- Ключ не потерял?

Ник похлопал себя по карманам и снова качнул головой. Лада проследила взглядом за его руками, поднялась к глазам, вокруг которых залегли тревожные тени. Лучики морщинок углубились, разбегаясь из уголков воспаленных долгой дорогой глаз. Борода стала еще гуще, а волосы находились в полнейшем беспорядке. Их, как ободок, поддерживали вздернутые на макушку очки. Одежда после долгой дороги помялась. Ник должен был бы выглядеть неряшливо, а вместо этого… выглядел чистым сексом. Настолько мужчиной, насколько это вообще возможно. А его аромат… Лада сглотнула:

- Чистые полотенца на полке. Халат… я тоже обновила. Ну… отдыхай.

Он ничего не сказал, просто мазнул на прощание взглядом. Цепким каким-то, обещающим… Стараясь не думать о том, что бы это могло означать, Лада развернулась и медленно побрела по коридору. Вчера она целый день бездельничала, а значит, сегодня – ей придется попотеть. Переутюжить горы белья в кладовой, вывесить постиранное белье Ника, вынести просушиться подушки, которые уже никто не использовал, и приготовить обед. Наверняка он проголодается.

Телефон зазвонил, когда, разобрав и переутюжив завалы постельного, Лада вышла во двор покормить кур. Ей редко звонили в эту пору, тем более на городской номер. Лада поспешила к рецепции, на которой оставила телефоны. Схватила трубку:

- Да!

- Добрый день. Я бы хотела переговорить с Владиславой Шумм.

- Я вас слушаю.

- Кирина Любовь Михайловна.

Услышав имя женщины, Лада по стеночке сползла на стул. Сердце замерло и опустилось в пятки.

- Да-да! Я помню… Что-то случилось с Лидочкой?! – прохрипела она.

- Нет… Нет! Господь с вами… С ребенком все хорошо. Я звоню сказать, что нами пересмотрено ваше заявление о возможности стать опекуном…

- Как пересмотрено? Разве это возможно?

Лада ничего не понимала! В опеке ей было отказано, о чем черным по белому было написано в соответствующем акте, выданном ей под расписку. Она, конечно, сделает все возможное, чтобы это решение обжаловать, подаст в суд… Но на подготовку искового заявления ее юристу требовалось время, тогда… каким образом ее заявление могло быть пересмотрено? А главное, кем?! На каком основании?!

- Ох, вы как будто ничего не знаете! – в голос собеседницы Лады прокрались нотки неприкрытой враждебности.

- Нет! Не знаю! – не менее зло выпалила Лада, у которой тоже не было никакого желания расшаркиваться перед этой преступно равнодушной женщиной.

- Приезжайте завтра с пакетом документов! Мы примем их на рассмотрение повторно. Могли бы сразу сказать, что связи имеете! Сэкономили бы нам кучу времени.

- Пождите! Какие связи? О чем вы?! А документы... Какие документы?!

- Все, что мы вам вернули! До встречи!

В трубке раздались резкие противные гудки. Лада отвела телефон от уха и недоуменно покосилась на дисплей. Она ровным счетом ничего не понимала. Может быть, ее разыграли? Но ведь резкий голос этой женщины она бы ни с кем не спутала. Как это возможно?

Лада возбужденно огляделась. Вспомнила, что оставила документы у юриста, растерянно провела по волосам. Как быть? Ехать в город? Или забрать бумаги сразу перед походом в социальную службу? Ее тело охватил озноб. Лидочка… Возможно ли, что ей отдадут ребенка? Лада остановилась посреди холла, который мерила шагами, не находя себе места, и резко выдохнула. Заправила выбившиеся из хвоста пряди за ухо. Не позволяя себе радоваться! Не позволяя себе надеяться! Рано… Еще слишком рано, ведь ничего… равным счетом ничего не понятно! Возможно, юрист мог бы хоть что-то ей объяснить? Лада снова схватилась за телефон. Однако ее надежды не оправдались. Тот лишь точно так же, как и она сама – удивился звонку инспектора и выразил желание сопроводить Ладу на прием. А она сомневалась… Ей не хотелось присутствием посторонних лишний раз мозолить глаза и без того нервных сотрудников социальной службы. Особенно сопровождающего ее юриста… Для начала ей самой хотелось разведать, что к чему. Но как до этого момента дожить? Неизвестность и равнодушная к ее запретам надежда рвали душу Лады на части.

- Спокойствие, только спокойствие… - повторила женщина слова Карлсона, историю которого она читала Лидочке совсем недавно. Делая глубокие вдохи, дошла до кухни. Застыла возле дверцы холодильника. Лидочка могла стать ее… Могла…

Руки, которыми она с шумом рубила овощи, дрожали. На плите в тяжелой чугунной сковороде обжаривались лук и мясо. Добавить туда перцев и кабачков, баклажанов и моркови, и будет вкусно. Стук ножа оглушал. Стук ножа заставлял заткнуться панику, страхи, надежду…

- Чем это так вкусно пахнет?

Лада вздрогнула, лезвие, что есть силы, прошлось по пальцу.

- Вот же черт!

- Дай посмотрю!

