Лада проспала шесть часов и проснулась будто от толчка. Дело шло к обеду, и яркий, какой-то праздничный свет заполнял собой все кругом. Окутывал золотом одинокие, летающие в воздухе пылинки, зажигал костры на медных деталях декора светильников и шикарной люстры. Купал высокую фигуру Ника, замершую у окна, в своих лучах.

Лада спустила ноги на прогретый солнцем отполированный до зеркально блеска дощатый пол. Мягко ступая, пошла к мужчине. Свет слепил, она не сразу заметила…

- Ник! О господи, Ник!

- Лада… - он обернулся, и его взгляд испугал Ладу даже больше, чем… седина в его волосах. Частая, слишком частая седина. Когда это произошло? Неужели она так долго спала? Что с ним случилось за это время?! – Что-то не так?

- Это ты мне скажи! Господи… Ты видел себя в зеркале?

Ник тряхнул головой. Провел ладонями по лицу и дальше вверх по волосам.

- Нет. Не успел как-то…

Он чуть отступил, подошел к трюмо, провел по себе взглядом и замер так на несколько секунд. Стоя за его спиной, Лада не дышала. Словно вмиг разучилась это делать или утратила необходимость. Ник медленно обернулся, и такое было в его взгляде… Словно он, будучи полностью одетым, вдруг стал обнаженным. Беззащитный, растерянный, переполненный болью. Боже мой…

- Ник…

Как тогда в больнице, не дав ей договорить, он с силой обхватил ее тело. Прижался лицом к волосам, хаотично прошелся руками по телу, шепнув:

- Будь со мной, Лада… Пожалуйста, всегда будь со мной…

- Я с тобой. Всегда, Ник… Я рядом.

Мучительно простонав, он подтолкнул ее к кровати. Упал на колени между ее расставленных ног, дернул вниз самые обычные спортивные штаны, которые для удобства Лада надела в больницу. Торопливо стащил их с ног, расстегнул дрожащими руками собственные джинсы и резко, без всякой подготовки в нее ворвался. Лада зажмурилась, запрокинула голову. Сейчас она ни за что не смогла бы ему отказать. Несмотря на то, что секса ей совсем не хотелось. Яростно врываясь в ее тело, сокрушая его толчками, Ник скользил жадно раскрытым ртом по ее шее, уху, груди… и плакал. Господи боже, он плакал… А ей просто хотелось утешить, унять его боль… Чего бы ей это ни стоило.

- Все хорошо, мой любимый… Все уже позади… - она не знала, что случилось, не понимала, что его так сильно сломило, но как же ей хотелось стать той, в чьей любви он найдет спасение! Лада ласково провела по его волосам и сжала мышцы вокруг его плоти. Ник закричал, дернулся, еще сильнее на нее наваливаясь, не имея сил остановиться, с остервенением врезаясь в нее. Замер, взрывая тишину надсадными хрипами. Лада успела ощутить, как тугая струя ударила в глубине ее тела. Ник содрогнулся, до боли впиваясь пальцами в ее тело, подкидывая бедра вновь и вновь в такт новым вспышкам оргазма.

Когда все закончилось, он, казалось, не мог даже пошевелиться. Придавленная тяжестью его тела, Лада успокаивающе поглаживала мужчину по спине, перебирала волосы, касалась губами макушки, как заведенная нашептывая:

- Все хорошо, все хорошо… Я люблю тебя.

Далеко не сразу Ник пришел в себя. Далеко не сразу он нашел в себе силы выйти из нее и посмотреть в глаза:

- Я… не причинил тебе боли? Кажется… я был слишком силен.

Лада прикрыла глаза и покачала головой:

- Я в норме. А вот ты, кажется, нет… Что случилось, Ник? Я… очень за тебя волнуюсь.

- Ты, правда, в порядке?

- Как видишь, - Лада развела руками и пристально уставилась на мужчину.

- Ладно… Извини, что я вот так…

Он тогда так ничего ей и не сказал. Не объяснил, что случилось, а потом, как-то не до этого стало. Жизнь закрутила, больница, анализы, физиотерапия… Не отпускающее напряжение! Страхи, тысячи страхов! Но, в то же время, звенящая радость от того, что Лидочка шла на поправку. Ей было больно, и это рвало сердце Лады на части. Но боль – верный спутник жизни, и она уговаривала себя, что это лучшее, что с ними могло случиться. Значит, жизнь победила… Значит, жизнь взяла свое!

Через неделю Лиду перевели из палаты реанимации. Через двенадцать дней – позволили встать. За время лечения малышка похудела еще сильнее, стала практически невесомой. Лишь огромные глаза выделялись на бледном личике. Но в них было столько жизни! В них была сама жизнь…

- Мамочка… пойдем к окошку!

Лада оглянулась на улыбающегося Ника, подхватила дочку под ручку и повела к окну. Стояла глубокая осень, и температура падала с каждым днем. В столице было гораздо прохладнее, чем на побережье, хотя воздух там был намного более влажным, и холод ощущалась совсем по-другому. Сырость пробирала до костей.

- Листочки почти осыпались… - заметила Лидочка, усаживаясь с помощью Лады на высокий стул у окна.

Женщина проследила за взглядом дочери. Погладила ее по волосам. Действительно… Деревья сбросили листья, и их безжалостно сметали с дорожек пара дворников в ярких жилетах.

