Стивен наблюдал за ней несколько дней, но познакомиться решился только после того, как Шеннон – так ее звали – потерпела неудачу в агентстве «Ностальжи».

Отношения между ними развивались медленно. Наученный горьким опытом, он не спешил, и даже после того, как они стали любовниками, не настаивал на том, чтобы она переехала в его квартиру. Он помог Шеннон устроиться в газету, воспользовавшись знакомством с Саймоном Бертоном. Помог сменить жилье. Время от времени делал подарки. И постепенно разрабатывал план.

Стивен понимал, что Чарльз и Аарон никогда не выпустят его из своих цепких когтей, а если узнают о Шеннон, то в их руках окажется еще один инструмент давления на него. Оставалось только одно: уехать так далеко, где их никто никогда не найдет. Только вот согласится ли Шеннон?

В любом случае, чтобы начать новую жизнь, требовались немалые деньги. Собственных сбережений, учитывая накладные расходы, хватило бы разве что на самое первое время…

Где взять деньги? Ответ был ясен: украсть у мафии.

Стивен начал готовить пути для отхода. Проблема была не в том, чтобы взять деньги, а в том, чтобы успеть скрыться с ними. В Лас-Вегасе его обычно встречал Чарльз со своим телохранителем. Иногда к ним присоединялся Аарон. Но в казино Стивен ходил только с Домингесом. В обязанности последнего входило обеспечение охраны и доставка выигрыша шефу в конце «смены». На первых порах телохранитель не спускал со Стивена глаз, следуя за подопечным буквально по пятам, но постепенно надзор слабел. К тому же, как и у всякого человека, у него была слабость.

Наконец план Стивена обрел окончательные очертания. В общих чертах он выглядел так: взять все выигранные деньги, отвлечь Домингеса, улететь в Бразилию, где уже снята на год скромная вилла, убедиться в том, что мафия не вышла на след, а потом вернуться за Шеннон. Стивен ни о чем ей не рассказывал и более того, опасаясь слежки, в последние два месяца почти перестал встречаться с ней. Догадывалась ли она о чем-то? Подозревала ли что-то? Наверное. Однажды Шеннон даже попыталась следить за ним. Конечно, он не занимался ничем предосудительным и даже с удовольствием поводил бы ее за нос, поиграл как кошка с мышкой, но за ним могли наблюдать, а ему меньше всего хотелось подставлять любимую женщину.

Оставалось только выждать удобный случай, и такой случай подвернулся, когда Аарон отправился по делам в Нью-Йорк. Перед тем как покинуть Сан-Франциско, Стивен перевел все свои сбережения в банк на Каймановых островах.

В Лас-Вегасе его встречали, как обычно, Чарльз и Домингес. Впрочем, Брэккетт, передав Стивену двести тысяч, тут же исчез – в Лас-Вегасе развлечений хватает не только для любителей поиграть.

Стивен решил ни в чем не отступать от привычного графика, начав с «Вавилона» и далее следуя по известному маршруту. Домингес со скучающим видом таскался за ним, но в три часа ночи в зале игровых автоматов клуба «Кайзер» к нему приклеилась совсем еще юная проститутка. Стивен хорошо изучил вкусы мексиканца и знал, на какую наживку он обязательно клюнет. Домингес боролся с соблазном почти час, но все же не устоял. Предупредив, что отлучится ненадолго, телохранитель исчез. До конца «смены» оставалось два часа, и в карманах у Стивена лежало уже больше полумиллиона долларов. Он намеревался довести эту сумму до миллиона, но не собирался рисковать. Самолет в Сан-Франциско улетал в половине восьмого утра.

В шесть Стивен вышел из казино и взял такси до аэропорта. В семь ему позвонил ошалевший от счастья и беспокойства Домингес. Стивен сказал, что возвращается домой, и предложил встретиться вечером. Мексиканец вовсе не торопился расставаться с гостеприимным Лас-Вегасом и с удовольствием согласился, попросив только ни о чем не говорить Чарльзу.

Оставалось уладить последние дела: оформить продажу квартиры и автомобиля и наведаться к Шеннон. Выполнение первого пункта заняло около восьми часов, а после этого Стивен пришел к женщине, которую любил и которая даже не догадывалась о том, что стала частью хитроумного плана. Он спешил, и откровенного разговора не получилось. Зато у нее остался ключ от камеры хранения, в которой стоял теперь чемоданчик с девятьюстами тысячами долларов.

Почему он оставил ей деньги? Стивен и сам не знал, что толкнуло его на этот шаг. Деньги пригодились бы ему и в Бразилии, даже если бы обстоятельства сложились наилучшим образом. Он понимал, что они расстаются надолго, что Шеннон, не исключено, даже не дождется его, что и с ним может случиться всякое.

Ну и что? Он чувствовал, что должен оставить после себя хоть что-то, и если ничего другого у него нет, то пусть этим чем-то будут деньги. А кому их оставить, если не женщине, которая придала смысл последним месяцам его жизни в Сан-Франциско?

Стивен уже закрывал за собой дверь, когда Шеннон, наверное почувствовав что-то, спросила:

– Когда мы встретимся?

И он, помедлив, ответил честно:

– Не знаю.


