Глаза Айрин потемнели. Невидящим взглядом она уставилась в стену комнаты. Он говорит так, словно предлагает заключить сделку.

Она сама не знала, радоваться ей или обижаться на недостаток эмоций в его голосе.

— Айрин, ты слышишь меня?

Его спокойный тон вернул Айрин к необходимости что-то ответить. Она глубоко вздохнула. Возможно, то, что он предложил, самое разумное в такой ситуации. Никто никому ничем не обязан.

— Кино и ужин в субботу звучат привлекательно, — осторожно сказала Айрин.

— Отлично. Я заеду около семи, предварительно заказав билеты на последний сеанс. Какой фильм ты хотела бы посмотреть?

Айрин захлопала ресницами. Ей стало немного стыдно, что она и представления не имеет о том, что сейчас идет в кинотеатрах. Она ни разу не была в кино после рождения близнецов.

— Полагаюсь на твой выбор, — поспешила ответить она.

— Я приготовлю тебе сюрприз, — нежно пообещал он.

6

— Он снова пригласил тебя! — произнесла Джун таким тоном, словно ее дочь объявили нобелевским лауреатом.

— Успокойся, мама. Мы встречаемся как друзья, — мягко предупредила Айрин, кивнув на мальчиков, которые с интересом смотрели на покрасневшее лицо матери.

Джун среагировала моментально.

— Ну, разумеется, вы всего лишь добрые Друзья.

— Давай ужинать, — предложила Айрин.

— Как скажешь, дорогая. Сейчас принесу!

И Джун понеслась на кухню, не чуя под собой ног от радости за дочь. Удивительно, как Эдварду легко удается очаровывать женщин, с легким раздражением подумала Айрин, глядя вслед матери.

— Звонил тот человек, который прислал цветы? — спросил Майкл и полез к матери на колени.

— Да, мой зайчик.

— Он мне понравился, — важно сообщил ей Майкл.

— И мне тоже по нравился, — сказал Николае и попросился к матери на колени.

Прижав их к себе, Айрин задумалась, хорошо ли, что все члены семьи оказались на стороне Эдварда Фроста. И чем это может обернуться для них в дальнейшем?

Но в первую очередь знакомство с Эдвардом Фростом обернулось для Айрин совершенно другой жизнью. С ним она стала посещать театры, выставки, концерты. Он водил ее в ночные клубы, где они танцевали, в кино, даже уговорил покататься на коньках. Несколько раз просил ее посетить с ним аукционные распродажи антикварной мебели. Практически они стали видеться каждый день то за ланчем, то за ужином. Айрин удивлялась, что, несмотря На развлечения, продолжает успевать делать все, что делала и раньше. У нее как будто сил прибавилось. Айрин с удовольствием приобщилась к той жизни, которая раньше проходила мимо нее. И все-таки ощущение, что она живет не своей жизнью, оставалось.

В то субботнее утро перед Рождеством Айрин смотрела из окна кухни на возню воробьев около кормушки в саду. С мыслями об Эдварде она не расставалась теперь ни на минуту. За прошедшие недели она привыкла к его обществу.

Она отдавала себе отчет, что с каждым днем он нравится ей все больше, и это серьезно беспокоило ее. Она так и не сумела разобраться в нем. Эдвард с первого дня знакомства поразил ее своей выдержкой и умением держать дистанцию при любых обстоятельствах. Его холодная сдержанность настораживала и пугала Айрин. Несмотря на постоянное общение, ей так и не удалось проникнуть за тот барьер, которым он оградил себя. Самое смешное, что накануне Эдвард обвинил ее в том же самом.

— Скажи, что нужно сделать, чтобы уничтожить возведенную тобой баррикаду? — нежно спросил он, когда они возвращались из театра.

— Я тебя не понимаю.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, Айрин.

Он говорил, как всегда, непринужденно и доброжелательно, но Айрин уловила в его голосе недовольные нотки.

— Извини, я действительно не понимаю.

Эдвард надолго замолчал, ведя машину, а потом заговорил о спектакле, который они смотрели в театре. Иногда ей казалось, что он сам разыгрывает с ней Какую-то пьесу, роль героини в которой совсем не подходит ей, Айрин Лэнгтон. Его прощальные поцелуи оставляли чувство неудовлетворенности.

Айрин принялась энергично перемывать тарелки после завтрака. Похоже, она снова зашла в тупик. Чем больше времени она проводит с Эдвардом, тем сильнее становится ее потребность в нем. Вот такая закономерность. Она усмехнулась и прикусила губу. Может, им пора стать любовниками, чтобы избавиться от сжигавшего ее изнутри огня? Господи, какие глупости лезут ей в голову! Не так она устроена, чтобы отдаться мужчине телом, не впустив его в свое сердце. Здесь уж ничего не поделаешь. А стать для него просто очередной любовницей кажется ей слишком оскорбительным.

Айрин откинула назад голову и расправила плечи. Может, она поступила не правильно, отгородив близнецов от общения с Эдвардом?

Возможно, тогда их отношения были бы более естественными, чем сейчас? Она жила словно в двух разных мирах. В одном мире она обедала в дорогих ресторанах, где ее обслуживали за большие деньги, в другом меняла по ночам простынки детям и считала каждый цент. Но мысль, что дети могут привязаться к Эдварду, полюбить его, вызывала в ней внутреннее сопротивление. Это было бы нечестно по отношению к мальчикам, ведь Эдвард ясно дал ей понять, что постоянство не его удел. Дружба между ними или не дружба, как ни назови их отношения, а вечно они длиться не могут.

