– Ты про Старцева, что ли? – с недоумением переспросила Оля.

– Про него, про него, родимого… – усмехнулся Викентий.

– Нет, что ты! Это невозможно… Он такой эгоист! – возмутилась Оля. И вдруг замолчала, прижав ладони к пылающим щекам. Никакая сила… А что, если в этом и заключается правда – она все это время жила у своего прежнего возлюбленного? Ее спутанное сознание сыграло с ней злую шутку!.. Что ж, в этом случае становится понятным, откуда на ней эта одежда – Игорь Старцев был человеком далеко не бедным и к тому же нежадным при всех своих прочих недостатках.

Викентий внимательно смотрел на Олю.

– Вот именно потому, что он такой эгоист, ты и сбежала от него. Как говорится, в одну реку нельзя войти дважды. Оля, Оля… – он беспомощно улыбнулся. – Зачем лгать, зачем придумывать эту невообразимую чепуху про амнезию… Все это время ты жила у Старцева! К сожалению, болван-детектив, нанятый мной, так и не смог найти адрес этого субъекта, тогда бы я уже давно встретился с тобой.

– Ты думаешь? – потрясенно пробормотала Оля.

– Ох, вот только не надо продолжать разыгрывать этот спектакль… – поморщился Викентий. – Я, конечно, не был до конца уверен в этой версии, но теперь у меня нет сомнений, что я не ошибался. Ты не умеешь врать, Оля. Посмотри на себя в зеркало.

Оля молчала.

– Я тебя так люблю… – печально продолжил Викентий. – Зачем тебе еще кто-то, ну зачем?

У него задрожал голос.

– Кеша… – потерянно прошептала она. – Милый мой, самый-самый любимый… Честное слово, я сама не знаю, что происходит!

Она попыталась обнять его, но он оттолкнул ее руки.

– Ты чудовище, Оля!.. – бросил он ей в лицо. – Глупая кукла! Господи, какое бездарное вранье… Сколько раз мама мне твердила, что ты глупа… А я не верил ей, я не видел в тебе ни одного недостатка… Потому что я сам дурак!

– Кеша…

– Оставь меня. Оставь меня навсегда! И еще лифчик мне этот притащила… – Викентия трясло. – Какая гадость! Какая гадость…

– Кеша, миленький!..

– Не трогай меня! И ведь мы чуть не поженились, чуть ребенок у нас не родился… – Он вдруг замолчал, а потом произнес ошеломленно: – Послушай, а вдруг ты и раньше, все это время встречалась со Старцевым, а? И ребенок тот вовсе не от меня…

Оле стало жутко. Она даже представить себе не могла, что ее долгое отсутствие можно истолковать именно таким образом. И ведь как все сложилось одно к одному…

– Ну да, что-то ты больно долго скрывала от меня свою беременность… Мама! Моя мама меня предупреждала! Я, скотина, чуть даже не поссорился со своей родной матерью – из-за тебя, из-за тебя… Она говорила мне, а я не хотел ее слушать!

– Кеша!!!

Он снова оттолкнул ее и решительно направился к двери.

Бесполезно было бежать за ним, что-то объяснять…

Оля так и осталась сидеть на диване и лишь вздрогнула, когда хлопнула входная дверь.

Слез больше не было – внутри ее все окаменело. А потом она вскочила и принялась ножницами ожесточенно кромсать белье и платье. Она ненавидела себя. «В самом деле, почему я сразу не подумала о Старцеве?.. Я все это время была у него, у этого надутого индюка! А кто же еще мог преподнести мне эти дурацкие тряпки!»

Потом она без сил упала на диван и закрыла глаза.

«Я действительно дура… Эмма Петровна права – я безнадежная дура! Собственными руками разрушила свое счастье…»

Случилось то, чего Оля больше всего боялась, – она потеряла Викентия. Навсегда. Кто мог простить такое?.. Теперь она была одна, и невеселая судьба тети Агнии пронеслась перед ее глазами. Теперь это будет и Олина судьба, вряд ли она встретит кого-то лучше, чем ее бывший жених, вряд ли она сможет еще кого-то так полюбить…

Пустая, скучная, жалкая жизнь – вот что ждало ее впереди.


…Эмма Петровна негромко наигрывала на рояле мелодию из кинофильма «Семнадцать мгновений весны». Играла, а сама краем глаза косилась на сына.

Сквозь полуоткрытую дверь было видно, как Викентий ходит у себя по комнате из угла в угол. Мечется, словно зверь в клетке. Бедный мальчик! Она, конечно, переживала за него, но и радовалась – тоже. В конце концов, это хорошо, что все закончилось, не успев зайти слишком далеко.

«Если бы они поженились, да еще и ребенок родился… о, тогда отвязаться от этой Оленьки было бы не так просто! Нет, все-таки есть бог! И ведь с самого начала было ясно, что это за особа – авантюристка, наглая, глупая, жадная… Угораздило же Кешу влюбиться именно в такую!»

Эмма Петровна осторожно закрыла крышку рояля и позвала:

– Кеша!

– Да, мама? – не сразу отозвался он.

– Послушай, я бы прогулялась… Да и тебе не мешало бы! Такая дивная погода, настоящее лето.

– Я не хочу, – равнодушно произнес он.

– Но ради меня… Пожалуйста!

