Когда он поднимает голову и смотрит на меня, я с ужасом встречаю его взгляд, утратив дар речи. Дикое, агрессивное выражение на его лице исчезает так же быстро, как и появилось. Я смотрю на него почти с недоверием. «Я только что видела его потерявшего весь свой контроль», — где-то на задворках моего мозга проносится мысль. Я нахожу в себе силы для борьбы, поднимая себя на локтях, передвигаю свои ноги на ковре и с силой толкаю их подальше от него. Он хватает меня за лодыжку. Я бью его другой. Он хватает вторую ногу тоже и тянет меня к себе. Я беспомощно скольжу по ковру, как тряпичная кукла, придвигаясь к нему все ближе.

— Нет, — рычит он. — Я чувствую запах мужчины на тебе.

Я лежу плашмя на ковре, его лицо так близко нависает над моим и закрываю глаза.

— Я поцеловала Джека.

— Почему?

— Потому что он уезжает в страну, которая ведет войну. Потому что я, возможно, никогда не увижу его снова. Потому что он попросил меня. Потому что он никогда не просил у меня ничего, — всхлипываю я. Слезы начинают бежать по моим вискам вниз к волосам. Я чувствую себя шокированной и побитой. Я влюблена в человека, который бросил меня на пол и обнюхал мои половые органы, ища запах другого мужчины. Запах другого мужчины на мне, показал скрывающиеся территориальные и защитные инстинкты холодного банкира. Инстинкты в моем понимании — разрушительные и дикие.

Он обнимает меня руками и прижимает к себе

— Ш-ш-ш... я сожалею, прости. Я не хотел напугать тебя, — растягивает он слова.

Но я не могу перестать плакать.

— Пожалуйста, не плачь. Ты не сделала ничего плохого. Я просто не могу думать о тебе с кем-то еще. Я даже не хочу, чтобы с тобой в одной комнате находились другие мужчины, — признается он.

— Что случилось с нами, Блейк? – шепчу я.

— Ничего не случилось с нами. Я просто на мгновение потерял голову. Я не думал, действовал на чистом инстинкте.

— Что произойдет после 42 дней, Блейк?

Он смотрит с болью на меня.

— Я не знаю, но ты должна верить мне, что я действую в твоих интересах?

— И что включает мои интересы, Блейк?

Он тяжело вздыхает.

— Ты узнаешь через тридцать один день.

Нежно он начинает целовать мои веки, мои щеки и заканчивает моим ртом. Он целует жестко, с силой открывая мои губы и позволяя своему языку поглощать мой рот. Собственнически, владея, возвращая метку на то, что принадлежит ему, стирая все признаки и память рта другого мужчины. Он расстегивает мою блузку, обхватив грудь, снимая бюстгальтер. Блузка легко соскальзывает с моих плеч на ковер, юбка отправляется следом.

Мы занимаемся сексом на полу около входной двери. Шок и сдерживаемые эмоции делают оргазм таким мощным и взрывным, что я чувствую себя так чертовски плохо, у меня фактически нет сил и мне кажется, что я засну прямо перед этой дверью. Он подхватывает меня и несет в кровать.

— Я должна забрать Сораба у Билли, — шепотом говорю я, потому что у меня нет сил, даже сказать это в полный голос.

— Том уже поехал за ним. Спи.


Видно, я проспала много часов, когда проснулась в 7:00 утра. Я вижу свет из-под двери Сораба, одеваю халат и подхожу к двери, открыв, замираю. Мое сердца завязывается узлом. Блейк укачивает Сораба на руках. Я отказала Сорабу в отце, также как отказала Блейку в его сыне. Я никогда не думала, что смогу увидеть Блейка таким домашним. Он поднимает голову вверх и улыбается.

— Ах, ты проснулась?

Я улыбаюсь в ответ.

— Ты хорошо спала?

— Да, спасибо, — говорю я, хотя это не так. В эти дни я все время просыпаюсь усталой и разбитой. Надеюсь, что я ничем не заболела. — Хорошо, дай мне его. Ему, наверное, нужно поменять памперс.

— Не надо, все сделано.

— Ты сменил памперс?

— Это не так уж и сложно, не ракету же запустить в космос.

Я подхожу к Сорабу и протискиваю палец внутрь памперса, тот сидит идеально, надо сказать, у него потрясающе получилось.

— Когда ты научился одевать памперсы на ребенка?

— Я наблюдал за тобой.

— Хмм... я думаю, мне нужно подогреть ему бутылочку.

— Нет, не надо, я только что покормил его.

— Быстрая обучаемость, не так ли?

— Похоже, ты не веришь, — говорит он и улыбается, и в нем появляется что-то мальчишеское и привлекательное, как будто это был не он, поваливший меня на пол и ищущий запах другого мужчины у меня между ног.

Он передает мне Сораба.

— Я надеюсь, ты голодна. Ужин будет подан через полчаса.

— Умираю от голода, — говорю я его удаляющейся спине.

