Андре взял вожжи из рук негра и протянул ему сумку с золотыми монетами.
— Положи ее в свой узел. Тома, — попросил он, — а другую привяжи к моему.
Слуга мгновенно выполнил его приказание.
Затем, не тратя слов понапрасну, Андре вскочил на свою лошадь; Тома следовал за ним, ведя на поводу третью лошадь — для Соны.
Глава 7
Звездный свет и бледная луна, уже поднявшаяся над горизонтом, освещали им дорогу, и всадники быстро добрались до монастыря.
Ничто не нарушало царившего вокруг покоя и тишины; медный колокольчик на дверях лесной обители блестел в призрачном лунном свете.
Андре спешился и, отдав поводья Тома, уже протянул было руку к колокольчику, но вдруг передумал.
Он представил себе, как этот резкий звон разорвет тишину, привлекая излишнее внимание, весьма нежелательное в данных обстоятельствах. Вместо этого Андре сильно постучал в дверь, затем, немного выждав, постучал еще раз.
Дверь открылась неожиданно быстро, и на пороге появилась очень старая монахиня.
— Кто там? — спросила она дребезжащим голосом, высунувшись в темноту.
— Мне нужно немедленно видеть сестру Девотэ и мать-игуменью! — ответил Андре. — Только не бойтесь, ничего страшного не произошло.
— Сестру Девотэ? — переспросила старушка, словно не расслышав.
— И мать-игуменью, — повторил Андре немного громче.
Монахиня отступила, будто собираясь захлопнуть за собой дверь, но, прежде чем она успела это сделать, Андре уже вошел внутрь.
Она взглянула на нею как-то испуганно и неуверенно, и Андре поспешил ее успокоить, говоря мягко, но в то же время властно и повелительно:
— Пожалуйста, предупредите матушку-настоятельницу сейчас же и как можно скорее разбудите сестру Девотэ.
Монахиня зашаркала прочь, волоча ноги по выложенному каменными плитами полу.
Андре остался дожидаться, еле сдерживая нетерпение, ощущая в то же время какую-то удивительную атмосферу чистоты и святости, царившую в обители.
Он прекрасно понимал, как дорога сейчас каждая секунда, и думал только, как им повезло, что барабаны воду вовремя предупредили их о надвигающейся опасности, давая ему и Соне возможность скрыться.
В дальнем конце коридора послышался звук шагов, и, вглядываясь в темноту, Андре с облегчением увидел, что мать-игуменья уже спешит к нему.
Она была полностью одета; Андре решил, что монахиня, вероятно, не ложилась, выстаивая всенощную, так что не было необходимости будить ее.
Она шла удивительно быстро для ее преклонных лег и, подойдя к Андре, не ожидая, что он ей скажет, тут же спросила:
— Опасность?
Андре кивнул головой:
— Мой слуга слышал барабаны воду; они говорят, что солдаты идут по моему следу.
— Тогда вам нужно уходить! Быстро, немедленно! — воскликнула мать-игуменья.
— Я возьму с собой Сону, я хочу увезти ее в Англию, — сказал Андре. — Там она будет в безопасности.
— Да, она уже говорила мне, я знаю. — Мать-игуменья секунду поколебалась, потом добавила:
— Она сказала мне также, что вы любите друг друга.
— Она станет моей женой, как только представится такая возможность.
Лицо старой женщины засветилось радостью, Андре добавил:
— Благодарю вас за все: за то, что вы оберегали и воспитывали ее. Без вас она не смогла бы выжить, вы спасли ее!
— Ваш дядя был мужественным человеком, он погиб, не запятнав своей чести, как и вся его семья, — ответила мать-игуменья.
— Так Сона сказала вам, кто я? — удивился Андре.
— Да, и я очень рада, что вы заберете ее с собой. Это не жизнь для нее, она была бы несчастна, живя тут, в заточении, и рано или поздно ее все равно нашли бы.
— Вы очень мудрая женщина, вы все понимаете, — восхитился Андре.
В этот момент послышался топот ножек, бегущих по каменному полу, и мгновение спустя Сона была уже рядом с ними.
Андре с жадным нетерпением устремил взгляд в ее сторону и тут же застыл, ошеломленный увиденным, не в силах произнести ни слова.
Точно понимая, что происходит сейчас в его душе, мать-настоятельница мягко заговорила:
— Это только разумная предосторожность. Было бы опасно, слишком опасно какой-либо белой женщине появиться сейчас в Ле-Капе.
Андре прекрасно понимал, почему Соне необходимо было тоже изменить внешность, и в то же время это был ужасный удар.
Кожа ее, прежде такая нежная, почти прозрачная, придававшая всему ее облику неотразимую прелесть, приобрела теперь смуглый, коричневатый оттенок, такой же темный, как и у него.
К тому же на ней была теперь накидка, а на голове — черный платок, как у самой матери-игуменьи.
В первый момент Андре был просто в ужасе, что существо, столь прекрасное, как Сона, должно было так неузнаваемо измениться. Потом он увидел ее умоляющие глаза, поднятые к нему, словно прося понять и не казнить ее за это превращение, и Андре, заставив себя улыбнуться, постарался успокоить девушку:
— Ты все так же прекрасна, любовь моя, однако мне следует поостеречься: не могу же я произносить свои признания, когда на тебе этот наряд!