Целую неделю ее сын не выходил из дома. Работал за компьютером, документы ему пересылали по электронной почте – благо была такая возможность. Он работал в крупной фирме по продаже недвижимости…

– Кеша!

– Хорошо, – Викентий вышел. – Собирайся, мам, махнем в какую-нибудь кафешку.

Эмма Петровна просияла. «Ничего, все наладится! Скоро он совсем придет в себя…»

В конце мая стояла жаркая, почти летняя погода. Оранжевое солнце и не думало садиться за горизонт, казалось, день будет длиться вечно.

Сели в машину, без всяких пробок доехали до центра – там, в одном из уютных уголков Замоскворечья, находилось любимое кафе Эммы Петровны, и, к ее радости, была уже открыта летняя веранда.

Они с сыном заказали себе кофе с пирожными.

Развесистый тополь лениво шелестел над их головами листвой.

Викентий хмурился и равнодушно листал бесплатную газетенку, которую тут подбрасывали на столики.

– Кеша…

– Да?

– Посмотри – вон там, в противоположном углу… – хитро произнесла Эмма Петровна.

– Что? – Он, вздрогнув, обернулся.

– Девушка, в синем костюмчике… Рыженькая. И, по-моему, очень славная!

– Мама-а! – укоризненно протянул Викентий. Похоже, на рыженькую красотку ему было наплевать.

– Ну что – мама? Поди да познакомься… Видишь, она тоже в нашу сторону косится!

– Не буду я ни с кем знакомиться! – взбеленился Викентий.

– Будешь эту свою вспоминать?..

Он помолчал немного, отхлебывая кофе из чашки, а потом произнес тихо, с каким-то исступлением:

– Буду.

– Глупо, – холодно возразила Эмма Петровна. – Она того не стоит.

– Откуда тебе знать, стоит или не стоит?..

– Послушай, мы же уже сто раз это обсуждали и решили…

– Мама, я передумал, – перебил Викентий. – Знаешь, я хочу помириться с Олей.

– Что? – Эмма Петровна сделала вид, будто ослышалась.

– Я хочу с ней помириться, – раздельно произнес сын. – Я готов ее простить.

– Господи, и это после всего, что она с тобой сделала… – ужаснулась Эмма Петровна.

– Да, она поступила ужасно, когда сбежала к этому типу, даже не предупредив никого. Но я понимаю, почему она это сделала.

– Почему? – обреченно спросила Эмма Петровна.

– Она очень переживала из-за ребенка. Я же это видел! И это был наш с ней ребенок, и до того она с этим типом не встречалась – да, мама, я в этом уверен, можешь не переубеждать меня снова… Именно потому, что ей было так плохо, она и сбежала. Что-то вроде временного помешательства с ней случилось… Она даже тете Агнии ничего не сказала!

– Ты уверен? – скептически поджала губы Эмма Петровна. – А мне кажется, они с теткой были в сговоре…

– Агния Васильевна не актриса, она не умеет так гениально притворяться! Она просто умирала от горя, не понимая, куда могла деться ее любимая племянница… Словом, я хочу помириться с Олей.

– Ты способен простить измену? – глядя сыну в глаза, спросила Эмма Петровна.

– Я не считаю ее поступок изменой, – сказал Викентий. – Я же говорю: тогда она не владела собой. Ей надо было сделать хоть что-то, и она совершила этот безрассудный побег. Но потом одумалась, к счастью…

– А я предполагаю…

– Мама, не надо! – снова перебил Викентий мать. – Я всю жизнь слушался тебя, но дай мне хоть раз сделать так, как я хочу! Возможно, я не прав, но это моя жизнь, понимаешь, моя!..


…Оля пришла с работы домой только в половине девятого и снова в нерешительности остановилась у телефона. Уже который вечер она хотела сделать это и боялась.

«Ладно, будь что будет…» – она набрала полузабытый номер.

– Алло! – лениво отозвался Игорь Старцев.

– Игорь, это я. Оля…

– Оля? Оля! – вдруг закричал он. – Лялик мой! Лялик, куда же ты пропала!

Трубка у Оли едва не выскользнула из рук. «Ну точно! Эти два месяца я была у него… Иначе с чего бы это он мне так обрадовался?..»

– Н-никуда я не пропадала… – нерешительно ответила она.

– А я ведь о тебе думал все это время и даже собирался позвонить. Вчера или позавчера собирался… – с нежностью произнес Старцев.

«Если бы он сказал, собирался позвонить месяц назад или, например, прошлой зимой, то это значило бы, что я была не у него. Но он говорит – „позавчера“… Если я сбежала от него неделю назад, то все совпадает!»

Оле очень хотелось спросить напрямик: так, мол, и так, любезный друг, не у тебя ли жила я все это время, но что-то мешало ей это сделать…

– Игорь…

– Да?.. – промурлыкал он.

– Все пытаюсь вспомнить, как мы расстались… – начала издалека Оля. – Как это было, а?

– А я все помню! – укоризненно запыхтел ее бывший любовник. – Ты, можно сказать, сбежала от меня. Даже ничего не объяснив!

Оля уже окончательно запуталась. Слова Игоря снова можно было истолковать двояко… два года назад они перестали встречаться – все произошло второпях, действительно без каких-либо объяснений. Оле они тогда были ни к чему, да и Игорю тогда тоже. Он хотел свободы, она – семьи. Они без слов поняли друг друга, поняли, что их желания не совпадают, и расстались – практически безболезненно…