— Говорят, что он разорился из-за древнего проклятия, — фыркнув, произнесла у него за спиной миссис Белтрам.

— Я бы сказала, что он разорился из-за собственной тупости, — отозвалась ее сестра леди Хэй, пытаясь разжевать леденец и поднося к глазу монокль. — Нужно быть дураком, чтобы унаследовать такое богатство и пустить его по ветру.

— О нет, Гертруда, он не пустил деньги по ветру. Он вложил их в реконструкцию замка.

— И что, это принесло ему много счастья? Все, что ему теперь остается, — это с завистью глядеть на новую королеву здешних мест.

И леди Хэй помахала затянутой в перчатку рукой очаровательной миссис Тревельян, пробиравшейся между гостями.

— Она и впрямь очень мила.

— Да. И хочет подыскать себе милого жениха.

— Я слыхала… — леди Хэй понизила голос и наклонилась к уху сестры, — что в нее влюблен Джон Джозеф.

Миссис Белтрам выронила лорнет:

— Но ведь он для нее слишком молод! Да он ей в сыновья годится!

— О, из этого ничего не выйдет. Я бы сказала, что он чересчур энергичен, а в таком деле это означает начало конца.

— Как ты сегодня откровенна, сестричка!

— Я уже слишком стара, чтобы что-то скрывать. О Небо, нон идет эта ужасная женщина, Хасс. Ты помнишь эту костлявую гувернантку? Она вышла замуж за старого развратника Ганна, когда на него уже больше никто бы не посмотрел.

— Что ж, очень на нее похоже. Как поживаете, леди Ганн? Прекрасная погода для пикника, не так ли?

Мисс Хасс подошла поближе, слегка выкатив глаза.

— Добрый день, леди Хэй, миссис Белтрам. Вы позволите, я подсяду к вам на минутку? — спросила она.

— Разумеется. Берите пирожное.

Бывшая гувернантка изящно взмахнула ручкой:

— Нет, благодарю вас. Мы с сэром Роули сегодня хорошо пообедали.

Она самодовольно улыбнулась, а леди Хэй произнесла:

— Наслаждаетесь семейной жизнью?

Леди Ганн слегка покраснела:

— Э-э-э… да.

— Так и не завели детей?

Леди Хэй уже была в возрасте и считалась достаточно заметной персоной, чтобы позволить себе быть эксцентричной, не потеряв положения в обществе.

— Пока нет, — леди Ганн чувствовала себя очень неуютно.

— Ну, кто бы мог подумать, — басом расхохоталась леди Хэй, — что Роули зайдет так далеко! Прекрасная работа, дорогая моя!

Леди Ганн в растерянности оглядывалась по сторонам, и ничто на свете не могло бы доставить ей больше радости, чем миссис Тревельян, приближавшаяся к их столику со сладкой улыбкой.

— Какие очаровательные наряды, — произнесла Маргарет. — Леди Хэй, вы сегодня так элегантны!

— В самом деле? А я-то думала, что погрязла в старомодности. Впрочем, о вкусах не спорят, не так ли?

— Мне пора идти, — сказала леди Ганн, поднимаясь из-за стола. — Сэр Роули уже прибыл, вон он беседует с Кэролайн Уэбб Уэстон.

— И строит ей глазки, — добавила леди Хэй, когда леди Ганн удалилась.

Миссис Белтрам принялась упрекать сестру, но миссис Тревельян только улыбнулась и сказала:

— Кэролайн — самая красивая из трех сестер.

— Я слышала, что она занимается живописью, — сказала миссис Белтрам.

— Да, и это ей прекрасно удастся. Она пишет маслом и акварелью. Ах, сюда приближается ее брат.

Леди Хэй и миссис Белтрам незаметно переглянулись. Джон Джозеф подошел к столику и поклонился.

— Добрый день, леди Хэй. Добрый день, миссис Белтрам. Надеюсь, у вас все хорошо.

— Благодарю вас, мне не на что пожаловаться, несмотря на мой возраст. Я вижу, вы отпускаете усы, Джон Джозеф. Просто неотразимо! Но из-за них вы выглядите старше.

Джон Джозеф остался доволен.

— Могу ли я поговорить с вами, миссис Тревельян? — спросил он.

— Конечно, — с улыбкой ответила Маргарет.

Джон Джозеф опустил глаза:

— Ну… э-э-э… думаю, что леди Хэй это будет неинтересно. Кое-какие вопросы, касающиеся имения. Нам лучше побеседовать наедине.

Маргарет встала из-за стола со словами:

— Простите меня, дорогие мои. Ничего не поделаешь. Дела могут возникнуть даже в самый веселый день.

Она быстрым шагом пошла по дорожке между газонами, и Джону Джозефу пришлось поспешить, чтобы догнать се.

— Маргарет, — задыхаясь проговорил он. — Это слишком ужасно.

— Что именно?

— За весь день вы не сказали мне ни слова. Каждый раз, когда я смотрю на вас, вы беседуете с каким-нибудь другим мужчиной и смеетесь.

Миссис Тревельян холодно взглянула на него:

— Позвольте напомнить вам, что на организацию праздника потрачено много сил, а долг хозяйки — быть вместе с гостями. Не будьте ребенком, Джон Джозеф.

