Пенелопа Дуглас - Соперник

Глаза Джареда вспыхнули. Он понимал, что я нарываюсь на драку. Мистер Брандт и Тэйт смотрели на меня круглыми глазами и с открытыми от удивления ртами.

Потом Тэйт опустила взгляд вниз и сказала себе под нос:

– Думаю, это правда. Она давно с кем-то встречается и держит это в секрете.

Она нервно хихикнула.

– Правда, что ли? – я усмехнулся. – Да это потрясающе, – мои слова были полны сарказма. – Моя мать сидит вся в слезах, потому что отец в очередной раз не пришел домой ночевать. Я теряюсь в догадках, почему он так много работает вместо того, чтобы приехать ко мне на матч, – я поднял руки и схватил Джареда за грудь. – И тут все становится на свои места: виной всему очередная жадная сука, позарившаяся на его богатство.

Реакция Джареда не заставила себя ждать. Первый удар пришелся прямо в челюсть. Я пошатнулся и расхохотался.

– Давай, вперед! – подначивал его я, а огонь в его глазах тем временем разгорался все сильнее.

Он набросился на меня, и мы оба упали на землю, продолжая драться. Он навис надо мной и нанес еще один удар, на этот раз кулак прошел в паре сантиметров от моего лица. Взревев, я сбросил его с себя и, одной рукой обхватив за челюсть, уже занес другую, чтобы ударить…

– Перестаньте! – послышался вопль Тэйт. – Джекс! Сделай что-нибудь! Джекс? Ах да. Он тоже здесь живет.

– Зачем? – донесся до моих ушей его ответ.

Джаред схватил меня за шею и отодвинул как можно дальше от себя. Он сцепил руки так сильно, что я не мог сопротивляться.

– Вот ты тварь! – закашлялся я.

Он ответил, не разжимая зубов:

– Чертов ублюдок.

Спину обдало ледяной водой.

– Какого?.. – заорал я.

Поток воды ударил мне прямо в лицо. Джаред выпустил мою шею, чтобы отряхнуть мокрую голову. Я тоже убрал от него руки. Мы протерли глаза от воды и сели на земле, уставившись на человека со шлангом. И только тогда поняли, что это был мистер Брандт. Он выглядел ошарашенным. Его шорты цвета хаки и белая футболка в масляных пятнах тоже были забрызганы водой.

– Ваши родители встречаются, – он специально говорил тихо, чтобы мы ощутили вес каждого слова. – Худший вариант развития событий: они разойдутся. В лучшем случае вы станете сводными братьями.

– И? – выпалил я.

Он бросил на землю шланг и закричал:

– Тогда из-за чего вы деретесь?

Я сглотнул. Во рту все пересохло.

Об этом-то мы и не подумали. Я и так уже давно считал Джареда и Джекса братьями, но породниться официально было бы на самом деле круто.

Только бы этот брак не развалился. А в случае с моим отцом это более чем вероятно.

Однако, возможно, именно интрижка с мамой Джареда была причиной всех его неудачных браков. И теперь, когда они могут официально оформить свои отношения, все может получиться.

– Не знаю, – слова прозвучали невнятно.

Встав, я долго не мог поднять глаза ни на одного из них, но знал, что все смотрят на меня. Почему вдруг я накинулся на лучшего друга? Назвал его маму шлюхой, еще и проорал это на всю улицу.

Когда Тэйт была во Франции, из Джареда полезло столько дерьма! Он скучал по ней, потому что уже был влюблен, хоть и не сознавал этого. Без нее с ним творилось какое-то безумие: он дрался, много пил, спал со всеми подряд.

Только это совсем не помогало.

Так почему же я сейчас творю то же самое из-за девчонки, которую даже не люблю, которая и внимания моего не заслуживает?

Я понимал, почему Джаред вышел из-под контроля, когда потерял Тэйт. Тэйт была хорошей девочкой, и она боролась за него. А когда ничего не вышло, она стала бороться с ним. Она никогда не переставала показывать, что он ей небезразличен.

Но Фэллон – не Тэйт. Их даже сравнивать как-то странно.

И все это так глупо. Ну, вернулась она в город, ну, переспали мы еще несколько раз. Что дальше? У меня не было никаких причин слетать с катушек.

Я протянул руку и испытал облегчение, когда Джаред ее принял. Мне хотелось, чтобы он воспринял этот жест как извинение. Нам с ним были не нужны все эти девчачьи штучки. Он знал, что я облажался и что я это понимаю.

– Ой, да ладно, – усмехнулся я. – Опять чинишь свою машину? Вот тебе и Ford.

Когда я шел назад к своему GTO, Тэйт презрительно фыркнула.

Когда я вернулась, в доме отца никого не было. Именно это мне и было нужно. Некоторые люди чувствуют себя комфортно в шумной толпе: это их отвлекает. Для меня же нет ничего лучше тихих мест, где можно проводить часы наедине с собой. Кирпичный особняк в семьсот квадратных метров на частной территории в конце тупиковой улочки – еще один пример бессмысленной буржуйской расточительности.

Ладно, мой отец не был буржуем. Разве что самую малость. Но я все равно люблю его.