- Да. Такая уж осень пора… Но мы не будем грустить, правда? Потому что за осенью всегда приходит весна!

- А перед весной зима! И Новый год… И мой день рождения!

Лада обняла дочку и осторожно прижала к себе. Взгляд скользнул к Нику и замер. Она больше не благодарила его. Потому что не было слов, способных выразить все, что она испытывала. Ему Лада была обязана жизнью! Своей и Лидочки. Она никогда этого не забудет. Никогда… Как никогда не забудет и эту осень. Лучшую осень в своей жизни…

- Не устала? Может быть, мы тебе почитаем?

- Давай я… - предложил Ник, - ты хотела переговорить с Йоси Соломоновичем.

Лада кивнула, помогла вернуться Лиде. За время, проведенное в больнице, она успела многое сделать. Конечно, ничего бы у нее не вышло, если бы не давно налаженные связи, но… Ей помогли. Йоси Соломонович, без которого ничего бы не получилось! Он с энтузиазмом окунулся в процесс, нашел ей пошивочный цех, лично отобрал в проект лучших швей и конструкторов. Все пошло гладко, как по маслу. Лада даже не ожидала, что это будет настолько легко. Сама она давным-давно определилась с черновыми эскизами, уточнила и откорректировала их до нужного вида. А уж дальше в процесс вступили помощники… Именно они прорисовали детали, создали эскизы в цвете. Отобранные варианты она отправила Йоси Соломоновичу – гениальному конструктору и технологу, который превращал ее художественные эскизы в технические, содержащие четкую прорисовку модельных особенностей с учетом специфической индивидуальности тканей, принтов и пропорционирования. Она бы многое отдала, чтобы взглянуть на полученные лекала не только по скайпу, но и живьем, но пока не могла себе позволить оставить дочку.

Через три недели у нее на руках был уже детальный план пошива каждого платья.

- О чем задумалась? – теплые руки Ника обхватили ее за талию, а губы коснулись шеи. Лада опустила расческу и поймала в отражении зеркала его вопросительный взгляд.

- О том, когда мы сможем забрать Лиду из больницы. Так хочется оставить это все в прошлом… К тому же скоро начнется отшив, и мне бы хотелось лично контролировать этот процесс.

- Врач говорил, что ее продержат еще минимум неделю. Но, если хочешь, я организую тебе самолет. Ты можешь летать туда и обратно.

Лада повернулась в его руках. И, откинув голову, рассмеялась:

- Летать на работу на другой конец страны? Ты шутишь?

- Нет. Просто пока не вижу иного варианта.

- То есть этот ты считаешь вполне себе жизнеспособным? – улыбнулась она, потираясь носом о его колючий подбородок. Недавно Ник все же побрился и даже вернулся к делам. Она обрадовалась этому, как ребенок, хотя теперь видела его не так часто, как ей того бы хотелось. Зато он ожил, постепенно приходя в норму. Лада так и не узнала, что же с ним произошло, но была рада, что это осталось в прошлом. Ее Ник все чаще улыбался. Особенно рядом с Лидой, с которой у них установилась совершенно необыкновенная связь. Находясь вместе, они словно погружались в какой-то свой, доступный только им мир, и это было… волшебно. Она даже не рассчитывала, что Ник так безоговорочно впустит Лидочку в свое сердце. Далеко не каждый человек на это способен, а он смог. Лучшего отца для собственного ребенка ей даже сложно было представить. Совершенно невольно Лада стала задумываться над его словами о детях от суррогатной матери. Ее сердце замирало от сладостной дрожи, стоило только представить, что это возможно. Что, учитывая возможности Ника, это более чем реально! Их малыш… Сын или дочь, не имеет значения! Она представляла его лицо… И знала ведь, что ее хромосомный набор, кариотип и гены проиграют, что их ребенок будет вылитый Ник, но, боже… это был такой желанный проигрыш.

- Это тебе решать. Мое дело тебе предложить. – Ник чмокнул ее в макушку, отвел руки и принялся неспешно одеваться.

- Ты меня отвезешь? – последовав его примеру, спросила Лада.

- Как всегда. Сначала - доброе утро, доченька – потом все остальное.

Лада улыбнулась. Кивнула головой. Ник вернулся к делам, чем бы он ни занимался, но и о семье не забывал. Они ненадолго расстались у кафетерия. Чтобы не терять времени, Ник поднялся к дочке, а она заскочила за кофе и шоколадкой. Лада и раньше видела небольшой стенд со всяческими газетами и журналами, но почему-то именно в тот день он привлек ее особенное внимание. Ей и раньше неоднократно приходилось видеть себя на обложке глянца, но никогда до этого ее имя не полоскали в бульварной прессе. На первой полосе желтой газетенки красовалось их с Ником фото из аэропорта, а кричащий заголовок гласил: «Ник Норман и Владислава Шумм. Враги или любовники?»


Глава 25


Враги или любовники… Враги или любовники… Осознание истины, которая все это время была на поверхности, нокаутировало. Выбило из-под ног землю, лишило дыхания. Беспомощно шевеля губами, Лада хватала воздух, который вдруг стал вязким, тягучим, словно кисель. Из глаз хлынули слезы. Мир вокруг покачнулся и закружился волчком.