Пенелопа Дуглас - Соперник

Как только они начали складываться в единую картину, я сжал в руке бумагу.

Наткнувшись на такие слова, как «прерывание беременности» и «сумма к оплате», я притормозил.

Мне было тяжело дышать. Я пытался вдохнуть, но легкие будто не хотели расправляться, и я нахмурился, когда слова начали собираться воедино, как капли жидкости в воздухе, образуя тучу.

Одну большую темную тучу.

Моргнув, я посмотрел на дату. Второе июля. Через пару месяцев после ее исчезновения два года назад.

В глаза бросилась сумма счета. Шестьсот пятьдесят долларов.

Я смял бумагу в комок. Я весь пылал от злости… страха… ужаса. И сам не понимал, что со мной творилось в тот момент. Знал только, что мне не очень хорошо.

Я закрыл глаза. Она была беременна. Моим ребенком.

Шестьсот пятьдесят долларов. Шесть. Сотен. И. Пятьдесят. Долларов.

– Мэдок, Фэллон – моя подруга, – заговорил Джекс. – Но я решил, что ты имеешь право об этом знать. Это был твой ребенок?

У меня заурчало в животе и запершило в горле.

Я сглотнул, и мой голос прозвучал угрожающе, когда я сказал:

– Мне нужно идти.

– Где Фэллон? – крикнул я Эдди.

Вернувшись домой, я пулей понесся наверх, но обнаружил, что кровать пуста. У нее не было ни байка, ни машины Тэйт, так что, если она не ушла пешком, то была где-то здесь.

– М-м-м… – Эдди задумалась, подняв глаза к потолку. – Думаю, в подвале. В последний раз, когда я ее видела, она спускалась туда.

Руки Эдди были перепачканы тестом. Она кивнула на плиту, но я уже бежал в подвал.

– Вы оба так и не поели, – крикнула она мне вслед. – Я вам в комнату принесу! Хорошо?

Не обращая на нее внимания, я сбежал по лестнице и плотно закрыл за собой дверь.

Каменные ступени были покрыты ковром, так что мои шаги были почти неслышны. В подвале горел свет, но было тихо, как в склепе.

Я сразу же нашел глазами Фэллон.

Она сидела в углублении рампы, облокотившись на бортик и согнув ноги в коленях.

Она была одета в длинную белую хлопковую ночнушку и, судя по мокрым волосам, не так давно вышла из душа.

– Я пришла сюда, чтобы Эдди не услышала криков, – объяснила она, прежде чем я успел хоть что-то сказать.

Она положила руки на живот и смотрела в потолок.

– Ты знаешь, что я все знаю.

Я видел только половину ее лица. Она была расслаблена, будто ожидала шторма, но уже смирилась со своей судьбой.

– Когда я была в душе, позвонил Джекс. Сказал, что хочет предупредить меня, что извиняется, но считает, что ты должен знать.

Я медленно подходил к рампе, и каждый шаг давался мне с огромным трудом. Я был чертовски зол. Да как она смеет быть такой спокойной?! Она должна чувствовать то же, что и я.

Или бояться, по меньшей мере!

– Ты должна была рассказать мне, – вырвалось у меня. Голос был резким и грубым, как будто не моим. – Я заслуживал того, чтобы знать правду.

– Знаю, – она выпрямила спину. – Я собиралась рассказать тебе.

Да будь она проклята. Она все еще была такой спокойной и смотрела на меня чистыми, искренними глазами. Говорила со мной таким сладким голосом. Пыталась меня успокоить, и это раздражало еще сильнее.

Я провел рукой по волосам.

– Ребенок! Гребаный ребенок, Фэллон!

– А когда я должна была рассказать тебе? – ее голос дрожал, а глаза были полны слез. – Много лет назад, когда я думала, что не нужна тебе? Прошлым летом, когда ненавидела тебя? Или, может, в последние два дня, когда у нас все так идеально, как еще никогда не было?

– Я должен был об этом знать! – взревел я. – Джекс узнал об этом раньше меня! А ты просто избавилась от нашего ребенка, даже не поставив меня в известность. Я должен был знать!

Она отвернулась в сторону, и ее шея вздрогнула, будто она сглотнула.

Покачав головой, она мягким голосом продолжила.

– Мы все равно не стали бы родителями в шестнадцать, Мэдок.

– Ты хоть немного подумала? – усмехнулся я, сцепив зубы. – У тебя хотя бы мысль возникла поговорить со мной? Или ты бросилась в клинику, как только увидела две полоски на тесте?

Она посмотрела на меня глазами, полными боли.

– Бросилась? – вскрикнула она.

Слезы покатились по ее щекам. Она попыталась сдержаться, но все равно сотрясалась от беззвучных рыданий. Ее лицо покраснело, намокло от слез и не выражало ничего, кроме боли.

Вскочив на ноги, она пробежала мимо меня, но я схватил ее за руку и притянул к себе.

– Нет! – прикрикнул я. – Ты останешься здесь и все мне объяснишь. Держи себя в руках!

– Никуда я не бросилась! – закричала она прямо мне в лицо. – Я хотела этого ребенка, и я хотела быть с тобой! Я хотела тебя увидеть. Поговорить с тобой. Я была в отчаянии, и ты был нужен мне как никогда!

Она понурила голову и ссутулилась. Ее плечи содрогались от рыданий. И только тогда я наконец понял, в чем дело.

