— Я всегда была уверена, что он умрет раньше. Вы знаете, он от многого отказался ради меня. Очень тяжело без него.

— Я уверена в этом, мэм, но, должно быть, замечательно, когда тебя так любят.

Темно-синие глаза герцогини засверкали.

— В этом есть свое утешение. — Она лениво почесала одну из собак, которая забралась к ней на колени. — Конечно, нельзя сказать, чтобы это было всегда легко. Вы видели это? — Она протянула свое тонкое запястье и покачала браслетом, один ряд бриллиантов с девятью свисающими с него латинскими крестами, усыпанными драгоценными камнями. Пит знала, что она была в нем в день свадьбы. — Я всегда думала, что он олицетворяет кресты, которые мне приходится нести.

— И нести с таким вкусом, ваше высочество.

Герцогиня кивнула, полностью соглашаясь с ней.

— Вкус, может быть, мое самое величайшее достоинство, мисс Д’Анджели. Когда-нибудь меня, возможно, будут помнить только благодаря моему вкусу. Тем больше я хочу поддерживать его, даже после кончины герцога. — Она устремила взор на фотографию, вставленную в раму, на приставном к дивану столике. Он умер несколько лет назад, но Пит видела по взгляду герцогини, что она все еще скорбит о нем.

— Пока он был жив, — продолжила она, — он всегда покупал мне драгоценности. Это был акт любви, и в каждую нашу годовщину я продолжаю эту традицию. Каждый год меня одолевают сомнения, не пора ли остановиться. Потом чувство берет верх. Ему так нравилось дарить мне красивые вещи. Мне кажется, что сквозь сияние и блеск драгоценных камней ко мне приходит часть его души. Это звучит безумно, моя дорогая?

— Если только бессмертная любовь — некая форма безумия, — ответила Пит. Герцогиню, похоже, тронули ее слова. — Я знаю о тех прекрасных рисунках, которые вы создали. Мне хотелось, чтобы вы сделали что-нибудь для меня.

— Для меня это честь, мэм, — сказала Пит. — У вас есть какие-нибудь пожелания?..

Зная, как привлечь внимание, герцогиня сделала только легкий жест рукой, и Пит умолкла.

— В данном случае дело не просто в дизайне, — пояснила она. — Сначала я хочу, чтобы вы выступили моим агентом.

— Агентом, — повторила Пит. Слово заинтриговывало.

Герцогиня протянула руку к стопке книг на кофейном столике. Она взяла верхний том и вручила Пит. Это был прекрасно изданный, с цветными фотографиями, каталог аукциона, который будет проводить «Кристи» в отеле «Бо Риваж» в Женеве. На обложке был изображен необыкновенной красоты рубин и бриллиантовое колье. Подпись внизу гласила, что драгоценность принадлежит Дороти Фиск Хейнс. Дата аукциона — утром во вторник, то есть послезавтра.

— Я знала Дотти Хейнс, — сказала герцогиня, — и знаю ее коллекцию. В ней есть одна вещь, которую я всегда хотела иметь. Я пыталась купить ее при жизни Дотти, но она не продала. Однако она ничего не сделала с ней. Я отметила фотографию…

Пит заметила хрустящую новую — или, возможно, проглаженную утюгом — стофранковую банкноту, выглядывающую из каталога. Раскрыв на нужной странице, она увидела цветную фотографию крупного неоправленного рубина, ограненного в виде кабошона. Несколько строк под фотографией сообщали, что камню сто лет, добыт он в верхней Бирме, где добываются самые лучшие рубины в мире, цвет его достаточно чистый, чтобы называться «голубиная кровь», что встречается один раз на двадцать тысяч рубинов. Его вес, двадцать восемь с половиной каратов, делает его редким вдвойне.

— Я хочу, чтобы вы, мисс Д’Анджели, приобрели для меня этот камень и создали что-нибудь такое же эффектное, как «Глаз любви», — рисунок, который понравился бы Дэвиду. Дар, который положит конец всем дарам. Вы сможете это сделать?

Было бы просто бравадой давать сейчас какие-нибудь обещания в ответ на такие ожидания. Пит проницательно придерживалась практической стороны дела.

— Первая проблема — приобрести камень. Его цена непременно будет высокой.

— Да, а если станет известно, что его хочу я, она будет еще выше. Вы будете моим агентом, и вам дается право заплатить за него столько, сколько, вы считаете, он стоит. Я полагаюсь на ваше суждение.

— В семнадцатом веке, — заметила Пит, — величайший знаток драгоценных камней Бернард Тавернье писал: «Когда рубин превышает шесть каратов и совершенен, он продается за ту цену, которую за него запросят». Этот рубин, мэм, почти в пять раз выше шести каратов.

Герцогиня кивнула.

— Несомненно, его будут добиваться. Но я чувствую, что вы меня не разочаруете. — Быстро и небрежно она упомянула о практических вопросах. Чек для покрытия расходов ей доставят в отель сегодня позже. Все подробности, такие, как ее вознаграждение и оплата за рубин, следует обсудить с мистером Аттером, его адрес и телефон будут приложены к чеку.

— Когда рубин будет мой, — заключила герцогиня, вставая, — привезите его мне, и мы поговорим немного больше о том, что с ним делать.

