Ее мать вскочила на ноги, напрочь забыв про чулки Арчи, которые только что штопала. Шитье упало на пол.

– О боже правый! Боже правый! Он меня заметит, непременно заметит!

Она в панике всплеснула руками.

– Сохраняй спокойствие, мама, у нас еще есть время. Нет, оставь это здесь, – быстро произнесла Арабелла, когда ее мать с трудом наклонилась, чтобы подобрать разбросанные чулки. – Я о них позабочусь. Иди с Джеймсом, поспеши!

Миссис Тэттон, прихрамывая, заторопилась к дверям, где ее взял под руку лакей и поспешно повел к лестнице.

Дольше медлить было нельзя – Джеммел уже заторопился к двери, чтобы открыть ее в тот миг, как его светлость появится на крыльце, поднявшись по каменным ступенькам. Арабелла доверяла дворецкому и знала, что он не откроет дверь до тех пор, пока мать не поднимется в свою комнату, даже если для этого ему придется совершить немыслимое – заставить герцога ждать за дверью собственного дома.

Арабелла опустилась на колени, поспешно собирая чулки Арчи. Она услышала, как открылась входная дверь.

Раздался голос Джеммела.

Затем заговорил Доминик. По коридору уверенно зазвучали его ровные шаги. Арабелла схватила последнюю пару чулок и засунула их под подушку одного из кресел в тот самый миг, как герцог вошел в гостиную.

Арабелла подскочила, взволнованная, запыхавшаяся. Щеки раскраснелись, несколько прядей выбились из прически и в беспорядке вились вокруг лица. Она учащенно дышала.

– Я занялась штопкой чулок, – произнесла она, поспешно запихивая вещи глубже, с глаз долой.

– А зачем тебе вообще что-либо штопать? Или я даю тебе недостаточно денег, чтобы купить новые?

Заметив, как Арабелла напряглась и покраснела, Доминик тут же пожалел о своих словах.

– Не люблю зря выбрасывать вещи, – произнесла она. – Это расточительство. Несколько стежков – и чулки почти как новые.

В его душе снова шевельнулось смутное беспокойство, вызванное вопросом, так и оставшимся без ответа: что такого произошло в ее жизни, если в итоге она оказалась в борделе?

Повисло неловкое молчание, которое в конце концов нарушила его любовница:

– Ты должен был рассказать мне о дочери лорда Мисбурна, Доминик.

Значит, ложь старика достигла и ее ушей.

– Не о чем рассказывать, Арабелла.

– Не о чем? – Она уставилась на Арлесфорда, и тот заметил, как в ее глазах вспыхнул гнев. – У меня другие сведения. Что ж, теперь не приходится удивляться, почему ты был так недоволен, столкнувшись с ним на маскараде под руку со мной! Я все знаю, можешь более не притворяться. – Арабелла была преисполнена гневом и безрассудно бросала обвинения ему в лицо. Она побледнела, в глазах поселился страх.

– Ты не знаешь ничего, кроме досужих сплетен, Арабелла.

– Хватит, Доминик! Я собственными ушами слышала, как об этом говорила леди Мисбурн!

Он замер, чувствуя, как внезапно участился пульс.

– Ты говорила с леди Мисбурн?

– Не совсем. Я слышала ее беседу с другой женщиной.

– И что именно тебе удалось узнать?

– Скажем, ты заинтересован в том, чтобы сделать ее дочь своей герцогиней. Они ожидают, что в ближайшем будущем ты сделаешь ей предложение.

Доминик коротко, резко рассмеялся, хотя его чувства нельзя было назвать веселыми даже с натяжкой.

– Они могут этого ожидать сколько им угодно, Арабелла, но ничего не получат.

– Да, но она богата, и она дочь графа. – Доминик расслышал в ее голосе нотки горечи и обиды. – Полагаю, ты не станешь отрицать, что она была бы весьма подходящей партией?

– У меня нет намерения жениться на леди Марианне Уинслоу.

Внезапно выражение ее лица изменилось, словно от новой мысли. Горечь и обида сменились искренним беспокойством.

– Но ты ведь не обесчестил ее, Доминик?

Он цинично расхохотался, удивившись тому, как ей такое даже в голову пришло. Несмотря на то что он слыл повесой и распутником, да и вообще его репутация респектабельностью не отличалась.

– Не следует бояться, что эта девушка может лишиться добродетельности моими стараниями, уверяю тебя, Арабелла, – холодно бросил он.

– По крайней мере, имей смелость сказать мне правду!

– Я и говорю тебе правду! – возразил Доминик.

– Я слышала слова леди Мисбурн.

– В таком случае у нее неверные сведения, можешь мне поверить.

– Нет!

– Да, Арабелла!

Они замолчали, глядя друг на друга. В воцарившейся тишине раздавалось только их учащенное дыхание.

– Я не женюсь на леди Марианне по той же самой причине, по которой не женюсь ни на одной другой женщине.

В ее глазах он прочел подозрение, недоверие, потрясение. Доминик знал, что следует остановиться сейчас же, но не смог сделать этого и двинулся вперед.

– Хочешь, я скажу тебе, почему герцогиня Арлесфорд никогда не появится? Хочешь знать всю неприглядную правду?

Арабелла невольно попятилась.

– Хочешь узнать о том, как я тосковал по тебе все эти годы? – Он шагнул ближе.

Арабелла отшатнулась.

