* * *

Она смотрела Джеку вслед. Его походка была уверенной и непринужденной. Сегодня он казался совсем другим — деловым, целеустремленным и точным как часы.

Таким Дженни его еще не видела. Это восхищало ее и заставляло относиться к нему с уважением. Она снова подумала, что первое впечатление о Джеке Бреннене обмануло ее.

Дверь открылась, и в кают-компанию ввалилась ватага мужчин во главе с Чарли Дентоном и мужчиной помоложе, одетым в штормовку.

— Это Реймонд, — представил его Чарли. — Когда нужно, он работает на нас.

— Рад познакомиться, — сказал молодой человек, снимая с головы матросский берет.

— И я тоже.

На вид Реймонду можно было дать лет двадцать с небольшим; у него были большие серые глаза, волосы песочного цвета и слегка асимметричная нижняя часть лица.

Затем Чарли познакомил Дженни с дружески улыбавшимися рыбаками, называя каждого по имени. Все они были одеты одинаково: в джинсы, рубашки и толстые шерстяные свитера. На некоторых были брезентовые шляпы с короткими полями. Возраст их колебался от тридцати до пятидесяти лет; тут были и толстенькие коротышки, и худые верзилы, с лысинами, с длинными модными прическами и коротко остриженными волосами цвета перца с солью.

— Рад познакомиться, мэм! — пробасил последний, схватил пирожок, пластмассовую чашку с кофе и поспешил на палубу. Остальные ринулись за ним, и Чарли жестом пригласил Дженни последовать их примеру.

Над их головами раскинулось безоблачное небо. Легкий бриз ерошил ее светло-русые волосы, собранные в пучок на затылке. Она подняла воротник свитера и обрадовалась, что на всякий случай захватила с собой голубую нейлоновую ветровку.

Джек и Реймонд втянули на борт толстые канаты, крепившие корабль к пристани, а затем Джек снова поднялся в рубку.

— Держитесь, Дженни, — предупредил Чарли, — понадобится несколько минут, чтобы у вас выработалась морская походка.

Ухватившись за поручни, она следила за тем, как Джек включил двигатели, и корабль, рассекая воду, как нож масло, отошел от пристани. Они медленно продвигались вперед мимо нескольких больших рыболовецких траулеров с тяжелыми сетями и нескончаемых эллингов, заполненных моторными лодками и яхтами. Кое-кто, завидев спасательное судно, выходил на палубу и махал Джеку рукой как старому знакомому, а Джек улыбался и отвечал тем же.

— В пределах бакенов скорость ограничена пятью милями в час, — сказал ей Чарли, — но в открытом море мы легко делаем десять-двенадцать узлов, то есть двенадцать-четырнадцать миль в час.

Вскоре они миновали последний бакен, и это событие было отмечено зычным ударом колокола. На верхушку мачты уселся большой серый баклан. Обогнув песчаную оконечность волнореза, они тихо проплыли между ним и пирсом.

Впереди лежало открытое море. Она уже видела туманные горбатые тени далеких островов пролива Санта-Барба-ра. Палуба начала слегка раскачиваться и уходить из-под ног. Корабль стремился вперед, оставляя за собой широкую пенную струю, и, как она и ожидала, покачивался из стороны в сторону. Чтобы не потерять равновесие, Дженни пришлось вцепиться в поручни.

— Куда мы плывем? — спросила она Чарли, пытаясь не обращать внимания на холодок внутри.

— Примерно на север. К западу от колоний водорослей должно быть место, где хорошо клюет.

Дженни кивнула и вдруг поняла, что слова Чарли доходят до нее с трудом. Каждый нырок и раскачивание корабля отдавались у нее в желудке.

— Пойду помогу парням готовить снасти. Справитесь без меня?

— Конечно. — Но ее начинали одолевать сомнения. Дженни и в голову не приходило, что у нее может начаться морская болезнь. Не в такой день. Не на таком большом корабле! Она никогда не испытывала трудностей во время полета или поездки на машине по горной дороге. Ни Джек, ни Чарли ни слова не сказали об этом. Боже всемогущий, она молилась, чтобы ее строптивый желудок поскорее успокоился.

Однако два часа спустя все оставалось по-прежнему. Как и говорил Чарли, у колоний водорослей «Мародер» замедлил ход, но все еще нырял и раскачивался. Сначала куда-то проваливался нос, а за ним следовала корма. Казалось, корабль бросает из стороны в сторону. Когда Чарли открыл трюм и в него стала поступать первая пойманная мужчинами рыба, Дженни прошла на ют и тихо свесилась за борт.

Она надеялась, что это поможет. Но стало еще хуже. Ее стошнило не только съеденной утром кашей, но и всем содержимым желудка. Так продолжалось до тех пор, пока ноги не стали ватными. Она еле стояла, положив голову на борт, судорожно цепляясь за перила, ожидая, что следующая волна смоет ее в море, и почти желая этого.

— Вот вы где!.. Мы с Чарли все глаза проглядели. Ради Бога, Дженни, куда вы пропали? — Стоило Джеку поглядеть на ее серо-зеленое лицо, и ответа не понадобилось. — Иисусе, я должен был это предвидеть…

Дженни знала, что это значит. Она не выдержала проверку морем так же, как недавно не выдержала проверку игрой в пул. Только сегодняшняя проверка была намного серьезнее.

— Извините… — выдавила она в перерыве между приступами морской болезни, вызывавшими болезненные судороги в желудке. — Раньше со мной такого не случалось…

— Господи, но ведь сейчас штиль!

