– Мила, – выражение лица Артема смягчилось, голос стал ласковее. – Не надо. Я вижу, я не слепой. Но… я не могу. Мне, наверное, не нужно больше приходить сюда, расстраивать тебя…

– Нет, приходи! – испуганно проговорила Мила. – Пожалуйста! Я никогда больше… – Она почувствовала близкие слезы, постаралась сдержать их. Артем заметил это, осторожно положил руку ей на плечо. – Ведь что-то есть, – Мила всхлипнула, попыталась выжать из себя улыбку, – какая-то причина. Иначе почему?..

– Есть, – он кивнул, продолжая ласково гладить ее по плечу.

Знаю я эту причину, – она сбросила его руку. – Ларка! Пойми, это глупо! Ну разве ты не видишь, что ей нужно в этой жизни? Разуй глаза! Посмотри, она млеет от своей страсти к нашему нижегородскому мальчику! Дай ей волю, на сцене начнет с ним трахаться! Ты… – она внезапно смолкла, вглядевшись в лицо Артема. Такого странного выражения на нем Мила никогда не видела. Оно одновременно испугало ее и заворожило. А главное, ей отчетливо стало ясно, что все затеянное сегодня с утра бесполезно и бессмысленно. «Старая дура», – с горечью проговорила про себя Мила. Впрочем, почему старая? Кажется, они с Артемом почти ровесники. Но разве в этом дело?

– Давай не будем трогать Ларису, – спокойно сказал Артем. – То, что с ней происходит – ее личное дело.

– Конечно, – Мила кивнула, вытерла пальцем слезы в уголках глаз. – Знаешь, мне через неделю исполнится тридцать три. Смешно, правда? Как Иисусу Христу. Только он за это время успел спасти человечество, а я…

– Ты тоже немало успела, – улыбнулся Артем. – Вырастить чудесного сына, сыграть уйму ролей, вскружить голову многим мужчинам.

– Ладно, насчет «вскружить голову» кто б говорил! – Мила тоже улыбнулась, но улыбка вышла жалковатой и печальной. – А Сережка, тот действительно у меня парень что надо. Скоро вернется.

– Я пойду, Мил? – спросил Артем.

– Иди. И не вздумай в следующий раз отказаться от обеда!

– Что ты! Я съем все, ты еще пожалеешь, что меня пригласила. – Его серые глаза смеялись, точно и не было всего их тяжелого, дурного разговора.

Он кивнул Миле и вышел в коридор, а она так и осталась сидеть за столом, точно оцепенев, слушая, как хлопает входная дверь. По щекам ее ползли слезы, оставляя у глаз черные дорожки размазавшейся туши.

О чем они пишут романы, эти писатели! Написали бы о ней: вся ее жизнь – готовый роман, где на долю героини выпало много слез, унижений и грязи и совсем не выпало счастья. Впрочем, не совсем так. Счастье все-таки было, но таким давним, таким коротким…

Замуж Мила Копылова выскочила, не дождавшись восемнадцати, по сумасшедшей любви и по залету. Сережка Калитин учился в параллельном классе, и все девчонки-старшеклассницы по нему с ума сходили. Высокий, красивый, и на гитаре играет, и песни поет, и, вдобавок ко всему, почти круглый отличник. Ну как на такого не запасть?

Мила и запала. Вдвоем с лучшей подружкой, Катькой. Вечерами вместе бегали к его дому, бродили по бульвару напротив, поглядывали на два заветных окна. Дожидались – вдруг выйдет?

Он выходил, но не один. Каждый раз с новой девчонкой. Некоторых подруги знали, какие-то были чужие, не из их школы, с других улиц. Мила и Катька вздыхали тяжело, переглядывались, прятались за ближайшим кустарником. И так весь девятый класс.

В начале десятого класса, в сентябре, Катька заболела. Проглядели аппендицит, развился перитонит. Ее прооперировали, но неудачно. В общем, шла осень, а Катька в школе не появлялась. Мила, как и подобает подруге, ездила к ней в больницу, возила туда апельсины, а по вечерам продолжала исправно посещать бульвар напротив Сережкиного дома. Неизвестно, на что она надеялась – Калитин своего поведения менять не думал. Да и что ему было думать, когда девчонки сами на шею к нему вешались;

Однако на Милу нашло какое-то невероятное упрямство. Знай себе ходила и ходила. И доходилась. Дождалась-таки того момента, когда Калитин возвратился домой один. Сидела в своем кустарнике и глазам не верила: неужели он? Без девицы и ноги едва передвигает. Сначала подумала, что Сережка порядком выпивши, настолько, что идти почти не может. Иногда с ним такое бывало, нечасто, правда. Но потом, приглядевшись, поняла – не то. Трезвый он, как стеклышко, просто сильно избитый. Лицо в крови, рука висит плетью. И никого рядом, кто бы помог.

Это было неслыханным везением. Правда, тогда Мила и подумать не успела, что ей повезло. Как увидела свое сокровище ковыляющим к подъезду на подкашивающихся ногах, так и вылетела из засады – на подмогу.

Сергей ее даже не узнал поначалу: кто такая, метр с кепкой, на пацана похожая, кидается ему под ноги. Но, видно, шибко плохо ему было – лишних вопросов задавать он не стал, а покладисто оперся о подставленное Милой плечо.

В квартире Сережкиной никого не было, родители ушли в гости. Мила помогла Сергею добраться до кровати, собственноручно промыла ему раны, перевязала их найденным в аптечке бинтом, вскипятила чайник, приготовила ужин из оставленных родителями продуктов.

