Пенелопа Дуглас - Соперник

– Святой отец, – заговорила я, – раз уж мы нашли вас в баре, а не в церкви, то почему бы не провести церемонию прямо здесь?

– Фэллон, дорогуша, а ты не думала, что сначала стоило бы заручиться благословением отца? – вид у Маккэффри был очень обеспокоенный.

– Мой отец, – уверенно сказала я, – доверяет моим решениям. Значит, и вам, святой отец, стоит им доверять.

Мэдок взял меня за руку, стянул с пальца кольцо и положил его на стол вместе с разрешением на брак и простым серебряным кольцом, которое он подобрал себе еще утром.

– Пожените нас, пожалуйста. Отсюда мы поедем в суд и официально зарегистрируем брак независимо от того, будет у нас благословение церкви или нет. А если его не будет, ее отец точно этого не одобрит.

Джаред хмыкнул за нашими спинами. Я обернулась и увидела, что они с Тэйт оба пытаются скрыть улыбки.

Я была рада, что им весело. Пот выступил у меня на лбу.

Отец Маккэффри сидел за столом и молчал, как и его друзья. Все они смотрели то на святого отца, то на Мэдока, а святой отец переводил взгляд с Мэдока на меня и обратно.

Я не знала точно, чей сейчас ход, но склонялась к тому, что не наш. Наконец святой отец поднялся, запустил руку в вырез свитера, достал ручку и наклонился, чтобы подписать бумагу.

Я опустила голову, и мое лицо расплылось в улыбке. Мэдок повернулся ко мне, обхватил за щеки, нагнулся и нежно поцеловал меня в губы.

– Готова? – прошептал он.

Я втянула носом терпкий аромат его парфюма и сняла плащ.

– С детьми подождем, пока не окончим колледж, – сказала я так тихо, чтобы меня мог услышать только Мэдок. – Договорились?

Он кивнул, прислонившись лбом к моему лбу.

– Заметано. А потом можем завести пятерых.

– Пятерых?!

Джаред закашлялся, заставив нас отвлечься друг от друга, а Мэдок чуть слышно рассмеялся. Я глубоко вздохнула.

Да, об этом можно поговорить и позже.

Святой отец подозвал нас, чтобы мы поставили подписи в графах «жених» и «невеста», а Джаред и Тэйт расписались как свидетели и вписали свои имена в строчки в нижней части листа, рядом с именем отца Маккэффри, лица, сочетающего браком.

– Тишина в зале! – громко обратился святой отец ко всем присутствующим.

В баре было человек пятнадцать. Они затихли и повернули головы к нам, заметив наконец, что творится у них за спинами. Музыку выключили, и бар погрузился в тишину. Мэдок повернулся ко мне и взял меня за руки.

Отец начал короткую службу, но я едва разбирала его слова, потому что все мое внимание поглотил Мэдок. Его голубые глаза, всегда немного озорные. Его четкие черты лица: грубо очерченный подбородок, скулы, что так прекрасно смотрятся, когда он выходит из душа весь мокрый… Широкие плечи, в которые можно уткнуться и моментально согреться.

Но пока святой отец проводил церемонию, я думала о том, как мало в моей голове мыслей о себе самой. Всю свою жизнь я была зациклена на себе: своем разочаровании в жизни, ненависти к матери, тоске по отцу и тотальном одиночестве.

Я словно оставалась в прошлом, не осознавая, что именно из-за этого не могла строить будущее.

Теперь это все осталось позади.

Конечно, ничто не забылось, но это больше не имело никакого значения. Сегодня начиналось будущее, и, когда Мэдок надел мне на палец кольцо, я поняла, что все самое лучшее из прошлого я взяла с собой: вот оно, стоит напротив.

Я взглянула на Тэйт, которая с любовью смотрела на нас, и на Джареда, который приобнял ее. По его щекам катились слезы счастья.

Мэдок улыбнулся, положил ладонь мне на шею и нежно притянул мою голову к себе.

– Заканчивайте, святой отец, – попросил он, глядя поверх моей головы. – Она очень ждет поцелуя.

Смешливые нотки в его голосе опьяняли. Я и вправду очень ждала поцелуя.

– Объявляю вас мужем и женой.

Мэдок не стал терять время зря. Приобняв за талию, он оторвал меня от земли и страстно поцеловал. От его губ возбуждение волнами прокатилось по телу прямо в низ живота. Я положила руки ему на лицо, наклонила голову и с силой впилась в его губы.

Не отрываясь от моих губ, он вынес меня в центр зала, где было чуть больше места.

– Спасибо, – улыбнулась я отцу Маккэффри через плечо Мэдока.

Мэдок подозвал бармена.

– У вас есть музыка?

– U2, – ответил мужчина средних лет.

Мэдок нахмурился.

– И это все?

– А что еще народу надо?

Я засмеялась прямо Мэдоку в ухо, услышав ответ.

Он вздохнул.

– Поставьте что-нибудь медленное.

Опустив руки, он взял меня за попу и приподнял, чтобы я обхватила ногами его талию. Я увидела, что стулья отодвигают. Оглядевшись, я обнаружила, что все присутствующие в баре убирают к стенам стулья и столы, освобождая импровизированный танцпол.

