Бренда Джойс - Соперник

– Я был у нее далеко не первым!

– Она утверждала обратное!

– Она лгала, но вы всегда были готовы поверить кому угодно, только не собственному сыну, – холодно парировал Гаррик.

– Признаюсь, я знал, что она солгала. Но ты был слишком упрям и своенравен, не желал признавать отцовской власти, и потому я счел необходимым как следует тебя проучить, – гневно произнес граф. – Кстати, я вовсе не настаивал на том, чтобы ты оставался на Барбадосе целых десять лет. Ты пробыл там так долго исключительно по своей воле. За последние пять лет я несколько раз пытался вернуть тебя домой. Впрочем, я вижу, за эти годы ты нисколько не изменился. Все так же упрямо перечишь каждому моему слову.

– Честно говоря, я просто не принимаю ваши слова во внимание, – дерзко отозвался Гаррик, хотя и не без некоторого колебания.

Граф в ярости стукнул тростью об пол и поднялся.

– Ты – мой единственный наследник! Неужели у тебя начисто отсутствует чувство долга?

– Похоже, что так, – мрачно ответил Гаррик и тоже встал. Вслед за хозяином вскочил и сеттер.

Граф заметно покраснел от гнева.

– Я сделал ошибку, решив, что ты исправишься к лучшему вдали от дома. Тебе никогда не стать хоть немного таким, каким был Лайонел.

Гаррик вздрогнул как от сильного удара и на какой-то миг потерял способность говорить.

Медленно обойдя стол и почти не пользуясь тростью, граф понизил голос:

– Не проходит и дня, чтобы я не вспомнил о Лайонеле… Черт возьми! Ты мой наследник! И я запрещаю тебе возвращаться на остров, в эту забытую Богом дыру!

Придя в себя, Гаррик тихо, с расстановкой проговорил:

– Отец, вы можете запрещать мне что угодно, но я уже взрослый мужчина и буду делать то, что хочу.

– А если я продам эти чертовы сахарные плантации? Что тогда? Станешь работать как поденщик на земле, которая будет принадлежать уже кому-то другому?

– Я отправлюсь в Америку и начну новую жизнь.

– На какие деньги?

В ответ Гаррик молча улыбнулся.

– Что?! – воскликнул граф. – Ты посмел присваивать себе часть моих доходов?!

– Это серьезное обвинение, – покачал головой Гаррик. – Вспомните, отец, с тех пор как я стал управлять плантациями, доходы от них выросли в десять раз! Теперь они ежегодно приносят двадцать тысяч фунтов стерлингов, а это очень приличная сумма, и почти вся она регулярно поступает в ваше распоряжение.

– Почти, но не вся?

Гаррик предпочел не отвечать.

– Ну хорошо, – внезапно смягчился граф Стэнхоуп, – признай хотя бы, что здесь, дома, у тебя тоже есть дела, не терпящие отлагательств. Великий Боже, ведь ты – мой наследник, Гаррик, и в один прекрасный день вступишь во владение чуть ли не самым огромным наследством во всей Англии! Нам с тобой действительно необходимо обсудить очень многое.

Усилием воли подавив внутренний протест, Гаррик кивнул:

– Хорошо, я согласен, отец, что мое присутствие в Лондоне совершенно необходимо, и надеюсь разрешить все спорные вопросы как можно скорее и к обоюдному удовлетворению. Однако вы отлично выглядите и проживете еще никак не меньше десяти лет. Так зачем вы столь упорно настаиваете на моем немедленном возвращении в Англию? Только не говорите, что близится час смерти и что вы сильно тоскуете без меня.

Гаррик замолчал, мысленно ругая себя за последние слова. Отец и так не собирался предаваться сентиментальным разглагольствованиям.

Опершись о край стола, граф наклонился к сыну и сказал:

– Я бы не прочь пожить еще с десяток-другой лет, если мне удастся. Но, Гаррик, пойми, ты – мой единственный ребенок. – Он сделал ударение на слове «единственный».

– Увы, я всегда помню об этом, – напрягся всем телом непокорный сын, понимая, куда клонит отец.

– Ты должен жениться и произвести на свет наследника.

– Еще успеется, – ухмыльнулся Гаррик.

– Я хочу как можно скорее убедиться в том, что род де Веров не кончится тобой.

– Я не могу исполнить ваше желание.

– Нет? – удивился граф. – Ты не хочешь пойти на компромисс?

– А почему, собственно, я должен этого хотеть?

– Потому что если ты сделаешь то, что я хочу, возможно, и я дам тебе то, чего ты хочешь, – неожиданно хитро улыбнулся граф.

Сердце Гаррика учащенно забилось, но он ничего не ответил.

– Я уже подобрал тебе невесту, – продолжил граф, внимательно следя за выражением лица сына, – и завтра во всех газетах будет объявлено о вашей помолвке.

Гаррик покраснел от закипавшего в нем гнева.

– Отец! Вы зашли слишком далеко и поступили весьма… опрометчиво!

– Отец невесты – один из богатейших людей Англии. Сэр Джон получил свой титул тринадцать лет назад за особые заслуги, оказанные им королевской семье. Хотя семью невесты вряд ли можно безоговорочно причислить к аристократам, найти для тебя подходящую невесту оказалось делом очень сложным, если не сказать невозможным. Похоже, старые сплетни так и не умерли, Гаррик.