Фэллон любила меня уже тогда. Раз она не хотела уезжать, то с чего же я взял, что ей вдруг захочется пройти без меня через весь этот кошмар?

Она стояла, сжав руки в кулаки и вздрагивая от беззвучных рыданий, слишком сильная, чтобы позволить себе истерику.

– Валькнут, – задыхаясь, сказала она и посмотрела на меня глазами, полными отчаяния. – Беременность, рождение, перерождение. Наш ребенок всегда со мной, Мэдок.

Она закрыла глаза, и слезы водопадом хлынули по ее лицу.

Я вдруг словно ощутил всю тяжесть того, через что ей пришлось пройти, и вспомнил, чья подпись стояла на счете, который до сих пор лежал у меня в кармане.

– Наши родители, – догадался я.

Она пару секунд помолчала, а потом шмыгнула носом.

– Твой отец ничего об этом не знал.

Мы стояли близко друг к другу, но в то же время были так далеки. Хватит с меня. Достаточно того, что они вертели нами как хотели. Конец вопросам и ожиданиям.

Обхватив за затылок, я прижал ее к себе и крепко-крепко обнял. Чтобы никогда больше не выпускать из объятий.

Тогда я не знал, что и думать.

Стоило ли мне становиться отцом в шестнадцать? Разумеется, нет.

Но вариант аборта меня тоже не устраивал: заставить Фэллон пережить такое! Я готов был убить за это.

Исключить меня из уравнения и оставить в неведении?! Кому-то придется за это заплатить.

Хватит с меня слепого следования правилам. Пришло время взять все в свои руки.

Я отвел Фэллон в постель и направился к отцовскому сейфу. Он хранил там только три вещи: драгоценности, наличные и пистолет.

– Ну разумеется!

Услышав высокомерный голос, я распахнула глаза и подскочила в кровати.

В открытых дверях комнаты Мэдока стояла мама, одну руку уперев в бок, а вторую положив на талию и демонстрируя россыпь бриллиантов, украшавшую пальцы.

Все еще одетая в ночную рубашку, я проморгалась, прогнала остатки сна и окинула ее взглядом.

От ее дурацкого наряда оставалось только сглотнуть и попытаться подавить усталую улыбку. На ней были черные обтягивающие брюки, леопардовая блузка без рукавов (терпеть не могу эту расцветку) и черная фетровая шляпа.

Серьезно? Фетровая шляпа?

Она пыталась выглядеть как молоденькая девушка или богатая итальянская наследница. Я так для себя и не решила.

– Что ты здесь делаешь?

Произнеся это, я сама испугалась своего грубого тона. Вчерашняя история с Мэдоком меня порядком утомила, но я была начеку и во всеоружии.

Она улыбнулась. Ее идеально чистая кожа сияла в лучах утреннего солнца, пробивавшихся через окно.

– Я здесь живу, Фэллон. А ты – нет. Забыла?

Я взглянула на другую половину кровати и обнаружила, что Мэдока нет на месте.

Где же он?

Мать подошла к краю кровати. Я нахмурилась.

– Убирайся, – приказным тоном сказала я.

Она схватила футболку Мэдока и стала складывать.

– Я смотрю, ты пытаешься добиться лучшей жизни через постель. Меня ни капли не удивило, что я обнаружила тебя в его кровати. Опять.

Я отбросила в сторону одеяло и потянулась к лежавшим на тумбочке очкам, но остановилась на полпути.

Нет. Для разговора с ней они мне не нужны.

Опустив руку, я встала и гордо подняла подбородок.

– Если ты сейчас же не уйдешь отсюда, я сама тебя вышвырну.

Это была не пустая угроза. Я только искала повода, чтобы наброситься на нее.

– Меня ждет Джейсон, – она прикрыла глаза и сделала вид, что наш разговор ей наскучил. – Он уже едет. Ты в курсе? Единственное, в чем у нас с мужем нет разногласий, так это в том, что вашу грязную связь с Мэдоком нужно прекратить как можно скорее.

На слове «муж» я вздрогнула. Забавно. Никогда не воспринимала их как мужа и жену. Может, потому, что они никогда себя так не вели.

Она подошла ко мне и погладила меня по плечам ледяными руками.

– У Джейсона всегда найдутся рычаги давления на собственного сына. И тебе лучше смириться с этим как можно скорее, Фэллон. Для твоего же блага. Мэдок тебе не пара, и это долго не продлится.

– Вон, – послышался низкий голос, и мы обе испугались.

Я выпрямила спину и перевела взгляд на дверной проем. В нем стоял Мэдок и пристально смотрел на мою мать.

Она тоже обернулась, заслышав его властный голос. Мои руки и ноги вдруг налились силой. Я всегда чувствовала себя сильнее в его присутствии. Не то чтобы я надеялась, что Мэдок возьмется решать мои проблемы. Просто приятно было противостоять трудностям не в одиночку.

– Уже ухожу, – заверила его мама, сладко улыбаясь. – Твой отец скоро приедет, так что не помешает одеться. Вам обоим.

Мэдок сделал шаг назад, освобождая проход. Мать взглянула на нас напоследок и удалилась. Мэдок скрестил руки на груди, и мышцы его обнаженного торса напряглись. Он бы никогда не ударил женщину, но сейчас выглядел так, будто был на грани.

Мать на секунду задержалась в дверном проеме и оглянулась на нас.