Дженни отвернулась, борясь с желанием заплакать. А плакать хотелось ужасно. В первые несколько минут плавание доставляло ей небывалое наслаждение.

— Я не смогу отвезти вас назад, — сказал Джек, — до самого конца дня. Вы можете спуститься в мою каюту?

— Я не просилась домой! — отрезала внезапно воспрянувшая духом Дженни. Однако следующая волна заставила ее снова свеситься за борт, хотя в желудке было уже пусто. Джек ненадолго покинул ее и вернулся с салфеткой, смоченной в воде.

— Вот. Оботрите лицо, и вам сразу станет легче.

Она подчинилась, а затем Джек увел ее вниз.

К несчастью, в тесной каюте Дженни стало еще хуже. Джек уложил ее на койку и открыл сразу несколько иллюминаторов. Когда он поставил рядом пустое мусорное ведро, ее щеки из пепельных стали розовыми.

— Простите, Джек. Мне действительно очень жаль.

— Все в порядке. Я должен был подумать об этом. Но в такой спокойный день… — Он не договорил, однако выражение его глаз было достаточно красноречивым.

Остаток дня запомнился ей плохо, хотя длился целую вечность. Несколько раз к ней заходил Чарли, но Джек так и не вернулся. Возможно, просто не хотел смущать ее. Хотелось на это надеяться, но верилось с трудом.

Она ненадолго засыпала, догадываясь, что причиной тому слабость и бессонная ночь. Потом просыпалась, и ее снова рвало. К тому времени, когда корабль лег на обратный курс — конечно, раньше обычного, — она едва могла поднять голову, руки и ноги тряслись, а кожа была такой бледной, что под ней виднелись тонкие голубые вены.

Должно быть, она снова задремала, потому что очнулась от скрипа открывшейся двери и увидела вошедшего Джека.

— Мы снова в порту, — сказал он, — через несколько минут пришвартуемся. — На лице Бреннена не шевелился ни один мускул, выражение его было непроницаемым, глаза — пустыми и отчужденными. Он пригнулся и вышел.

Дженни поднялась с койки и неверной походкой устремилась в ванную нет, хэд, поправилась она. Вымыв лицо, прополоскав рот и обтерев губкой шею, женщина вернулась в каюту за ведром. Оно было почти пустым, поскольку в ее желудке уже ничего не осталось, но она скорее умерла бы, чем позволила Джеку Бреннену прибирать за ней…

Когда Дженни опорожнила ведро в туалет и нажала на рычаг, как показывал ей Чарли, на нее снова накатил приступ тошноты. На сей раз ей удалось с ним справиться. Наконец ведро было вымыто, отставлено в сторону, и у Дженни слегка полегчало на душе. Она разгладила складки на покрывале, поднялась по лестнице и вошла в кают-компанию как раз в тот момент, когда «Мародер» причалил к пристани. Дженни схватила куртку, парусиновую сумку со сменой одежды и вышла на палубу.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Чарли.

Она слабо улыбнулась:

— Лучше.

— Не волнуйтесь из-за этого. Всех нас тошнило разок-другой.

— Конечно, Чарли. Особенно Джека. — Она пробиралась между мужчинами, собиравшими свои снасти, выслушивала соболезнования, ощущая на себе сочувственные взгляды, но никто из них не испытывал и намека на морскую болезнь. — Передайте Джеку: мне очень жаль, что так вышло, — сказала она Чарли, сходя на пристань. — Скажите, что я знаю, о чем он думает, и что он прав. Все о'кей.

Чарли выглядел недовольным.

— Он захочет проводить вас. Вы же его знаете!

— Не теперь, Чарли. Прогулка пойдет мне на пользу.

Если только ноги выдержат… Она не дала ему времени возразить. Просто повернулась и ушла.

Закончив швартовку, Джек пошел искать Дженни, но к тому времени она уже одолела половину дороги. Бреннен догнал ее почти у самого дома и молча пошел рядом. Когда они добрались до дверей, Джек взял ключ из ее дрожащих пальцев и отпер замок.

— В таких случаях помогает содовое печенье. Можно немного бульона.

Дженни только кивнула.

— Завтра я зайду после работы. Посмотрю, как вы будете себя чувствовать.

— Думаю, не стоит, Джек.

— Я знаю. — Он больше ничего не сказал, только передал ей ключ и повернулся спиной. Дженни не стала смотреть ему вслед. Она закрыла дверь и устало побрела наверх. Надо было выкинуть из головы и Джека, и то, что случилось на борту его корабля. Никогда в жизни ей не было так стыдно.

И никогда в жизни она так не радовалась тишине и покою, царившим в ее доме.

К несчастью, в ту ночь она видела сны. Слабую, изнуренную морской болезнью, ее мучили такие кошмары, с которыми не могло сравниться ничто. Она тонула в ужасе и не могла вырваться из его плена. Не могла бороться. Не могла бежать.

Трупы. Три тела распростерлись рядом на сочной, зеленой траве. Ветви пальмы раскачивались над их бессильно вытянутыми конечностями, листья папоротника шептались у босых ног. Но она видела главным образом их лица спокойные бледные лица с подвязанными челюстями. В их ноздрях торчали кусочки хлопка; толстый комок ваты растягивал тонкие сухие губы. Хотя глаза мертвецов были закрыты, казалось, они с осуждением следят за ней. Ввалившиеся глазницы обличали ее даже после смерти.