Она была испуганна и беззащитна, она растерялась и ничем не смогла помочь дочери.

Видимо, наступило время возвращаться к жизни.

— Сиди здесь, — велела она Кей Элу. — Я должна пойти и поговорить с Эм, а ты оставайся на месте, пока я не вернусь.

— Мне некуда идти, — ответил Кей Эл. — Я строю здесь дом.

Мэдди повернулась и зашагала к причалу, готовясь к самому тяжелому из всех тех разговоров, которых она так страшилась и которых было не избежать.


Усевшись рядом с Эм на потрескавшиеся доски, Мэдди сняла обувь и потрогала ступнями прохладную зеленую воду. По ее щиколоткам и голеням распространилось ощущение покоя, от которого постепенно расслабилось все тело. Это было так приятно, что Мэдди вздохнула от удовольствия.

Эм пошлепала ногами по воде; потом Феба вывернулась у нее из-под руки и взобралась на колени, чтобы лизнуть ее в нос. Девочка, выпятив челюсть, отвернула лицо чуть в сторону.

Мэдди подхватила Фебу, поставила ее на доски за своей спиной и взяла дочь за руку, но Эм тут же выдернула свою ладонь из ее пальцев.

Все ясно. Мэдди сложила руки на коленях и заговорила:

— Ладно. Я должна была сказать тебе правду сразу. Я просто хотела поберечь тебя, уж очень все это мрачно. Но теперь понимаю, что делала это зря. — Она чуть наклонила голову, чтобы посмотреть в лицо Эм. — Или я была права?

— Нет, — ответила Эм. — Хуже всего не знать, что происходит. Я не могла больше терпеть.

— Спрашивай, — глядя куда-то в сторону, сказала Мэдди.

Эм прикусила губу и посмотрела на мать снизу вверх.

— Кей Эл говорит, что папу убили, — произнесла она.

«Проклятие».

Мэдди кивнула:

— Да, это так. Он умер мгновенно и ничего не почувствовал. Это правда.

На минуту Эм крепко сжала губы, потом спросила:

— Кто это сделал?

— Я не знаю, — ответила Мэдди. — Честно, не знаю. Генри ищет убийцу, но пока еще не выяснил, кто это. Я даже не догадываюсь.

— Расскажи мне, как это было, — попросила Эм. Мэдди сглотнула.

— Мы не знаем почти ничего. Известно лишь, что в ночь с пятницы на субботу папа встречался с кем-то в своей машине. Ему очень хотелось спать, потому что он выпил вина, в котором были растворены мои пилюли. Тот, другой человек отвез его в Пойнт и припарковал там автомобиль. Неизвестно, что случилось потом, но, должно быть, папа уснул от таблеток, и… — Мэдди обняла рукой напряженные плечи Эм. — …И тогда тот человек застрелил его.

Эм кивнула, по-прежнему не позволяя матери прижать ее к себе.

— Да, так мне сказали в школе. Бабушка думает, будто папа отравился и мгновенно умер, но ребята в школе сказали, что его застрелили. — Эм подняла глаза и посмотрела на Мэдди. — Я не знала про таблетки. Значит, папа даже не догадывался, что его хотят убить?

— По-видимому, нет, — ответила Мэдди. — Он был такой сонный, что не сознавал происходящего. Ему не было больно, Эм. Это истинная правда. Он ничего не почувствовал.

Эм вздохнула и прижалась к матери.

— Как все ужасно, — проговорила она. — Но хорошо, что папа не испугался и ему не было больно.

— Нет. — Мэдди прикоснулась губами к макушке дочери. — Нет. Быть может, к тому времени он уже заснул.

— А тот человек не застрелит тебя? — спросила Эм. Мэдди чуть отодвинулась и посмотрела дочери в глаза.

— Конечно, нет. Даже не думай об этом.

— Но ведь он застрелил папу, — дрогнувшим голосом продолжала Эм. — Значит, может застрелить и тебя.

— Тот человек был очень сердит на папу. — Мэдди задумалась, пытаясь найти способ скрыть от дочери отвратительные подробности и не солгать при этом. — У папы были враги, но меня они не тронут.

— Но ведь и у тебя тоже были неприятности, — настаивала Эм. — Например, автомобильная авария и синяк под глазом.

— Это был несчастный случай, — ответила Мэдди. — Авария произошла совершенно случайно. — Вспомнив слова Генри, что ее машину разбил младший брат Уэбстера, она добавила: — Во всяком случае, я так думаю. Автомобильные аварии происходят сплошь и рядом.

— А синяк? Тоже случайность? — спросила Эм. Мэдди чуть помолчала и потом ответила:

— Нет.

— Тогда откуда же он взялся? — Заметив, что мать колеблется, Эм сузила глаза и сказала: — Только не ври.

— В тот-вечер папа вернулся домой очень злой, — заговорила Мэдди. — Я тоже была не в духе, и мы поругались. — Она умолкла, и лицо Эм превратилось в каменную маску. — В общем, он ударил меня, — созналась Мэдди.

Эм вздрогнула и, отстранившись, сказала:

— Этого не может быть.

Мэдди молчала, твердо решив сдержать обещание не лгать и столь же твердо намереваясь уберечь ребенка от страшной правды.

— Папа не мог тебя ударить, — добавила Эм.

Они сидели, глядя в воду и следя за маленькими рыбками, скользившими у самой поверхности. От налетевшего ветерка отражение причала в холодной зеленой воде заволновалось и покрылось блестящей на солнце рябью. Позади заскреблась Феба, привлеченная каким-то запахом.

— За что? — наконец спросила Эм.