– О том, как часто я прокручивал в голове последние слова, сказанные нами друг другу? – Еще один шаг. – Боже правый, Арабелла, я любил тебя!

– Нет! – воскликнула она. – Не говори этого. Я не хочу больше слышать эту ложь. Ты никогда не любил меня! Ты хотел лишь одного – заполучить мое тело, и как только это случилось, ты…

Доминик прижал Арабеллу спиной к стене и положил руку ей на затылок, заставляя поднять глаза, надеясь, что она прочтет правду, от которой так старательно пыталась скрыться.

– Я любил тебя, Арабелла, – с яростью произнес он, глядя ей в глаза.

– Перестань! – Она попыталась отвернуться, но Доминик не позволил. – Почему ты так поступаешь со мной?

– Потому что я любил тебя, – снова повторил он, теперь уже мягче и нежнее, не в силах больше скрывать боль, которую Арабелла причинила ему давным-давно. – Арабелла, – мягко пробормотал Доминик, и она против воли посмотрела ему в глаза. – Арабелла, – снова повторил он, не отводя взгляда, позволяя ей увидеть истину.

Она перестала сопротивляться. Замерла. Потрясенно уставилась на него. И боль, вспыхнувшая в ее глазах, была такой же острой и сильной, как та, что сжигала его сердце. Они смотрели друг на друга, и весь мир вокруг замер, перестал существовать.

– Я тоже любила тебя, Доминик, – сдавленным голосом произнесла Арабелла.

В тишине слышно было только ее дыхание. Под пальцами Доминика на нежной шее учащенно бился пульс.

– Тогда почему ты вышла замуж за Марлбрука? – Он ждал почти шесть лет, чтобы наконец задать этот вопрос.

Арабелла открыла было рот, собираясь ответить, но передумала и покачала головой. Казалось, этот разговор мучает ее не меньше, чем его.

Доминик нежно и ласково провел рукой по золотистым волосам Арабеллы, а затем склонился к ее лицу, замерев в нескольких сантиметрах от губ.

– Скажи мне, – настаивал он.

Арабелла снова покачала головой, отказываясь отвечать, но по ее глазам он видел, что решимость угасает, обнажая искорку страха.

– Ты ведь знаешь, что я никогда бы не причинил тебе боль, что бы ни случилось, – мягко произнес он.

– Ты уже это сделал, Доминик, – шепотом произнесла она.

Услышав этот ответ, герцог почувствовал, как что-то в его душе оборвалось.

– Я не понимаю. Скажи мне, – снова произнес он.

Арабелла вгляделась в его глаза:

– Как ты можешь не знать этого?

– Ты же сама вышла замуж за Марлбрука, – произнес он, начиная догадываться, что не знает чего-то очень и очень важного.

– Да.

– Значит, ты не любила меня.

– Я любила тебя больше кого-либо на свете.

– Но тогда почему? – требовательно спросил он.

– Боже, прошу, помоги мне, – шепотом взмолилась Арабелла. Ее голос дрожал. Затем она подняла голову и поцеловала Доминика. Что-то в этом поцелуе, казалось, проникло в его сердце, лаская душу, и когда Арабелла отстранилась, он почувствовал себя покинутым. Они смотрели друг другу в глаза, остро чувствуя напряжение, повисшее в воздухе между ними.

Доминик понял, что Арабелла скрывает от него нечто очень важное. Однако, стоя рядом с ней, глядя в ее глаза, он понял также, что это не имеет значения и ничего не меняет. Она по-прежнему была нужна ему, как вода и воздух. И он знал, что Арабелла чувствует то же самое – он ей отчаянно нужен. Судя по тому, какие чувства бушевали между ними, ее признание – лишь вопрос времени. Арабелла расскажет ему то, о чем он так хотел знать.

Его сердце билось быстро и уверенно. Доминик снова припал к мягким, податливым губам, заключил Арабеллу в объятия, а затем отнес в спальню, где они долго занимались любовью.


Арабелла проснулась рано утром. Рассветные лучи украдкой пробивались сквозь занавески. К своему удивлению, она обнаружила, что Доминик по-прежнему лежит рядом с ней. Он прижимался грудью к ее спине, его рука покоилась на ее животе, их ноги переплелись.

Несколько мгновений она лежала неподвижно, позволяя себе окунуться в тепло его сильного тела, а затем на нее обрушилась безжалостная реальность, принеся с собой многочисленные тревоги и проблемы.

«Я любил тебя, Арабелла». Эхо этих слов снова и снова отдавалось в ее сознании, и Арабелла знала, что им не следует слепо верить. Если бы он любил ее так сильно, как говорил, то не обошелся бы с ней подобным образом. Слова дешевы и легко сплетаются в красивую паутину лжи. Нужно судить по поступкам. Думать о том, что он сделал, а не о том, что обещал. И даже отдавая себе отчет в этом, Арабелла, лежа обнаженной в объятиях Доминика, впитав запах его тела, знала, что ей отчаянно хочется верить ему. Разум понимал, что он снова солгал ей, но глупое сердце имело на этот счет собственное мнение.

Она подняла голову, глядя на часы на каминной полке. Пять утра. Еще слишком рано, но по напряжению, охватившему все ее тело, Арабелла поняла, что снова заснуть ей не удастся. Слишком отчетливо присутствие Доминика, слишком яркие воспоминания о том, что произошло между ними. Удивительные восторги плоти сливались с бесконечными душевными муками. Она попыталась незаметно убрать его руку со своего живота, но мышцы на ней внезапно напряглись.