Винсент Эбернотт вернулся домой поздно и не в самом лучшем расположении духа. Шеннон, сославшись на то, что у нее разболелась голова, даже не пригласила его к себе, а перспектива провести вечер в одиночестве Винсента не вдохновляла. Настроение его упало ниже нулевой отметки, когда, выйдя из лифта, он увидел на площадке перед дверью знакомую фигуру.

– Камилла? Что ты здесь делаешь?

– А как ты думаешь? Разумеется, жду тебя.

– Давно? – Пошарив в кармане, Винсент достал связку ключей, отомкнул замок и сделал приглашающий жест. – Входи, но только…

– Знаю, знаю, – Камилла поморщилась, – у тебя куча дел, тебе рано вставать и… О, может быть, ты кого-то ждешь? В таком случае я, конечно, уйду. Жена ведь не любовница, с ней можно не церемониться.

– Перестань. Тебе еще не надоело? – Винсент захлопнул дверь и включил свет. – Мы же взрослые люди, так что давай обойдемся без пикировки. Если ты пришла что-то обсудить, я готов тебя выслушать.

– Хочешь сказать, что если я пришла для чего-то еще, то мне нечего здесь делать?

Винсент устало вздохнул. Обсуждать что-то с Камиллой было просто невозможно. Она цеплялась за каждую фразу, за каждое слово, находила любой предлог, чтобы превратить разговор в бессмысленную перепалку.

– Выпьешь?

– Уходишь от ответа? – Не дожидаясь приглашения, Камилла прошла в гостиную и, остановившись посредине комнаты, огляделась. – Не откажусь от шампанского.

Шампанское! И что только люди находят в этой шипучке? Тем не менее Винсент открыл бутылку и, до половины наполнив бокал пенящимся вином, протянул бокал Камилле.

– Ты разве не будешь? – Камилла остановилась перед окном, из которого открывался чудесный вид на залитый вечерними огнями город.

Черт возьми, что ей нужно?! Не просто же так она сюда явилась, да еще прождала его на площадке под взглядами любопытных соседей!

– Буду. Только не шампанское. – Винсент достал из бара бренди. – Итак, я тебя слушаю.

В стекло ударила капля. За ней вторая. Дождь, которого ждали весь день, явился с опозданием.

Камилла сбросила жакет, опустилась на диван и закинула ногу на ногу. Только теперь Винсент обратил внимание, что она тщательно подготовилась к визиту: надела топ с глубоким вырезом, из которого едва не вываливалась роскошная, не стесненная бюстгальтером грудь, и шелковую юбку, длина которой компенсировалась открывавшим тугое бедро разрезом. Когда-то ему хватало одного взгляда на эти ноги, чтобы почувствовать прилив желания. К счастью, те времена прошли.

По крайней мере, так ему казалось. Еще минуту назад.

Он не без труда отвел взгляд в сторону.

– Итак, какие у тебя проблемы? Если я могу чем-то помочь…

Если у Камиллы и было какое-то дело, переходить к нему она не спешила.

– У тебя здесь немного… пустовато, хотя квартира мне нравится. Много платишь? Говорят, в Сан-Франциско жилье стоит ужасно дорого. Впрочем, достоинства этого города перевешивают недостатки, не так ли?

На что она намекает? К чему клонит? Хорошо зная Камиллу, Винсент уже не сомневался, что за ее неожиданным визитом кроется некая, пока неясная цель.

Покачивавшаяся прямо у него под носом туфелька не удержалась на пальцах и свалилась на пол. Камилла не стала ее поднимать, а сбросила вторую туфлю и поджала ноги под себя, давая понять, что никуда не торопится.

– Мне здесь нравится, – с опозданием ответил Винсент. Сидеть с опущенной головой, уставившись в пол, было, конечно, глупо, но он боялся поднять глаза. Боялся, что не выдержит и сделает что-нибудь такое, о чем будет потом долго сожалеть. – Я даже допускаю, что останусь в Сан-Франциско навсегда. Надо же когда-нибудь бросать якорь.

– Ты прав. Годы идут, мы не становимся моложе. Знаешь, я все чаще ловлю себя на том, что мечтаю о тихой семейной жизни, о детях…

Винсент едва не присвистнул от удивления. Тихая семейная жизнь – и Камилла? Легче поверить в существование крокодила-вегетарианца! А дети? Господи, она же всегда чуралась детей и принимала все меры предосторожности, чтобы не забеременеть. Ну и ну!

– Мне так жаль, что мы не смогли сберечь наши чувства, – продолжала Камилла. – Ведь мы же любили друг друга, правда? Скажи, Вине, ты любил меня?

Много ли на свете найдется мужчин, способных дать отрицательный ответ на этот вопрос? Винсент не принадлежал к меньшинству.

– Да. – Он выпрямился. – Но…

В следующий момент произошло то, о чем он догадывался, что подозревал с самого начала, чего ждал со страхом и, что уж скрывать, с надеждой. О приближении этого момента его оповещала система безопасности, встроенная природой в каждое разумное существо. Сигналы были четкими и недвусмысленно указывали на опасность: в ушах гудела кровь, в груди стучало сердце, внизу живота нарастало давление…

Ее горячее дыхание коснулось его щеки. Руки оплели шею. Грудь прижалась к плечу. Он зажмурился, но было уже поздно – губы Камиллы, мягкие, теплые, податливые, нашли его губы… настойчивый язычок проскользнул в его рот… ее пальцы прошлись по ширинке, словно оценивая состояние готовности…