– Да чего он мне расскажет-то? Он только все меня расспрашивал. Вот так обнимет, бывало, за плечики, посмотрит в глаза пристально и пытает, правда ли, что папа у меня генерал московский, или еще – в самом ли деле твоя, Гутя, квартира на меня переписанная… – Аллочка мечтательно закатила глазки и вспоминала приятные мгновения. – А потом еще спрашивал, в каком банке мои сбережения, очень волновался, чтоб тот банк не лопнул…

Варька прикрыла распахнутый рот ладошкой, затем все же решилась уточнить:

– И ты, Аллочка, что же – всю эту лапшу ему на уши вешала? То есть… что у тебя отец генерал?.. Квартира?.. Да как же ты могла?

Аллочка всерьез обиделась на непонятливую племянницу:

– А чего не мочь-то? Нет, главное, она еще удивляется! А как мне было мужика заинтересовать, если у Гути в каталоге все женщины с машинами, с квартирами, да еще и в бриллиантовых колечках? Мне что же – всю жизнь в невестах торчать?! «Как ты могла-а-а!» Конечно! Пришлось немножко приукрасить мое состояние! Гутя, между прочим, я все хотела спросить, а ты что, и в самом деле не собираешься квартиру со мной разменивать?

Гутя на такой вопрос и вовсе решила не отвечать – она уже столько лет ждала, когда у младшей сестренки проснется хоть какая-то совесть.

– Единственное, что меня теперь успокаивает во всей этой истории, – с облегчением вздохнула она, – так это то, что жених оказался умственно нормальным. А то, когда он тебе, Аллочка, предложение сделал, я уж подозревать начала, что у него с головой проблемы, не перешло бы по наследству. А если из-за папочки-генерала…

– Вот и я говорю! – всхлипнула Аллочка. – Мужик нормальный, а Фома его упустил!!

Фома отвернулся к окну и стал пристально разглядывать, как огромная ворона с куском колбасы громоздится на ветку тополя.

– И ведь у людей не всегда колбаса на столе, а тут ворона – и с сервелатом! – удивленно воскликнул он.

Варька подошла к окну, резко дернула Фому за футболку и вернула мужа в семью:

– Я думаю, сделаем так, – приняла она решение. – Мама… Мам, когда у вас встреча с вашими девицами?

Девицами Варька называла незамужних женщин из Гутиного каталога, которым не стукнуло еще шестьдесят.

– Так завтра и соберу! – мигом откликнулась мать. – Мне чего: скажу, что поступил новый жених, и попрошу посмотреть фотографии.

– Вот и хорошо. Посмотрите фотографии, а потом ты тихонько вызнаешь, не держит ли кто обиду на Геннадия Архиповича, как-никак он со всеми там у вас в любовь играл, очень ласковый мужчина, – сказала Варька. – А я завтра на сеансе тоже постараюсь что-нибудь вызнать.

Варькины психологические сеансы имели среди клиентов Гути большую популярность, и девушка решила этим воспользоваться. Раньше Варвара работала в одной фирме, и ей там нравилось, но после того как однажды она простояла на остановке полтора часа и сильно простудилась, Фома запретил ей работать вдалеке от дома. Вблизи же Варя ничего подходящего найти не могла, и тогда она пошла на курсы психологов, потому что психология всегда притягивала ее. Незаметно для себя девушка так втянулась в новую профессию, что и дневала, и ночевала в обнимку с трудами известных психологов. Гутя же, видя, что рядом проживает совершенно бесхозный психолог, решила немедленно прибрать такого специалиста к рукам. Теперь она могла смело говорить, что «их фирма по созданию семьи предоставит вам, если не жениха, то уж психолога непременно! Правда, за отдельную плату». Люди пошли, Варька старалась вовсю, и дело от этого только выигрывало. И вот сейчас Варвара решила использовать производственное положение в личных целях. И в самом деле, надо же было узнать, кто это свел многолетний маменькин труд к нулю.

– А ты, Аллочка…

– А я, – набычилась Аллочка, и кулаки у нее непроизвольно сжались, – завтра же навещу своего благоверного и спрошу, какая сволочь рассказала ему, что у меня нет денег на счету и папа мой не генерал!

– Тихо-тихо-тихо! Угомонись, – остудила ее Гутя. – Может, он еще ничего этого и не знает. Просто возьми, навести Геннадия и расскажи, что никаких детей у тебя не имеется. А если надо, мы в свидетели пойдем.

– А я… – начал было Фома, но на него только махнули рукой.

– А ты утречком проснешься и работать, работать, работать, – докончила за него Варька. – Надо же иметь хоть одного нормального работника в семье.

И в самом деле. Единственный, кто приносил в дом строго фиксированную зарплату, был Фома. Он работал хирургом в частной клинике и судя по заработкам хирургом слыл известным. А потому и отношение в семье к нему было заботливое и бережное. Его редко брали с собой на вечеринки – дабы не устал, фильмы после одиннадцати смотреть не позволяли, а уж такими мелочами, как «куда ушли деньги», и вовсе старались не докучать, чтоб не тревожить нервную систему.

Решив все выяснить завтра, домочадцы потянулись к спальням – уж очень неспокойным выдался денек.

Следующий день тоже не многим прояснил ситуацию.