Молодой человек поднял на Маргарет печальный взгляд. Сплетни, ходившие о нем, были правдой: он почти обезумел от страсти. И те два года, что он оставался ее любовником и столько раз овладевал ее телом — порой даже грубо, но всякий раз она прощала его, — только ухудшили положение в тысячу раз. Аппетит приходит во время еды, и Джон Джозеф стал буквально одержим мыслями о Маргарет Тревельян, а все его мечты об армии развеялись совершенно. Он сказал ей:

— Так, значит, я — ребенок? Позавчера ночью вы, кажется, так не считали.

Но когда Маргарет вместо ответа нахмурила брови, Джон Джозеф снова принялся умолять и льстить:

— Не сердитесь. Я просто не могу этого выносить. О, Маргарет, неужели мы не можем пожениться и положить конец этому аду?

— Вы прекрасно знаете, что это невозможно. Я на пятнадцать лет старше вас. Нас выставят из любого общества.

— Кого это волнует? Маргарет, если ты согласишься стать моей женой, мы отправимся в австрийскую или испанскую армию. Тебя будут буквально носить на руках как супругу военного, а гилдфордское общество пускай катится к черту.

На лице Маргарет появилась печальная улыбка:

— О, Джон Джозеф, если бы только это могло случиться! Но твои родители никогда не простят меня.

— У них — своя жизнь. А я хочу жить своей. Как можно дальше отсюда — и чтобы ты была рядом со мной!

Он взглянул на Маргарет лучистыми глазами, в которых светилась любовь.

Миссис Тревельян тихонько рассмеялась:

— Что ж, сюда идет лорд Дэйви. Как вы себя чувствуете, милорд? Я как раз говорила нашему юному другу, как приятно устроить такой праздник под открытым небом.

Лорд Дэйви, семидесятилетний старик с лицом, как у моржа, отрывисто рассмеялся, обнажив редкие зубы, неровные, словно горная гряда. Но голос его оказался масляным и вкрадчивым, когда он произнес:

— Думаю, это превосходно, дорогая моя. Вы не могли бы организовать такой же раут для меня? Мне вскоре будет необходимо встретиться с членами городского магистрата, а с тех пор, как умерла моя возлюбленная жена, у меня душа не лежит к таким вечеринкам.

Маргарет присела в легком реверансе:

— С удовольствием, лорд Дэйви. На какой день вы намечаете это собрание?

Лорд предложил ей опереться на его руку:

— Давайте пройдемся вместе, миссис Тревельян, и я все вам расскажу. Всего хорошего, Уэбб Уэстон.

Старик приподнял шелковую шляпу. Джону Джозефу оставалось только смотреть на эту сцену в немой ярости; он не мог ничего поделать. Маргарет сделала еще один реверанс:

— Всего хорошего, Джон Джозеф.

— Миссис Тревельян…

— Да?

— Могу ли я побеседовать с вами позже?

Она обернулась через плечо и бросила в ответ:

— Боюсь, я буду слегка уставшей. Если не трудно, зайдите ко мне завтра.

Джон Джозеф щелкнул каблуками, резко поклонился и подошел к ближайшему столику. Некоторое время он сидел неподвижно, подперев рукой подбородок.

— Хочешь чаю? — спросила его невесть откуда появившаяся Кловерелла. — Я прислуживаю гостям в этой части сада.

— Она все организовала, как военные маневры, — с горечью заметил Джон Джозеф.

Кловерелла проследила за его взглядом, провожавшим Маргарет, которая снова почти преступила границы траура, надев бледно-лиловую кружевную юбку, и теперь шла под розовым зонтиком, опираясь на руку лорда Дэйви.

— Я сказала бы, что она по-своему очень умна.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказала, — улыбнулась Кловерелла, и ее зубы цвета слоновой кости сверкнули на загорелом лице.

— Кловерелла, ты думаешь, что…

— Я ничего не думаю, Джон Джозеф, кроме того, что ты расклеился, и тебе надо встряхнуться. Будь я мужчиной, я бы тебе задала трепку.

— Не говорите со мной так, мисс. Вы здесь всего лишь служанка — и внебрачная дочь старика Блэнчарда. Не забывайте об этом.

Кловерелла поднесла руку к лицу и разрыдалась. До сих пор Джон Джозеф ни разу не видел, чтобы это забавное маленькое существо плакало, — но сейчас слезы так и катились у нее по щекам.

— Ты просто свинья, если можешь говорить мне такие вещи. Я всегда старалась быть тебе хорошим супругом, но теперь, клянусь тебе, этому пришел конец. Я тебя заколдую, вот увидишь. Ты заслуживаешь всего, что с тобой происходит, Джон Джозеф!

— Кловерелла, я виноват…

Но она уже убежала, вцепившись в серебряный поднос; шапочка сбилась ей на глаза, волосы растрепались.

Совсем отчаявшийся молодой человек заметил издали, что к нему приближаются чем-то взволнованные сестры; Мэри, несмотря на всю торжественность праздника, даже перешла на бег.

— Джон Джозеф, — крикнула она ему, — ты никогда не угадаешь, что произошло.

Он заставил себя улыбнуться:

— И что же?

— Эйми только что пришла из Дома Помоны и принесла записку. К нам приехали генерал и миссис Уордлоу со всеми тремя детьми, и папа просит миссис Тревельян позволить им присоединиться к празднику. Джон Джозеф, представь себе — Джекдо приехал!