Перед домом стоял мощный мотоцикл. Эта черная сияющая машина с невероятно мощным двигателем казалась здесь совершенно неуместной. Стоя на коленях рядом с мотоциклом, Ринг Стюарт возился с мотором. Он медленно поднялся на ноги, когда машина Хэтти затормозила в десяти футах от его огромного «харлея».

Он сделал несколько шагов ей навстречу, вытирая промасленные руки о такую же промасленную тряпку. Она оглядела его с железным спокойствием, нимало не удивившись тому, что открылось ее глазам.

Вытертые джинсы нахально обтягивали его узкие бедра, не оставляя места воображению. Из-под грязной футболки, короткие рукава которой были закатаны по самые плечи, а правый – оттопыривался пачкой сигарет, проступал каждый грудной мускул.

Ее взгляд скользнул по отвратительной татуировке на его левом бицепсе – с лезвия ножа капает кровь. Затем она внимательно изучила его лицо. Сам дьявол наградил его этими тонкими, красивыми чертами, черными как смоль волосами и глазами такой пронзительной синевы.

– Что я вижу! Сама герцогиня пожаловала. – Его губы искривились в язвительной улыбке. – Вообще-то я тебя поджидал еще вчера.

– Вот как? – пробормотала она, испытывая к нему еще более острую неприязнь, чем предполагала.

– Да. – Он сделал несколько ленивых шагов вперед, ступая с носка на пятку, что придавало его походке озорную пружинистость. – Я тут же вычислил ковбоя, которого ты подослала шпионить за Элизабет. У него глаза чуть не вылезли на лоб, когда он увидел, как она меня целует – целует и целует.

– Ты омерзителен!

Он улыбнулся еще шире.

– А вот Элизабет так не думает. Наоборот, она сходит от меня с ума. Ей нравится со мной целоваться… и все такое прочее…

Хэтти нахмурилась от этого нарочито прозрачного намека.

– Ты знаешь, что я не допущу продолжения.

– Ты ничего не сможешь сделать, герцогиня, – сказал он, вызывающе откинув голову. – Она достаточно взрослая, чтобы решать самой. Она не нуждается в твоем согласии или одобрении.

– Сколько?

– Сколько? – переспросил он, слегка забавляясь. – Боже мой, герцогиня, ты невероятна. Знаешь, я часто думаю, каково будет жить в этом огромном доме с угодливыми слугами, которые подают тебе кофе в чашечках тонкого фарфора и приносят утреннюю газету. Замечательная, наверно, это жизнь.

– Сколько ты хочешь, Стюарт, за то, чтобы оставить в покое мою сестру?

– Ты и вправду думаешь, что можешь от меня откупиться, герцогиня?

Она выразительно взглянула на поросшую сорняками поляну и обветшалый дом с покосившимся крыльцом.

– Твоя цена, Стюарт? Говори.

– Я уже получил то, что хотел. Я получил Элизабет. Она моя, и тебе не удастся отнять ее у меня. Если бы ты думала иначе, ты бы не стояла сейчас здесь. – Он помолчал, а потом продолжал еще увереннее: – Поначалу она была со мной очень застенчива, а сейчас – нет. Меня это даже малость удивило. Но после знакомства с тобой я понял, что она унаследовала всю страстность, отпущенную вам на двоих. Что ты за сестра? Она любит меня, а ты пытаешься заставить меня ее бросить.

– У вас все равно ничего не выйдет. Ничего.

– Она другого мнения. Видишь ли, она в меня верит, а для меня это важнее всех твоих денег, герцогиня.

– Я тебя предупреждаю…

– Нет, это я тебя предупреждаю: полегче с будущим зятем, а то ведь я могу навсегда отнять у тебя твою малышку.

Она пристально посмотрела ему в глаза, затем бросила:

– Ты дурак, Стюарт, – и, резко повернувшись, зашагала к машине.

Уезжая, она видела его отражение в зеркале заднего вида – он стоял посреди колеи, с самоуверенным видом глядя ей вслед.

Примерно на полпути к хижине длинная дорога расширялась. Там ее дожидался грузовичок, в котором сидели Чарли Рэйнуотер и еще с десяток работников, живущих на ранчо.

Хэтти остановила машину.

– Он не послушал меня, Чарли, – были ее единственные слова.

– Как и следовало ожидать, мисс Хэтти. – Он повернул ключ зажигания, и мотор медленно заурчал. – Урезонивать Стюарта – все равно, что пытаться убедить быка. Здравым смыслом его башку не прошибешь.

Он подал пикап назад, а затем покатил по грубой колее. Хэтти дожидалась в машине, слушая, как одиноко вздыхает в деревьях ветер.

Пятнадцать минут? Двадцать? Она не могла с уверенностью сказать, сколько прошло времени, прежде чем раздалось тарахтение возвращавшегося грузовичка.

Чарли затормозил рядом с ней, губа у него была рассечена, а на щеке красовался синяк, однако он улыбался от уха до уха.

– Когда мы уезжали, он мало на что годился, мисс Хэтти, но твердо вам говорю: до него дошло.


Вернувшись в Морганс-Уок, Хэтти ничего не сказала Элизабет, а принялась за свои обычные дела. Во второй половине дня Элизабет позвонила одна из ее подруг. Хэтти ничего не подозревала о том, что Ринг Стюарт уговорил по телефону Садли Эванс кое-что передать Элизабет. После полуночи Элизабет улизнула из дома и встретилась с Рингом Стюартом. Хэтти заметила ее отсутствие только утром. Она начала ее разыскивать, но их обоих и след простыл.