Андре почувствовал, что слова его и весь его легкий, веселый тон немного рассеяли тревогу Соны. Тут заговорила мать-игуменья.
— Вам нельзя терять ни минуты. Вот письмо — вы отнесете его к моему брату. Он священник, служит в соборе Пресвятой Богородицы в Ле-Капе. Идите прямо к нему и попросите помочь вам, только не открывайте ему всей правды — не признавайтесь, что вы не те, за кого себя выдаете. — Матушка-настоятельница тихонько вздохнула, потом добавила:
— Конечно, я совершенно уверена, что он не выдаст вас, но лучше все-таки не вовлекать его во все это.
— Вы очень мудры, — заметил Андре. — Прощайте и благодарю вас за все, что вы сделали для моей будущей жены.
Произнеся это, он взял сухую, сморщенную руку старой монахини и поднес ее к своим губам. Затем Сона опустилась перед настоятельницей на колени.
— Андре уже поблагодарил вас от своего имени, но мое сердце слишком полно благодарностью, и я не могу выразить ее словами. Я прошу только вашего благословения; благословите меня, матушка, перед тем как я покину вас и уйду в этот странный, неведомый и пугающий мир, где вас уже не будет рядом и некому будет направить меня.
Андре заметил, что на глаза матери-игуменьи навернулись слезы.
— Господь благословит вас, дитя мое, — сказала она, — как благословит Он и человека, которого вы любите и который любит вас; где бы вы ни были, что бы ни случилось с вами, он всегда защитит и сохранит вас в любых трудностях и невзгодах.
Голос ее на последних словах прервался; поднявшись на ноги, девушка нежно расцеловала старушку в обе щеки.
Потом она повернулась к Андре. Взяв ее за руку, он повел ее к выходу из обители, туда, где их ждал Тома.
Он приподнял ее и усадил на седло. Не произнеся ни слова, не оглядываясь назад, они пустились в путь; негр ехал впереди, указывая дорогу.
Они не останавливались до тех пор, пока солнце не поднялось совсем высоко и жара не сделалась невыносимой.
Тогда они решили отдохнуть, так как к этому времени все трое уже сильно проголодались и их мучила жажда; лошадям тоже нужно было дать передышку. Они уселись в тени высокого раскидистого дерева, росшего у склона горы, с которой струился, сверкая на солнце и падая вниз с высоты, прозрачный серебристый поток.
— Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до Ле-Капа? — спросила Сона, когда Тома достал из дорожных мешков еду и бутылку с фруктовым напитком, который он умел так чудесно смешивать.
— Понятия не имею, — ответил Андре. — Все зависит от того, с какой скоростью мы будем двигаться.
— По-моему, мы отъехали уже довольно далеко.
— Ты очень устала, родная? — спросил Андре. — С непривычки должно быть довольно трудно проехать верхом такое расстояние.
— Я каталась верхом каждый день, когда еще жила с дядей, но с тех пор прошло уже несколько лет, и за все эти годы я ни разу не садилась на лошадь. Наверное, я немного устану, но это не важно.
— Для меня важно все, что касается тебя, — ответил Андре.
Заметив, что он смотрит на нее, Сона отвернулась.
— Я… не хочу, чтобы ты смотрел на меня, когда я… в таком виде, — смущенно прошептала она.
— Для меня ты всегда прекрасна, — возразил Андре, — единственное, что меня немного пугает, так это темное покрывало на твоей головке.
— Но ты же знаешь, что я обманщица, — улыбнулась девушка. — Главное, чтобы никто другой не проведал об этом.
— Мать-игуменья поступила очень разумно, — заметил Андре. — Ты слишком красива, так что тебе опасно появляться в любом месте, где другие мужчины могли бы тебя увидеть.
— Я рада, что кажусь тебе такой привлекательной, я хочу быть красивой для тебя, — сказала Сона, — только знаешь… я ведь очень невежественна; я совсем ничего не понимаю в жизни, ведь я десять лет прожила в обители, с монахинями, вдали от мира. — Сона застенчиво, искоса взглянула на него, потом продолжала:
— Может быть, когда ты узнаешь меня получше, тебе станет скучно со мной. Я могу наделать много ошибок.
— Ты всегда будешь для меня самой восхитительной и самой интересной женщиной, какую я когда-либо знал в своей жизни, — возразил Андре. — Для меня, любовь моя, интересно не только все, что ты говоришь или думаешь; мне нужна ты сама, вся ты, меня волнует это удивительное сияние, которое окружает тебя волшебной, магической аурой.
— Я так счастлива! — прошептала девушка. — Сегодня, пока я готовилась к отъезду, к тому, чтобы покинуть монастырь, я спрашивала себя, хорошо ли это для тебя — быть связанным с женщиной, которая словно пришла из другого мира.
— Теперь ты будешь жить в моем мире, — ответил Андре, — в том мире, любовь моя, где важно только одно — то, что мы всегда будем вместе.
Только он протянул руку, желая коснуться ее руки, как Тома уже был рядом, собирая остатки еды и складывая их в дорожную сумку, убирая плетеную бутыль с соком.
"Сокровище любви" отзывы
Отзывы читателей о книге "Сокровище любви". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Сокровище любви" друзьям в соцсетях.