Отец приобрел этот дом за три миллиона долларов, а когда я спросила, почему именно дом, если за те же деньги можно купить отличную квартиру в городе, он прочитал мне лекцию на тему «Почему Америка так выгодно расположена относительно всего остального мира».

– До того как изобрели ядерное оружие и ракеты, способные преодолевать огромные расстояния, – сказал он тогда, – любой другой стране было крайне сложно напасть на нашу. Америка находится между двумя океанами, что стратегически выгодно. А с севера и с юга мы граничим с дружественными государствами-союзниками. И даже если представить, – он понизил голос до шепота, – что они агрессивно настроены по отношению к нам, Канада и Мексика все равно не представляют серьезной угрозы. А во всем остальном мире любую страну могут окружать потенциальные враги. Европа – это ночной кошмар военного стратега. Враг может вторгнуться на твою территорию когда угодно или начать угрожать твоим буферным государствам. А чтобы атаковать Америку, нужно переплыть через океан или пролететь огромное расстояние. Именно поэтому японцы напали на Перл-Харбор. Им бы попросту не хватило топлива долететь до материка. Так что… – он сделал мне коктейль и поставил передо мной бокал. – Я готов заплатить за то, чтобы создать большой добротный буферный участок земли вокруг себя и своей семьи. Тогда я точно смогу заметить врага до того, как он постучится в дверь.

Тогда я уже знала, чем отец зарабатывает себе на жизнь, и, хоть и понимала, что это неправильно, никогда его за это не осуждала. Судить его можно было только за то, что он оставлял меня с матерью, и за то, что подолгу не появлялся. Но он мне доверял и всегда разговаривал со мной как со взрослой, любил громкие слова и никогда не брал меня за руку при переходе улицы. Он многому учил меня, но и требовал немало.

Мне кажется, если кто-то скуп на похвалы и комплименты, от этого его одобрение только ценнее. Отец был единственным человеком на земле, чье уважение и хорошее мнение обо мне были для меня по-настоящему важны.

– Ну как, добилась, чего хотела?

Папа вошел в кухню. Я сидела за островком с гранитной столешницей, уставившись в ноутбук.

Ни тебе «привет», ни «как дела», но я уже привыкла к его манере общения. Мы не виделись месяц, и он только сегодня вернулся в город.

– Да, мне удалось, – ответила я, не отрывая глаз от ноутбука, а он тем временем уже направлялся к холодильнику.

– А что с твоей матерью?

Вытащив из морозилки бокал с запотевшим стеклом, он наполнил его темным пивом.

– Все еще пропадает неизвестно где. Но она скоро появится, чтобы опротестовать развод, я уверена.

Ума не приложу, зачем он меня спрашивал об этом всем. Я отправила ему e-mail, где рассказала, что все идет по плану. Он никогда не одобрял мой маленький план мести тем, кто меня предал, но дал мне возможность принимать решения самостоятельно и помог всем чем смог.

– Аккуратнее, ты попадешь под перекрестный огонь, – предупредил он.

Я бессмысленно водила пальцами над клавиатурой, напрочь забыв, о чем писала.

– Конечно.

– А что Мэдок? – с нажимом спросил отец, и я беззвучно вздохнула.

Меня тяготило такое количество обрушившихся вопросов. Но я понимала, что это не пустое любопытство: отец действительно волновался за меня.

– Я передумала. В конечном счете я не захотела, чтобы он пострадал.

– Хорошо, – его ответ удивил меня, и я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. – Он ведь тоже был просто ребенком, полагаю, – добавил папа.

Я вернулась в Шелберн-Фоллз с намерением передать ту папку СМИ сразу после того, как докажу Мэдоку, что ни мое сердце, ни мой разум больше не принадлежат ему. Как видите, все пошло не по плану. Вместо того чтобы унизить Мэдока, его отца и свою мать, я пошла по пути наименьшего сопротивления.

Мне не хотелось, чтобы Мэдок пострадал, потому что он не заслужил этого. Конечно, когда в шестнадцать я без спросу взяла машину отца, поехала в Шелберн-Фоллз и увидела Мэдока с другой девушкой, то испытала неподдельную боль. Но, поразмыслив над ситуацией без эмоций, я поняла, что мы и вправду были тогда детьми. Нельзя винить Мэдока в том, что он совершал ошибки, так же как и нельзя винить нашего нерожденного ребенка в том, что он был зачат.

Мэдок никогда не любил меня, но я знала, что он никогда не хотел причинить мне боль.

Так что пришлось подкорректировать план. Я получила то, что хотела, но сделала это тихо, не создавая проблем ни ему, ни его отцу.

Я спрятала руки за крышкой ноутбука и стала ковырять заусенцы. Дурацкая привычка, которая не нравилась отцу. Они с мистером Карутерсом во многом похожи.

И добавила беззаботным голосом:

– Тед должен выйти по условно-досрочному.

– Фэллон, – он недовольно покачал головой, – я же просил тебя не лезть в это.

– Он твой дядя. А значит, он – моя семья.

– Это не то…

– Когда кто-то, кого ты любишь, нуждается в тебе, – перебила я, – ничто другое не имеет значения.

Я улыбнулась тому, что неожиданно для себя самой заговорила словами Тэйт. Мне хотелось бы поближе познакомиться с ней.