На следующий день Элизабет позвонила – сообщить, что они со Стюартом поженились, и просила разрешения вернуться домой в Морганс-Уок.

– Ты можешь вернуться домой когда хочешь, Элизабет, но без него. Я не допущу, чтобы Стюарт спал под этой крышей.

– В таком случае вернуться не сможет ни один из нас, потому что я теперь тоже Стюарт.

Прошло два месяца, два горьких, одиноких месяца, когда в каждой комнате Хэтти преследовали воспоминания об Элизабет. Она не пыталась связаться с сестрой, уверенная, что со временем та одумается и поймет, какую совершила ошибку. И тут позвонил Ринг Стюарт, который сообщил Хэтти, что Элизабет больна.


Кухня была завалена грязной посудой с остатками еды. Пустые бутылки из-под пива не умещались в мусорном ведре и стояли около каждого стула; пепельницы были полны окурков, в лачуге царило запустение. При мысли о том, что ее Элизабет живет в этой кишащей микробами грязной хибаре, Хэтти стало дурно; Ринг Стюарт провел ее по облезлому коридору в одну из комнат.

Здесь Хэтти переступила через кучу сваленной на полу одежды. Пружины громко и недовольно взвизгнули, когда Ринг Стюарт присел на край кровати и взял Элизабет за руку.

– Милая, Хэтти пришла.

Хэтти остановилась в двух шагах от кровати, сдерживая подступившие к глазам слезы – изнуренное болезнью лицо Элизабет было таким же бледным, как подушка под ее головой.

– Это же самый настоящий свинарник. Как ты можешь жить в такой грязи?

– Прости. Я знаю, что здесь не убрано. – Она говорила почти шепотом. – Последнее время я неважно себя чувствую, а…

– … а он слишком ленив, – презрительно бросила Хэтти Стюарту.

– Хэтти, это не мужское дело, – мягко возразила Элизабет.

– Я никогда не считала его мужчиной, а сейчас, когда вижу, как он о тебе заботится, убедилась в этом окончательно.

Она приблизилась к кровати и ощупала щеки Элизабет тыльной стороной ладони, проверяя температуру и не обращая внимания на сердитый взгляд Стюарта.

– Ты несправедлива, Хэтти, – запротестовала Элизабет. – Ринг старается, очень старается. Но он не может и работать, и ухаживать за мной.

– Хорошо же он старается, нечего сказать, – язвительно заметила Хэтти, не в состоянии сдержать гнева при виде этих ужасных условий, на которые он обрек ее Элизабет. – Ты еще не вызывала врача?

– Я была у него вчера. – Элизабет ухватила Хэтти за руку и слабо попыталась сжать пальцы. На ее лице отразилась слабая улыбка. – Хэтти, у нас будет ребенок. Так что, как видишь, я не больна. Я беременна.

Несколько долгих секунд Хэтти неотрывно смотрела на девочку, которую взрастила с пеленок, не веря тому, что ее сестра родит ребенка, зачатого Стюартом. Ей хотелось закричать, спросить, понимает ли она, что натворила, понимает ли все ужасные последствия этого шага. Вместо этого она обратилась к Стюарту:

– Я хочу поговорить с тобой. Немедленно!

Повернувшись на каблуках, она вышла вон из комнаты. В гостиной она не мешкая объявила:

– Я забираю ее из этого хлева, который ты именуешь домом, сегодня же!

– Без меня она не поедет, герцогиня, – уверенно ответил он. Хэтти, слегка приподняв голову, смерила его ледяным взглядом. – Похоже, мой отец все-таки был прав, а? Морганс-Уок достанется Стюарту.

– Только не тебе! Тебе он никогда не будет принадлежать! – поклялась она.

– Зато будет принадлежать моему сыну.

– Бог даст, ребенок не доживет до своего первого крика. А ты молись, чтобы Элизабет не умерла вместе с ним.

– Типун тебе на язык. Я люблю ее!

– Любишь? Или тебе просто выгодно ее любить?

– Я люблю ее, – запальчиво повторил он.

– Однако не настолько, чтобы оставить ее в покое и сделать так, как лучше для нее. Ты ведь специально ее обрюхатил. Зная, как она слаба здоровьем, все же подверг риску ее жизнь.

– Все будет хорошо. Вот увидишь.

– Да будет так, Стюарт. Иначе ты мне ответишь.


Несмотря на то, что большую часть беременности Элизабет была прикована к постели, она доносила ребенка до положенного срока и родила на удивление крепкого, здорового мальчика. Однако роды, по-видимому, пагубно сказались на ней самой. С каждым месяцем она становилась все слабее. Первоначальным диагнозом была анемия, но, когда она не поддалась лечению, Элизабет положили в больницу на обследование.

Вернувшись после консультации с доктором, Хэтти нашла Ринга в библиотеке – ноги на столе, изо рта поднимаются колечки голубоватого сигарного дыма.

– Раздумываешь над тем, как будешь управлять Морганс-Уоком? Если так, то теряешь время. Тебе не удастся выяснить это на практике, – провозгласила она, стаскивая перчатки.

Он улыбался ей сквозь дым, не двинувшись с места.

– Как знать, герцогиня. В конце концов, ты же не вечна.