустить стаканчик, потому что я...