Песня All I Want Is You[12] U2 негромко полилась из колонок. Наверно, я еще неделю буду ее напевать. Мэдок начал переминаться с ноги на ногу, и мы стали покачиваться в медленном танце. Я прижалась к нему лбом, прислушиваясь к тому, как он шепчет слова песни, и еле сдерживая слезы. Музыка играла все громче и громче, и мы начали медленно кружиться, время от времени целуя друг друга.

Мне нужен только ты.

Выйдя из Sovereign’s, мы с Фэллон поехали прямиком в гостиницу «Уолдорф-Астория», предвкушая первую брачную ночь. Тэйт уговаривала пойти куда-нибудь поужинать, но Джаред понял меня без слов.

Всю дорогу до отеля, пока швейцар парковал машину и во время регистрации я теребил большим пальцем обручальное кольцо. Легкий дискомфорт – за исключением пирсинга, я никогда не носил украшений – резко контрастировал с новым, незнакомым ощущением.

Оно было странным, но очень сильным.

Кольцо напоминало мне о том, что я принадлежу Фэллон, что я должен любить и защищать ее, что мы все теперь будем решать вместе. Это означало, что я больше не смогу уходить, куда мне вздумается, и возвращаться, когда захочу, и что я, по всей видимости, стал единственным в своем выпускном классе женатым мужчиной. Но меня совершенно не волновало, что обо мне подумают.

Меня все устраивало. Наше решение было правильным.

Когда мы подошли к лифту, Фэллон уже вытворяла руками такое, что технически запрещено делать в публичном месте, а я радовался, что Джаред и Тэйт позволили нам уединиться.

Она запустила руку мне под пальто и поглаживала спину, уткнувшись носом мне в грудь, а я приобнял ее за плечи. Фэллон смотрела на меня снизу вверх, и в ее глазах я читал больше, чем она могла сказать мне.

Как только закрылись двери лифта, я прижал ее к стене и наклонился так близко, что чувствовал губами ее дыхание.

– Фэллон Карутерс, – с вызовом начал я, прижимаясь к ней всем телом. – Что ты такое вытворяешь, а?

Проскользнув руками под распахнутые полы пальто, она расстегивала пуговицы у меня на рубашке.

– Прошу прощения, – прошептала она. – Просто я очень сильно хочу своего мужа.

За пару мгновений ее руки оказались у меня под рубашкой, на обнаженной груди. При этом она нежно покусывала мою нижнюю губу. Я взял ее под попу, приподнял и прижал к стене, обхватывая губами ее губы, страстно целуя и чувствуя вновь зарождающееся тепло, от которого член встал и затвердел. Я хотел сорвать с нее одежду прямо на месте.

– И я не буду менять фамилию, – добавила она как бы между прочим.

Я хотел засмеяться, но подавил это желание, потому что смех сейчас был совершенно неуместен.

Это была наша первая брачная ночь, поэтому мне не терпелось оказаться в постели.

– Нет, будешь, – безапелляционно заявил я, запустив руку ей между ног и начиная поглаживать промежность.

Лифт остановился, и я поставил ее на пол. Слава богу, на этаже никого не было, потому что мы раскраснелись и тяжело дышали.

Потянув ее за руку, я вынул из кармана куртки карту-ключ.

– Ладно, тогда возьму ее как вторую, через дефис, – пробормотала Фэллон у меня за спиной, и мне понадобилась секунда, чтобы вспомнить, что мы все еще говорим о фамилиях.

– Нет, не возьмешь, – проведя картой в замке, я открыл и придержал дверь, пропуская Фэллон вперед. – Брать двойную фамилию – все равно что кричать «я просто не хочу признавать поражение», в то время как женщина, взявшая двойную фамилию, уже проиграла. Мужчины никогда не берут двойные фамилии, – подметил я, захлопывая за нами дверь и ступая вслед за ней на мягкий ковер. – Так вот, ты будешь Фэллон Карутерс, потому что любишь меня, хочешь сделать меня счастливым и мечтаешь, чтобы весь мир знал, что ты моя.

Не успела она возразить, как я набросился на нее, повалил на кровать и залез сверху. Собрав ее волосы на затылке, я откинул их в сторону, обнажив шею, и бросился целовать и кусать ее то нежно, то страстно, каждый раз наслаждаясь эффектом неожиданности.

Вообще я довольно спокойно относился к таким вещам. В большинстве случаев. Но моя жена будет носить мою фамилию, и это не подлежит обсуждению. Я не собирался ее контролировать, красть ее индивидуальность, или за что там женщины до сих пор борются. Просто это знак единства. У нас и у наших детей, когда они появятся, будет общая фамилия, и точка.

Надеюсь, она поймет мою настойчивость и не станет ломаться. И тут я вспомнил одну вещь…

Отстранившись от нее, я закрыл глаза и пригладил волосы.

Дети.

– Черт, – простонал я. – Я забыл презервативы.

Ее сочувственный вздох был подозрительно похож на смешок. Я с хмурым видом поднял на нее глаза. Ничего смешного. Мой член уже был тверже камня.

– Извини.

Она отмахнулась, и мою злость как рукой сняло.

– Мэдок, все нормально. На самом деле я уже давно сижу на противозачаточных. С тех пор как…

Она опустила глаза.

Внутри что-то сжалось, но я, не сомневаясь ни секунды, поднял ее на руки и отнес в спальню.

«С тех пор как сделала аборт» – вот что она собиралась сказать.