Буфетчица с рыжей косой, услышав его слова, тут же открыла бутылку и принесла наполненный до краев стакан. Богданов отпил несколько глотков и помотал головой:

– Больше не могу, а то сейчас вывернет наизнанку.

– Больше не надо, – успокоил его Артем.

«Скорая» приехала через полчаса. Врач, сухопарая, носатая женщина предпенсионного возраста, мельком оглядела Богданова, пощупала ему живот и, подтверждая диагноз, поставленный Артемом, проговорила:

– Спазм желчного пузыря. Нужно в больницу. Денька три отлежитесь, а там, как пойдет.

После того как «неотложка» укатила, подняв столбик пыли, Артем немного постоял во дворе, глядя вслед удаляющейся машине, затем отправился обратно в зал, где Лепехов уже начинал прогон третьего действия.

Первой шла сцена у дома Спарафучиле, в которой Риголетто и пришедшая с ним Джильда тайком наблюдают за неверным Герцогом, явившимся на свидание к красотке Маддалене.

Артем и Лариса отошли на авансцену, а на самой сцене, все возле того же длинного стола, происходило объяснение Герцога с Маддаленой, то есть Глеба с Милой.

Зина, игравшая сегодня в последний раз перед тем, как ее заменит оркестр, перевернула очередную страницу и заиграла вступление.

Артем поглядел на стоящую рядом Ларису. Она едва заметно улыбнулась На мгновение Артему показалось, что на самом дне ее глаз затаилась какая-то тень, то ли печали, то ли тревоги. Он попытался приглядеться пристальней, но в это время наступил его черед петь. После нескольких реплик Риголетто, обращенных к дочери, в квартет вступали Герцог и Маддалена. Глеб, прохаживаясь взад-вперед перед столом, начал уверять Милу – Маддалену в своей любви и верности.

– «Вижу, сударь, без сомненья, вы смеетесь надо мною!» – кокетливо вертясь перед ним, запела Мила.

– «То же мне твердил, неверный!» – вплела в ансамбль свою партию Лариса, не отрывая глаз от Глеба, теперь уже обнимающего Милу за талию.

Артема вдруг охватило странное ощущение того, что происходящее сейчас на сцене вовсе не спектакль, не вымысел, не прихоть композитора и режиссера, а сама жизнь. Жизнь, в которой рядом с ним страдает Джильда – Лариса, по которой играючи скользит повеса Герцог – Глеб, где неумело и оттого грубо и жалко пытается завлечь мужчин Мила. И где сам он, Артем – Риголетто, наблюдает за этим с тайной болью, не в силах что-либо изменить или исправить.

Он даже зажмурился на мгновение, до того ярким было это чувство, и допел до конца на автопилоте.

Квартет закончился. Артем по очереди оглядел одного за другим его участников. Да нет, кажется, у него от жары крыша поехала. Обыкновенные люди, усталые, выложившиеся, которые только что играли свои роли. Просто роли, и не более того.

Однако на протяжении всего оставшегося действия его продолжала преследовать непонятная, смутная тревога.

Наконец репетиция подошла к концу. Артем проводил взглядом Ларису и Глеба, покидающих зал в обнимку, постоял немного на месте без всякой цели и побрел на выход.

У дверей его догнала Мила.

– Домой?! – то ли спросила, то ли объявила она.

– Домой.

– Поехали вместе.

Они были соседями, жили почти в одном дворе в рядом стоящих домах.

Мила уютно ухватила Артема под руку. Ростом она с трудом доставала ему до плеча. Они вышли в холл, Милины каблуки гулко зацокали по плиточному полу.

– Что там стряслось с Богдановым? – Она, не останавливаясь, на ходу взглянула в зеркало, быстрым жестом взбила прическу. – Говорят, что-то ужасное?

– Приступ холецистита. Думаю, что через неделю он окончательно оклемается.

– Говорят, ты его чуть ли не спас! Ты что, разбираешься в медицине?

– Да нет, просто имею в таких делах кое-какой опыт.

Мила уважительно покивала головой.

Разбирается ли он в медицине! Еще бы ему не разбираться в ней, когда… Впрочем, откуда все они могут знать? Незачем вспоминать, все это опять же осталось там, в другой жизни, до того как было бледное лицо на мокром песке…

Подошел троллейбус. Салон был почти пустым, лишь на двух передних сиденьях развалилась подвыпившая компания подростков, две девчонки и трое парней. Все пятеро громко гоготали, ребята нещадно матерились, девчонки пронзительно визжали. Парни с вызовом оглянулись на вновь вошедших, но, оценив рост и комплекцию Артема, не стали нарываться и слегка поутихли.

Мила, как всегда, болтала, не требуя от собеседника ответных реплик, что было очень удобно. Артем слушал ее вполуха, погрузившись в свои мысли.

Жарко. Стеша, наверное, совсем измучилась. И соскучилась. Уже вторая неделя, как он возвращается домой лишь к вечеру. Целый день собака дома одна. Сегодня ей будет небольшой презент – в перерыве Артем взял в буфете говяжьей вырезки на смену вечному «Педигри»…

Почему Лариса так смотрела тогда, во время вступления к их квартету? Ведь у них с Ситниковым, кажется, все на пятерку с плюсом. Отчего же это смятение в глазах? Или все-таки показалось? Наверное, показалось…

– …Надо на вокзал, – громко закончила Мила фразу, начало которой Артем не уловил. – Там хороший курс почти всегда. Ведь правда?