Аудиенция явно закончилась. Они вместе вышли в вестибюль, где герцогиня сообщила Пит, что ее отвезут в отель, и потом пожала ей руку.

Пит почувствовала разочарование. Она надеялась, что ей покажут коллекцию драгоценностей, которая была подарена Уоллис Симпсон обожающим ее отрекшимся королем. Она часто видела фотографии, чтобы понять, сколь велика коллекция, но были вещи, которые можно было узнать только при ближайшем рассмотрении.

Она думала попросить, но потом решила подождать. Она еще сможет это сделать, когда вернется.

Глава 11

В понедельник, в конце напряженного дня, главный магазин фирмы «Тесори» в Женеве вот-вот должен был закрыться. Половина крупных ювелирных дилеров и любителей драгоценностей всего мира съехались в город на аукцион. Движение машин рядом с магазином возросло больше обычного. Те, кто собирался завтра принять участие в аукционе, не могли устоять перед соблазном увидеть в «Тесори» то, что поразило их воображение. Владелец магазина, Антонио Скаппа, считал, что для очень богатых приобретение драгоценностей то же самое, что для бедняков есть арахис: невозможно остановиться, попробовав один раз.

Антонио мог бы быть доволен результатами дня, но перед закрытием он, как обычно, обходил свои владения, бросая хмурые взгляды на продавцов, делая замечания огранщикам, выговаривая дизайнерам. Он вел свое дело преимущественно с помощью кнута, а не пряника, а сегодня он пребывал в особенно отвратительном настроении.

На самом деле Антонио был не просто недоволен. Он был напуган.

Когда ушел последний служащий и дверь за ним была заперта, он пошел в свой кабинет в конце магазина и сел за стол. Он мрачно уставился на блестящий каталог, лежащий перед ним. Завтрашний аукцион может стать для него реальной бедой, первой серьезной угрозой его безопасности за двадцать лет.

Он может означать нежелательное воскрешение и разоблачение Витторио Д’Анджели. Найдя нужную страницу в каталоге, Антонио пристально посмотрел на изображение замечательного колье из изумрудов и сапфиров, а мысли его перенеслись на тридцать лет назад.

В конце войны по всей Европе царил хаос. Документы уничтожены, люди меняли место жительства, все можно было сделать за деньги. Иногда создавалось впечатление, что одна половина населения Европы пустилась в бега от другой половины, и большинство имели на руках фальшивые документы.

Витторио Д’Анджели не был исключением. Как высоко поставленный фашистский чиновник он был хорошо известен. Спешно скрывшись от мести итальянских партизан, он пересек в горах границу и оказался в швейцарском городе Лугано. Его жена Гретхен уже ждала его там, прячась вместе с отцом, которого разыскивали как нацистского преступника. Группа сочувствующих фашистам трудилась день и ночь, готовя фальшивые документы для сотен гитлеровских приспешников, пытавшихся убежать в Южную Америку, или изготавливала новые удостоверения личности для тех, кто оставался в Европе. Чета Д’Анджели и Рудольф Коппвельдт добавились в их списки.

Скрываться было трудно, ожидание разрушало нервную систему, но вскоре Витторио Д’Анджели перестал существовать, а на свет появился Антонио Скаппа, респектабельный италоговорящий швейцарский бюргер. Гретхен стала Лизой Бамберг, говорящей по-немецки жительницей Цюриха, а ее отец присоединился к другим нацистам, скрывшимся в Южной Америке. Ради их «легенды» Антонио и Лизел изобразили знакомство в Лугано, встречались на виду у всех и сочетались браком по швейцарскому закону.

Витторио удалось прихватить из Италии швейцарские франки, но они скоро закончились. Как бы много ему ни удавалось заработать, это было ничто по сравнению с состоянием, лежащим в хранилище в нескольких милях от него. Драгоценности Коломбы. Его драгоценности. Он заслужил их и собирался заполучить. У него все еще была нижняя половинка флакона Коломбы, юбочка, сделанная из золота и усеянная бриллиантами. Вскоре после войны он отправился со своей половиной в Гельвеция Кредитаншталт, пытаясь получить драгоценную коллекцию, которую он сдал на хранение семь лет назад. Но безуспешно. Банковские власти без наличия двух половинок флакона не выдали драгоценности.

Чета Скаппа назвала своего первого ребенка, дочку, Андреа. Теперь, больше чем прежде, Антонио думал об огромном богатстве, которое надо заполучить. Сознание того, что существуют драгоценности, которые он мог бы иметь, грызло его, боль усиливалась ежедневно, пока он не смог думать ни о чем другом.

Жена нашла ответ на мучивший его вопрос.

— Мы изменили документы и стали другими людьми. Когда сделаем пластические операции, у нас будут другие лица. Почему же тогда нам не извлечь выгоду еще из одной подделки? Найди кого-нибудь, кто сможет воссоздать половину флакона твоего брата.

Ушло много времени, чтобы отыскать подходящего человека с необходимыми профессиональными навыками и неразборчивого в средствах. Надо было сделать верхнюю половину полностью по памяти Витторио. Хотя он видел ее недолго, только раз много лет назад, но образ ясно врезался ему в сознание.