- Ты подкрался! – насупилась Лада, послушно протягивая ему свою кровоточащую ладонь.

- Неправда. Просто ты была слишком погружена в свои мысли.

Ник открыл кран и сунул ее пальцы под воду.

- Плиту выключи! Не то все сгорит, - пробормотала Лада, стараясь не дышать. Он был так близко, и его терпкий, ненавязчивый аромат, казалось, отнимал весь ее кислород. – Ник, - повторила женщина, удивившись его заминке.

- Как? – наконец спросил он, приподняв красивую бровь. Вновь залипнув на чертах его необычного, будто высеченного ветром из камня лица, Лада моргнула:

- Что «как»?

- Как выключить?

Он не мог ее удивить больше. Это было настолько элементарно, что она даже не знала, как ему объяснить. Закрыла кран, отступила на шаг, поворачивая ручку:

- Вот так… Просто повернуть. Ты…

- Никогда не готовил, - сухо заметил Ник.

- Не только. Ты даже не видел, как готовят другие.

Лада перевела растерянный взгляд на пострадавший палец, на котором алым наливалась капелька крови, будившая в памяти слишком много болезненных воспоминаний. Женщина закрыла глаза, отгораживаясь от этого зрелища. Блокируя в памяти крики мужа, металлический вкус крови на губах и запах выхлопных газов. Блокируя невыносимую боль и страх.

- В моей семье это было не принято.

Слова Ника вытащили Ладу из черной воронки кошмара. Она медленно подняла веки.

- Твоя семья настолько богата?

Ник равнодушно пожал плечами.

- Должно быть, у тебя было счастливое детство… - сказала она, чтобы что-то сказать.

- Ты сделала такой вывод только лишь потому, что я не знаю, как выключить плиту?

- Я не знаю, - стушевалась Лада.

- Мои родители были слишком заняты. Я рос среди нянек и гувернеров. На самом деле я бы запросто променял свою жизнь на жизнь любого другого ребенка, чьим родителям было до них дело. А вместо этого…

- Стал таким же? – тихо прошептала она.

- Да…

На секунду Ник отвел взгляд, словно не мог заставить себя смотреть ей в глаза. Его твердые красивые пальцы скользнули вниз по ее руке и, обхватив запястье, поднесли ту к губам. Слизывая кровь с ранки, разгоняя по телу дрожь.

- Я понял это, когда стало поздно… - тихо добавил Ник, не мигая на нее уставившись. Его лицо выглядело застывшей неживой маской.

- Мне очень жаль! Знал бы ты, так я тебя понимаю.

- Правда?

- Я тоже многое осознала, когда стало слишком поздно. Бизнес и у меня отнял самое дорогое. Время с любимым, которого было так мало…

- Либо мы сами сделали это…

- Или так, - печально согласилась Лада.

Ник отступил на шаг. Зарылся рукой в волосы.

- Деньги… Могущество… Просто пыль… в раскрытой ладони. Лишний толчок для понимания, чего стоит этот гребаный мир. Деньги отнимают даже мечту… Как наркотик, затягивают в мифическое материальное счастье, которым можно довольствоваться лишь до первого серьезного потрясения. А потом будто шоры спадают… и ничего не остается. Ничего! Только понимание того…

- Чего? – едва шевеля губами, спросила Лада, впрочем, уже зная ответ.

- Того, что деньгами в этом мире могут довольствоваться только бесчувственные амбициозные идиоты. Нормальному человеку в жизни нужна лишь любовь. Любовь и… надежда.

- Ник…

- Не отталкивай меня, Лада… Не отталкивай больше. Позволь… насколько это возможно… позволь мне.

Его жесткий неумолимый рот приближался к ее губам. Бог его знает, почему так все усложнилось! Почему именно эта женщина заставила звенеть потаенные струны его души. Почему для нее нашлось место там, где все давным-давно было выжжено. Почему именно ей удалось прорости в этой безжизненной пустоши? Укорениться в ней? Расцвести белым цветом… Почему посредине осени… началась весна?

Солью на губах, солью в сердце… Солью по ранам. С головой в эту соль окунаясь…

- Лада…

Красивая, нежная, подрагивающая от эмоций в его руках…

- Мне сегодня позвонили из опеки, - между поцелуями.

- Это хорошо…

- Скажи, я обязана этим тебе?

Ник замер. Чуть отстранился, все так же удерживая Ладу за поясницу.

- Ты мне ничем не обязана.

- Я, наверное, не так выразилась… Я имела в виду…

- Я понял, что ты имела... Но то, что я сделал – не делает тебя должником.

- Спасибо… Просто я уже почти утратила всякую надежду, а ты мне ее вернул.

- Я не сделал ничего такого. Это было легко, - стоял на своем Ник, а Лада не понимала этой настойчивости.

- Все равно. Спасибо…

На секунду ее голова опустилась ему на грудь. Лада была достаточно высокой, но Ник возвышался над ней чуть ли не на целую голову. Уже не противясь, она вобрала в легкие его аромат. Оставляя зарубки в памяти… Ее губы скользнули к ямке на шее и замерли там. Тишину кухни нарушило урчание в его животе. Губы Лады растянулись невольной улыбке.