– Правда, – подтвердил Артем, вовремя догадавшись, что она говорит про обменный пункт. Слово «вокзал» вызвало в нем какую-то неясную ассоциацию. Странно, вроде у него не было никаких дел, связанных с поездкой на вокзал.

Троллейбус сильно тряхнуло на повороте, девчонки завизжали громче. А, понятно, в чем дело. Это же Богданову надо было на вокзал. Он должен был встретить поезд. Артем даже номер его помнит – пятьдесят седьмой. И вагон – третий. Проводница Валя напрасно будет ждать, что за переданным с ней товаром кто-то придет. Женьке сейчас явно не до сестриных тряпок, или что там еще она посылает брату в столицу.

Внезапно Артему пришла в голову мысль, что он вполне мог бы выручить Богданова в этой ситуации. В самом деле, не возвращаться же передаче обратно в Астрахань. Времени уйма, поезд приходит только в девять вечера, а сейчас без малого шесть. Он все успеет. Побывает дома, покормит Стешу, погуляет с ней и сгоняет на вокзал. Что еще ему делать? Дома сидеть весь вечер, снова думать о Ларисе и Глебе? Лучше провести время с пользой для людей.

Он довел Милу до ее подъезда, за весь их совместный путь сказав не более десяти слов. Однако она отнюдь не выглядела обиженной. Чмокнула Артема в щеку на прощание, повернулась и побежала в парадное. А он зашагал к себе домой.

Намеченный в троллейбусе план Артем выполнил полностью. Нарезал мясо аппетитными ломтями, устроил Стеше пир. Потом долго гулял с ней по округе, стараясь компенсировать свое длительное отсутствие. В половине восьмого он поджарил себе яичницу, выпил чаю и ровно в восемь уехал на вокзал.

Поезд уже стоял на платформе, грязный, с покрытыми пылью оконными стеклами. Пассажиры только что вышли. На полу опустевших тамбуров валялся мусор, бумажки, бутылки. Проводники стайками стояли у вагонов, некоторые нетвердо держались на ногах.

Артем отыскал третий вагон. Рядом с ним никого не было. Он зашел внутрь. Купе проводников было заперто, из крана напротив капал кипяток, занавеска – на ближнем окне сорвалась и висела боком.

Артем прошелся по коридору, на всякий случай заглядывая в раскрытые двери купе. Там тоже было пусто. Так и не найдя Валю, он снова вернулся на платформу и направился к группе проводников, стоивших у первого вагона.

Их было четверо. Усатый мужик средних лет курил, то и дело сплевывая себе под ноги. Рядом молодой, белобрысый парень тискал тощую крашеную девицу в мятой голубой форме со съехавшим набок галстуком. Чуть поодаль, но явно принимая участие в общем разговоре, стояла другая девушка, стройная, высокая брюнетка. В отличие от своей товарки, вид она имела подтянутый и аккуратный.

Артем понадеялся, что черноволосая и есть Валя, которая отошла от своего вагона к друзьям.

– Ребята, – обратился он к расслабляющейся компании, – не подскажете, где можно найти проводницу третьего вагона? Ее Валентиной зовут.

Брюнетка не повела ухом. Зато тощая девица оживилась. Она оттолкнула белобрысого, норовившего залезть ей под блузку, и поглядела на Артема из-под густо и неряшливо накрашенных ресниц.

– Валька-то? Пойдем, отведу. Да пусти ты, козел белесый! – цыкнула она на бесцеремонного ухажера. – Пардон, это я не вам! – Крашеная улыбнулась, обнажив полный рот сверкающих металлических зубов, и, слегка пошатываясь, зашагала по платформе в хвост поезда. Блондинистый приятель тощей девицы рассеянно и тупо поглядел ей вслед, негромко икнул и, переместившись вбок, ухватил за грудь черноволосую подружку своей прежней пассии.

Артем невольно усмехнулся и поспешил следом за своей провожатой.

– Тебе Валька зачем сдалась? – на ходу оборачиваясь, полюбопытствовала та, кокетливо стреляя на Артема глазами, под одним из которых отчетливо проступал запудренный фингал. – Знакомый будешь ей или кто?

– По делу, – коротко пояснил Артем.

– По какому такому делу? – захохотала девица, замедляя шаг и пристраиваясь сбоку. – Ладно дурить-то! В поезде, что ль, познакомились? Да? Я Вальку знаю, ей всегда везет на знакомства. Вон, глянь, какого отхватила! – Она снова захохотала, и Артему стало ясно, что девчонка пьяна в доску, хоть каким-то невероятным образом держится на ногах.

– Далеко еще? – Он забеспокоился, что крашеная с пьяных глаз позабыла, куда идет. – Где ж она пропадает, ваша Валентина? Ей положено в третьем вагоне быть.

– А здесь! – насмешливо и с вызовом проговорила девица и указала на последний вагон. – Обожди, щас! – Она постучала кулаком по плотно занавешенному окну. Спустя несколько секунд одна из шторок приоткрылась, и в окне показалось девичье лицо.

– К тебе, – прокричала крашеная, сложив ладони рупором.

На лице девушки отразилось удивление. Она махнула рукой, приглашая подождать. Шторка упала.

– Видал, чем твоя знакомая занята? – развязно поинтересовалась тощая. – Это она с Лехой, бригадиром поезда. Теперь морду ей набьешь или как?