Сын молчал. Его душил гнев, смешанный с безысходным отчаянием.

Едва заметно улыбнувшись, граф продолжал:

– Она не только молода и хороша собой, но очень покладиста и смиренна. При такой жене ты сможешь поступать, как тебе заблагорассудится, не оправдываясь и не объясняясь. Она будет полностью в твоей власти, Гаррик. Уверен, это именно то, что тебе нужно.

– Как вы могли так поступить, не посоветовавшись сначала со мной? – возмутился Гаррик, и сеттер, почуяв неладное, тихо зарычал.

После короткой команды хозяина: «Трив, лежать!» – сеттер послушно улегся на пол, насторожив длинные шелковистые уши.

– В этом не было ровно никакого смысла. Я и так отлично знал, что ты откажешься жениться, если я тебя попрошу.

– Во-первых, жена мне пока что не нужна, а во-вторых, я презираю кротких женщин!

– Твои пристрастия, как всегда, необычны, – приподнял от удивления брови граф. – Мой мальчик, пора понять, что жизнь – отнюдь не романы благородного Чосера. В реальном мире никто не женится по любви. Во всяком случае, среди высшей аристократии. Что ты возомнил себе о браке? Если ты искренне хочешь взять в жены какую-нибудь своенравную девицу с горячим темпераментом, упаси Боже, вам не ужиться в одном доме!

Подойдя к сыну, граф с улыбкой положил руку ему на плечо.

– Я прожил долгую жизнь, Гаррик. Я хорошо знаю людей и понимаю жизнь. Сьюзен Лейтон – идеальная жена для тебя. Если после свадьбы тебе захочется завести темпераментную любовницу, мисс Лейтон не скажет поперек и слова.

– Полагаю, именно так вы и жили, отец, – вспылил Гаррик, припомнив безответную мать, которая никогда не перечила графу.

Глаза графа посуровели.

– Сейчас мы обсуждаем не мою жизнь, а твою. Честно говоря, из-за гнусных сплетен мне было очень трудно подобрать тебе невесту и объявить о помолвке. Полагаю, ты по достоинству оценишь мою отеческую заботу о твоем будущем.

Не в силах справиться с охватившей его волной противоречивых чувств, Гаррик молча отвернулся. Общество по-прежнему винило именно его в исчезновении и смерти Лайонела. А в том, что Лайонела уже не было в живых, никто не сомневался. Гаррик же считал себя виноватым в том, что позволил брату в тот день отправиться домой в одиночестве. Он до сих пор был уверен, что трагедии не произошло бы, уйди они тогда из крепости вместе.

Уловив недовольство хозяина, Трив жалобно заскулил.

– Сегодня в город возвращается твоя невеста. Ты должен нанести ей визит, – произнес граф, прерывая горестные воспоминания Гаррика.

Сын недовольно скривился.

– Гаррик, я хочу, чтобы ты правильно меня понял. Я прошу у тебя самую малость – осчастливь ее сыном, а потом живи как хочешь.

Будущий граф вскинул голову:

– Вы хотите сказать, что как только она забеременеет, я буду свободен?

– Я хочу сказать, что тебе надо поскорее жениться на Сьюзен, зачать с ней ребенка, а потом, если тебе так хочется, возвращайся на свой Барбадос. Оставишь беременную жену на наше с матерью попечение. Если родится мальчик, можешь считать, что твоя миссия выполнена, и быть совершенно свободным, – решительно сказал граф.

Такой неожиданный поворот дела заставил Гаррика вновь почувствовать себя отверженным собственной семьей. Фактически графа не волновала судьба сына, он хотел лишь иметь законного внука, которого мог бы воспитывать по своему образу и подобию. Граф, как и прежде, презирал младшего сына.

– Ваше предложение вызывает у меня отвращение, – хрипло произнес Гаррик, с трудом обретая дар речи.

– Увы, такова реальность! – воскликнул граф, всплеснув руками.

– Если я женюсь на ней, то увезу с собой на Барбадос! – гневно возразил сын.

Граф ничего не сказал, но глаза его триумфально блеснули, словно он давно ждал этого момента.

– Я не стану играть по вашим правилам, – устало произнес Гаррик.

– Подари мне внука, – с расстановкой проговорил граф, приблизив лицо к сыну. – Ты должен, – повторил он, выделяя слово «должен».

Гаррик сильно побледнел при этих словах, скрытый смысл которых был понятен им обоим.

– Ты должен сделать это, – повысил голос граф. – Если бы Лайонел остался жив, я бы имел от него уже нескольких внуков! Из-за тебя я лишен этого счастья!

Эшбернэм

Когда Арлен жил в Эшбернэме, Оливия обычно завтракала в своих комнатах.

В отличие от большинства аристократов она была ранней пташкой и вставала с постели с восходом солнца. Впрочем, и спать она ложилась тоже довольно рано, благо ей нечасто выпадало быть хозяйкой затянувшейся за полночь вечеринки.

Однако на следующее утро после предотвращения самоубийства Сьюзен Лейтон Оливия проснулась позже обычного. Солнце за окном уже стояло довольно высоко. Некоторое время она не шевелясь лежала в постели, чувствуя во всем теле невероятную усталость. Затем перед мысленным взором женщины пронеслись события бурной ночи, и ее душа наполнилась тревогой.