Когда Сергей слегка оклемался, то поведал своей спасительнице историю, которая с ним приключилась. История была банальной – познакомился в автобусе с девушкой, та сама подошла. Пару раз встретились, сходили в кино, погуляли в парке. А через несколько дней его на остановке встретила компания. Оказалось, новая знакомая в недавнем прошлом вела лихой образ жизни. Друзей ее было шестеро, а Сережка – один. Результат был налицо, в прямом смысле этого слова: здоровенный фингал под глазом, разбитые губы и, вдобавок ко всему, вывихнутая рука.

Мила слушала рассказ Сергея, сочувственно кивала головой, бегала на кухню за анальгином, а в душе у нее все пело. Наконец-то он обратил на нее внимание, пусть таким странным способом, но обратил же!

Потом вернулись из гостей его родители, долго благодарили Милу, охали, ахали, выговаривали сыну, что его амурные похождения до добра не доведут. Конца их разборки Мила не дослушала, ушла домой. Неделю Калитин в школу не ходил, но зато Мила каждый день теперь навещала не только подругу Катю, но и его, своего единственного и неповторимого.

Может быть, судьба вознаградила Милу за терпение и самоотверженность, а может, произошедшее с Сергеем заставило его призадуматься, не пора ли кончать с таким образом жизни, который он привык вести, но тот вечер положил начало отношениям между ними. Тем отношениям, о которых Мила могла лишь мечтать.

Они встречались ежедневно, одноклассницы сохли от зависти, Сережка дарил Миле букетики, покупая их у стоявших возле метро бабулек, и, кажется, перестал замечать, что половина окружающего мира состоит из коротких юбочек, длинных волос и губок бантиком.

Он нагулялся, дозрел до того, до чего другие ребята дозревают гораздо позже, – может, потому, что слишком рано начал.

Оказалось, у него была заветная цель – поступить после школы в Щепкинское училище. Он мечтал быть актером. Это сблизило их с Милой еще больше,, потому что та серьезно занималась вокалом и собиралась в Гнесинку. Профессии, выбранные ими, были смежными, творческими, преимущество одной перед другой они могли обсуждать часами.

Когда Катька выписалась наконец из больницы, их роман был в самом разгаре.

Подошло лето, Сергей сдал экзамены в «Щепку» и прошел. Мила после каждого сданного экзамена убегала в туалет, где ее долго и мучительно рвало над раковиной, но все же умудрилась поступить в училище Имени Гнесиных на вокал. Через месяц после экзаменов они с Сергеем расписались, а еще через четыре месяца родился маленький Сережка, Сергей Сергеевич.

В ту пору деньги в Милиной семье зарабатывала мать, бывшая товароведом в большом универмаге. Мила была у нее единственной и поэтому ни в чем не знала отказа. Она просидела год в академическом отпуске, а потом на материны деньги Сережке-младшему наняли няню. Молодые поселились в однокомнатной квартире, доставшейся Калитину в наследство от бабушки, тем самым избежав трудностей, которые ждут на первых порах почти всех молодоженов, вынужденных ютиться рядом с родителями.

Словом, жизнь была не жизнь, а сплошная сказка. Утром – училище и институт, вечером – веселая студенческая компания. Сын подрастал на руках у няни и у бабушек, восемнадцатилетние родители учились и гуляли вовсю. Отношения между Милой и Сергеем по-прежнему оставались хорошими, она была на седьмом небе от счастья, Сережку обожала, училась легко и с удовольствием.

А дальше, если перефразировать известную поговорку – и не было бы несчастья, да счастье помогло. То самое, Милино счастье.

На втором курсе Сергея заметил довольно известный режиссер. Красивый, яркий, музыкальный студент понравился ему. Калитина пригласили на пробы в снимающийся фильм. Пробы вышли удачными, Сергея утвердили на роль. Почти весь учебный год он пробыл на съемках.

Потом вскоре фильм вышел на экран и имел успех. Молодой артист, сыгравший одну из главных ролей, Сергей Калитин, что называется, в одно утро проснулся знаменитым. Ощущение было воистину волшебным. Его стали узнавать на улицах, приглашать на различные встречи, на телевидение, даже пару раз написали о нем в газетах. Мила не уставала радоваться за мужа. То, что произошло, не казалось ей неожиданностью – она всегда считала, что Сережа с его внешностью и талантом добьется славы и известности.

У них появились деньги. Свои, а не родительские, настоящие, большие деньги, а с ними и многочисленные новые друзья. Дни были расписаны по минутам – интересные тусовки, модные компании, словом, все, о чем только мечтать можно. А тут вскоре подоспело новое предложение – еще одна, уже самая главная роль в фильме другого режиссера. Он согласился сразу, не раздумывая. На съемки нужно было ехать в Таллин. Зимнюю сессию третьего курса пришлось отложить на лето.

Фильм получился чуть хуже первого, не таким ярким, но все равно добротным и в меру интересным. Сразу после выхода его на экраны кинотеатров Сергею предложили третью роль. Она ничем не отличалась от предыдущих. Кое-кто из друзей и училищных преподавателей стали советовать отказаться, говорили, что Сергей слишком молод, успеет еще поработать, а сейчас нужно учиться, приобретать профессионализм. Говорили, что роли, которые предлагают Калитину, неглубокие, поверхностные, своего рода клише, штамповка, от которой трудно будет потом отделаться.