Мэдди взяла ее за руку, чувствуя пальцами ее тонкие хрупкие косточки. Эм еще такая маленькая. Она слишком мала для правды. Но отступать было поздно.

— Папа был не в себе, — ответила Мэдди. — Потом он попросил прощения. — Она вспомнила, как Брент стоял за дверью, как он извинялся и говорил, что ему нужно знать все, что стало известно ей. Всем хочется знать правду. — Папе было очень, очень стыдно. Он потерял выдержку. А теперь слушай. — Мэдди наклонилась ближе к дочери и продолжала: — Он никогда не бил меня ни до, ни после того случая. Тогда он просто потерял над собой контроль.

— Я знаю. — Эм перевела взгляд на воду и шмыгнула носом. — Я знаю. Он был очень хороший папа.

— Да, он был хороший папа.

Эм кивнула и спросила:

— Значит, теперь нам некого бояться?

— Некого, — ответила Мэдди, предпочитая в эту минуту не вспоминать о звонке «похитителя». — Эм, мне очень жаль, что все так вышло. Мне очень жаль, что тебе пришлось все это выслушать.

— Так гораздо лучше, — сказала Эм. — Гораздо лучше, чем не знатв.

— Да, я понимаю, — согласилась Мэдди. — Мне и самой все это не по нраву. Как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке, — ответила Эм. — Мне совсем не хорошо, но у меня все в порядке. — Она приподняла подбородок и обвела взглядом ферму и реку, словно видела их впервые. — Мы правильно сделали, что сюда приехали. Я люблю Фрог-Пойнт, но сейчас мне хочется немного побыть здесь.

— Мне тоже, милая, — отозвалась Мэдди. — Порой Фрог-Пойнт очень утомляет.

Эм повернула голову и посмотрела на мать.

— Ты сердишься на тетю Треву? — спросила она. — Ты не разговариваешь с ней, даже когда она звонит.

Трева. Еще одна ложь, с которой предстоит справляться. Еще одно предательство. Мэдди отпустила руку дочери и поднялась на ноги. Феба весело подпрыгнула, радуясь тому, что они наконец куда-то пойдут, и принялась носиться по причалу из конца в конец.

— Нет, я не сержусь на тетю Треву, — сказала Мэдди. Это была правда. Она чувствовала боль и разочарование, но не злость. — Послушай, Эм. Я должна вернуться в город и сказать бабушке, что у тебя все в порядке. А вы с Фебой оставайтесь на ферме с Анной и Кей Элом. Вам здесь будет хорошо.

— Тебе нравится Кей Эл? — Эм смотрела на реку, как будто ответ ее совсем не интересовал.

— Да. — Мэдди опустила глаза. Ну уж свои интимные похождения она обсуждать с дочерью не станет.

— И поэтому папа был такой злой?

— Нет. Господи, Эм, конечно же, нет. — Мэдди вновь присела на доски, и Феба тут же подбежала вприпрыжку, чтобы забраться ей на колени. — Мы с папой не встречали Кей Эла уже двадцать лет. Он приехал в город на пару дней. Наш папа не был ревнивым человеком. Честное слово.

Эм сунула Фебу под мышку, не отрывая глаз от воды.

— Ты очень нравишься Кей Элу, — сообщила она.

— Ну… — Мэдди закивала головой, словно болванчик. — Он тоже очень нравится мне…

— Ты выйдешь за него замуж? — неожиданно спросила Эм, повернувшись к матери.

— Нет, — ответила Мэдди. — Я еще очень долго не выйду замуж. А может, и вообще никогда. Нам с тобой хорошо вдвоем. — Феба начала вырываться из объятий Эм, и Мэдди, протянув руку, почесала ее между ушами. — Нам с тобой и с Фебой, — добавила она.

— И с бабушкой. И с Мэл, — сказала Эм.

— Да.

— И с Три. И с тетей Тревой и дядей Хауи.

Три. Единокровный брат Эм. Высокий, улыбчивый, нежный к Эм и Мэл. Хороший мальчик. Нет, мужчина. Ему уже двадцать. Он вырос. Столько лет прошло! И какое значение имеет сегодня то, что случилось двадцать лет назад? Стоит ли из-за этого терять Три и, что еще важнее, Треву? Мэдди знала Треву всю жизнь. Она не могла припомнить ни одного события, в котором та так или иначе не участвовала, пусть даже она только выслушивала жалобы Мэдди. Тридцать восемь лет шепотков, разговоров на ушко, всех этих «я тебе такое расскажу — упадешь!»… и все эти годы Мэдди могла быть уверена — что бы ни случилось, Трева будет рядом вместе со своими шоколадками и едкими остротами, готовая без лишних слов прийти на помощь.

Мэдди закрыла глаза. «Мне так не хватает Тревы, — подумала она, — какая же я была дура».

— Мама? — подала голос Эм.

— Да, — вздрогнув, отозвалась Мэдди. — И Три, и Трева, и Хауи. Мы не одни. У нас все будет хорошо.

— И Анна, и Генри, — добавила Эм.

— Много людей, — сказала Мэдди. Эм кивнула:

— И еще Кей Эл.

— И Кей Эл тоже. У нас много друзей. Все будет хорошо.

— Да. — Эм зарылась лицом в мягкую шерсть Фебы. — Все будет хорошо.


Кей Эл наблюдал за ними с крыльца, напрягаясь всякий раз, когда кто-нибудь из них шевелился. Что бы ни происходило сейчас между Мэдди и Эм, они по крайней мере разговаривали, и это уже хорошо. Они обе находились здесь, на ферме, где он мог позаботиться о них, и это было еще лучше. Но самым замечательным было то, что, когда Мэдди зашагала по двору к крыльцу, на ее лице, кроме усталости, было написано явное облегчение.