Айрин тяжело вздохнула. Но мальчикам, которым Эдвард понравился с первой встречи, всего этого не скажешь. Она закончила мыть посуду, вытерла руки и поставила на плиту чайник. Надо приготовить теплое питье с лимоном для Джун. Мать вот уже третий день не вставала с постели из-за плохого самочувствия, и Айрин вызвала врача, опасаясь, что она подхватила вирусный грипп, которым сейчас многие болеют. К ночи у нее появился удушливый кашель, а утром поднялась высокая температура.

Айрин несла матери кружку теплого питья с лимоном и медом, когда в дверь позвонил доктор Кулидж.

Голос его звучал бодро, пока он осматривал Джун, но, спустившись с Айрин в гостиную, где близнецы смотрели мультфильмы, тихо сказал:

— У нее тяжелый грипп, который может дать осложнение на легкие. Не разрешайте ей вставать с постели. Антибиотики и обильное теплое питье. Протирайте ей лицо и руки влажным полотенцем.

— Спасибо, доктор.

— Если вашей маме станет хуже, позвоните мне обязательно.

Айрин кивнула и поморщилась от боли в голове, которой мучилась с самого утра.

— Э, да вы и сами выглядите неважно, — сказал доктор Кулидж. — Срочно примите аскорбинку. Не запускайте. Похоже, инфекция гуляет в вашем доме. Откровенно скажу, на Рождество вам всем придется посидеть дома. Вы поняли меня, миссис Лэнгтон?

— Поняла, доктор. Спасибо вам.

Айрин проводила доктора Кулиджа, открыв дверь в морозное утро, и быстро закрыла ее, задрожав от холодного воздуха.

— Мальчики, одевайтесь теплее-, пойдем в аптеку покупать бабушке лекарства! — крикнула она близнецам. — На обратном пути зайдем в кондитерскую, и я куплю вам ваших любимых пирожных.

Она знала, что Мики и Ники расстроятся из-за того, что им не дали посмотреть до конца любимую телевизионную передачу для детей.

На улице у нее снова начался озноб. К счастью, идти было недалеко — все магазины и аптека находились рядом на одной улице. После возвращения домой Айрин с каждой минутой становилось все хуже и хуже. На головную боль пожаловался перед ланчем и Ники. Есть он не хотел, даже от любимого пирожного отказался.

Айрин поднялась к матери, поправила ей постель, дала лекарство и поставила на тумбочку очередную кружку с теплым питьем. Спустившись вниз, она обнаружила, что Ники неподвижно лежит в гостиной на диване в обнимку с любимым большим зайцем. Когда он отказался от шоколадки с рождественской елки, Айрин окончательно стало ясно, что и он заболел. Пока только Мики ведет себя как обычно. О Боже, как обидно! Сколько было планов на рождественские каникулы и у нее, и у детей!

Надо бы перенести Ники в детскую, подумала Айрин. Склонившись над ним, она почувствовала дурноту и чуть не упала. Голова раскалывалась от боли, глаза закрывались. Приняв таблетку аспирина и выпив крепкого чаю, Айрин постелила Ники в гостиной на диване, переодела его в теплую пижаму и закутала в одеяло. После чего дала ему средство от простуды и напоила клюквенным морсом. Хорошо, что в этом году она впервые решила дать всем служащим фирмы оплаченный отпуск на Рождество, начиная с этой субботы. Продуктов им тоже должно хватить на несколько дней, а в понедельник она все равно собиралась съездить на рождественский базар. К тому времени она будет чувствовать себя гораздо лучше. Можно будет попросить Ларри присмотреть за ребятами и мамой. Нет, подумала Айрин, Ларри нельзя здесь находиться. Он может заразиться и принесет инфекцию в свою семью. Ничего, как-нибудь сама справлюсь, сквозь боль и жар подбадривала она себя. Приткнувшись в угол дивана, на котором лежал Ники, Айрин почувствовала, как на нее наваливается сонливость. И вдруг вспомнила, что они с Эдвардом собирались вечером встретиться. Надо позвонить ему и предупредить, что она не сможет никуда пойти.

Разговаривать пришлось с Рандольфом, но через десять минут зазвонил телефон и она услышала баритон Эдварда:

— Рандольф сказал мне, что Джун заболела.

Что с ней?

— Тяжелый грипп с возможным осложнением на легкие. Ники тоже заболел. Извини, Эдвард, я не смогу сегодня вечером встретиться с тобой.

Он помолчал немного.

— А что, если я найму сиделку к твоим больным? У моих друзей...

— Нет, — не дала ему закончить Айрин. — Я сама не очень хорошо себя чувствую, так что лучше отложить.

Снова возникла пауза.

— Ты обиделась на меня за вчерашнее?

— Что?

Айрин не могла понять, о чем он говорит.

— Знаешь, у меня такое чувство, что барьер, разделяющий нас, становится все выше и выше.

Почему мужчины думают, что весь мир должен постоянно вертеться вокруг них? — с вялым возмущением подумала Айрин.