В этот раз Варька отнеслась к своей работе как никогда серьезно – вслушивалась в каждое слово клиентов, всматривалась в глаза. Вниманием не обходила никого – ни женщин, ни мужчин, кто знает, вдруг тетушке удалось разобидеть кого-нибудь из мужского состава, и он расстроил ее свадьбу, а заодно и пустил по ветру все надежды Неверовых на скорейший Аллочкин отъезд.

И все же ничего познавательного она не услышала. Клиентка Валерия спрашивала – если у нее появится мужчина, не повредит ли это психике ее песика, потом Антон Андреевич – старый обожатель молодых дев – жаловался, что тем только подавай молодых жеребцов, а его интеллекта никто не замечает, а в конце Варькиного рабочего дня заявилась Виктория Даниловна и потребовала, чтобы Варькин муж – Фома – пренепременно сделал ей пластическую операцию, потому что другие хирурги уже не берутся. И все. Больше в этот день посетителей не было. Оставалось ждать, что расскажет мать.

Гутя еще в начале дня всех обзвонила и уже в семь вечера бойко носилась по кабинету (она его снимала совсем дешево, по знакомству) и резво раскладывала перед каждым бумажные листы.

– Вот-вот-вот! Заполните анкетки, это безумно важно! – щебетала она. – Очень скоро у нас будет новое поступление женихов и невест, так сказать, вольется свежая струя, так что наши старые анкеты никуда не годятся!

Заслышав про новое поступление, члены клуба резво водили карандашами по бумаге, вспоминали свои новые лучшие качества и фантазировали на тему «кто ты, моя половинка».

– Дарья Викторовна, не надо писать, что вы имеете две машины и две квартиры, так чего доброго афериста привлечете. Напишите скромненько – материально не нуждаюсь.

– Нет уж, напишу как есть, – упрямилась Дарья Викторовна. – В прошлый раз не написала, так ко мне из всего потока так никто и не подошел. А я, между прочим, целых два с половиной часа в парикмахерской просидела!

Расстроенная женщина бросила ручку и отодвинула листок.

– И вообще! Ерундой мы здесь занимаемся! – агрессивно высказалась она. – У психолога что-то мямлим, дневники какие-то ведем, у вас здесь что-то строчим – анкетки выдумываем, а толку ни на грош, только деньги зря выкидываем!

Гутя оскорбилась. Между прочим, Дарья Викторовна могла бы этого и не говорить – плату Гутя брала только после свадьбы, а если Дарья Викторовна и заплатила, так это за дело: совсем недавно она в Гутином клубе знакомств нашла невесту для своего великовозрастного сынишки. Парню было уже за тридцать, он никуда не ходил, никого к себе не приглашал, засиживался у компьютера и, если бы не Гутя, так бы и остался «старой девой». А здесь ему подыскали скромную, милую девушку, и всего месяц назад молодые стали законными супругами.

– Дарья Викторовна, – укоризненно покачала головой Гутя. – Ну почему же мы занимаемся ерундой? А ваш сын? Он же в нашем клубе женился! А Моисей Никодимыч? Помните, как он за вами ухаживал? И если бы не столкнули его тогда в лужу, вы бы тоже могли быть супругой. А Геннадий Архипович? Да! Кстати! Геннадий Архипович тоже за вами ухаживал! – Гутя вдруг вспомнила, что Аллочкин жених и в самом деле ухлестывал за капризной дамой.

Однако Дарью Викторовну не так-то просто было перестроить – сегодня она намеревалась куражиться.

– Ой, я вас умоляю… – по-кошачьи лениво промяукала она. – Мишеньке нашли невесту, конечно. Замечательная девочка! Такая вся… крутится чего-то, вертится! Серенькая такая, невидная провинциалочка, ничего не умеет, ничего не может… Однако старается. Но ведь это у сына! А у меня ничего не получается! – вдруг взволновалась она. – И этот ваш Моисей Никанорыч! Я вовсе не собиралась за него замуж! Он же без своих костылей и шагу ступить не может – сам в лужу и сиганул, только чтобы меня не переносить! И Геннадий этот ваш – ни кожи, ни рожи, ни кошелька! Зато ужимок! Самомнения! И вообще, никого порядочного ко мне еще не прибило, хотя на жизненном пути одни штормы, одни штормы! И никто мне не поможет! И некому протянуть руку помощи! Все плохо!

Гутя обиженно засопела – все ее труды были вот так взяты и охаяны!

– Может, вам обратиться к Варе? Она умеет замечательно успокаивать, – осторожно проговорила она.

Однако Дарья Викторовна только безнадежно махнула рукой:

– Мы у вашей Вари уже все побывали. Я даже несколько раз, мне ничего не помогает. Ну что она скажет – ведите дневник, все хорошее подчеркивайте и перечитывайте, все плохое сжигайте и любите! Любите себя! – Дарья Викторовна очень похоже передразнила Варьку. – А у меня этих дневников!.. Нет, может, кому-то и везет, я не спорю, – пошла на попятный Дарья Викторовна. – Только мне совсем некогда эти вот бумажки заполнять.

– А и не заполняйте! – вдруг радостно воскликнула Лариса Вадимовна – веселая моложавая женщина. – Вот поступят новые мужчины, нам больше достанется! Верно, Лерка?

Валерия, или Лерка, как ее звали знакомые, была очень приятной женщиной, и уже давно бы создала семью, если бы не являлась таким ретивым собаководом. Все говорили, что собак она любит куда больше, чем мужчин, и выгоняет любого жениха, который за ее Босса – шоколадного чау-чау – не согласится отдать жизнь.