Вино из старых винных винтажных погребов во Франции, принадлежащих Баррингтонам, стейки отлично сочные и нежные, салат уже готовый, но безупречно украшен и посолен. Я смотрю с удивлением на мужчину, который сидит напротив меня в черной рубашке, выцветших голубых джинсах и с босыми ногами. Похоже, я действительно не верю.

Он прекрасно научился готовить, пока мы были порознь!


20.


Билли удивляет меня своим ранним звонком утром, она сообщает, что о чем-то хочет рассказать мне.

— О чем? — спрашиваю я.


— Я расскажу тебе, когда ты приедешь сюда, — говорит она, ее голос настолько очаровательный, и я понимаю, что меня ждет сюрприз.

Через какое-то время я вхожу в квартиру Билли с Сорабом.

— Я здесь, — кричит она из ванной. Я захожу и сажусь на опущенную крышку унитаза и первое, что замечаю — у нее на глазах нанесены блестящие зеленые тени.

— Боже мой, вы только посмотрите, похоже, ты повеселилась этой ночью.

Она широко улыбается.

— Вчера я ходила во «Фридж».

— С кем?

— Сама с собой!

Я хмурюсь.

— Почему?

— Просто захотелось.

— Ну и?

— Я разрешила мужчине возбудить меня.

— Что? — ее сообщение вызывает у меня такое удивление, что у меня в прямом смысле отвисает челюсть.

— Что я могу сказать? Огромный мужчина, я имею в виду, что он действительно очень большой, с мускулами, которые похоже, начинаются чуть ли не от ушей, сказал мне, что татуировки на моей шее самые прекрасные, которые он когда-либо видел.

Я начинаю хихикать.

— Все в порядке. Вполне возможно, что он подкатывает к каждой девушке и говорит ей то, что именно та хочет услышать, а не то, что говорят все кругом, что это уродливо и некрасиво. Но никто никогда не думал, и тем более не говорил мне, что мои татуировки красивые. Не ты, и даже не Летиция. И этим он меня заинтересовал.

— Но ты не любишь мужчин.

— Поэтому я ему ответила: «Спасибо, парень, но я лесбиянка».

— А он? – подталкиваю я ее.

— А он ответил, что это лишь потому, что я не была еще в его постели. Признаться, от такого заявления, я немного прибалдела и была заинтригована, столь высокой надменной самоуверенностью с его стороны. Поэтому, недолго думая, ответила, что с удовольствием трахну его, но не собираюсь сосать его член или делать что-то в том же духе, чтобы он губы то не раскатывал.

— Билли! — протестую я.

— Нет смысла прикидываться скромницей. Я не собираюсь отсасывать у мужчин. Он даже не удивился, а просто ответил, что это не самое важное для него, и мы отправились к нему.

— Ну и? — я с трудом верю своим ушам.

— И это было на самом деле очень впечатляюще. Ты знаешь, я всегда готова взять контроль в свои руки, вернее я его даже не выпускаю. Он не позволил мне этого, был очень строгим и властным, и, черт побери, слишком сильным. Я никогда не имела никого...ну...такого властного в постели. Это явно что-то новое, что-то к чему я еще не привыкла.

— Так ты наслаждалась сексом с мужчиной?

— Я ненавижу говорить да, это связано с моей самоидентичностью, но да, я говорю — да. Утром он принес мне завтрак, тьфу, сосиски и яйца.

Я почти рассмеялась.

— И что ты сделала?

— Я его съела весь.

— Что?

— Было не плохо.

— Билли, у тебя не было нормального завтрака уже давно!

Она смеется.

— Ты собираешься встретиться с ним снова?

— Возможно. Он взял мой номер, но будет в отъезде в течение месяца. Если суждено, то я увижу его снова, если нет, то значит так тому и быть.

— Но ты хочешь увидеть...

— Да... думаю, хочу. В нем есть что-то интригующее.

— Означает ли это, что ты уже не лесбиянка?

— Хм, не пойми меня неправильно. Но к тебе я испытываю больше желания, чем к нему, но, возможно, я не только лесбиянка, а еще и бисексуалка.

— Как его зовут?

— Роуз, Джером Роуз.

Я прикусываю нижнюю губу.

— На самом деле, мне тоже есть, что рассказать тебе.

— Да, оставим это на потом. Что?

— Я не хочу тебя ошарашивать, но...

— Не бойся, я не впаду в ступор. Так, что рассказывай.

— Ко мне приходила мать Виктории.

— Проклятье! Слишком быстро. Дай я угадаю, она настаивала, чтобы ты оставила Блейка?

— Да, она меня предупреждала, но самое смешное заключается в том, что мне кажется, что она предупреждала меня, желая мне добра.

Билли фыркает с отвращением.

— Ты случайно не стукнулась головой?

— Сначала выслушай меня, хорошо?

— Я вся в внимании.

— Весь разговор был каким-то очень туманным и загадочным, но она предупредила меня, что мне грозит опасность.