Как члены королевской семьи, две звезды задержались на тротуаре, чтобы вознаградить зрителей несколькими автографами. У Дугласа Мак-Киннона обычно не хватало терпения на этот ритуал охотников за знаменитостями, но сегодня он был сама любезность. У него были все причины для радужного настроения. Отвратительное похмелье, досаждавшее ему с утра, прошло после небольшой рюмки за ланчем. К тому же позвонил его агент и сообщил, что его поездка в Калифорнию необязательна — роль дали после обещаний агента, что Мак-Киннон и капли в рот не возьмет, как только начнутся съемки. Но больше всего его порадовало появление в его гостиничном номере Лилы, которая сказала, что вчерашняя встреча с мужем по поводу их примирения закончилась катастрофой. Лила призналась, что согласилась на эту встречу только для того, чтобы вызвать ревность Дугласа.

— Терпеть не могу, дорогой, когда ты воспринимаешь меня как само собой разумеющееся, — сказала она, перед тем как встать перед ним на колени, и расстегнула «молнию».

Сейчас, когда они вошли в «Дюфор и Ивер», Мак-Киннон сиял от предвкушения доказать Лиле свою любовь.

Однако, когда десять минут спустя две звезды сидели в кабинете Марселя Ивера, настроение Мак-Киннона упало, а знаменитые глаза Лилы Уивер метали яростные искры, испепеляющие, как лазерные лучи.

Сидя за своим столом, Марсель безнадежно пытался успокоить их. Что бы сказал отец, спрашивал он себя. Как ему предотвратить нежелательную огласку? Обо всем, что происходит с этими звездами, широко сообщается в прессе. Будет ужасно, если выплывет наружу, что к камню, предназначенному скрепить их любовь, в «Дюфор и Ивер» отнеслись небрежно.

Марсель с виноватым видом развел руками.

— Месье Мак-Киннон… мадемуазель Уивер… у вас есть все основания для беспокойства. Но у нас есть разумное объяснение. Как сказал сам месье Мак-Киннон, он сообщил мисс Д’Анджели, что не собирается приходить сегодня. Поэтому, когда она позвонила и сказала, что заболела…

— Я дал ей уникальный сапфир, чтобы он надежно хранился у вас, — прервал его Мак-Киннон. — Меня, черт побери, не волнует, если ее поразила чума; первое, что она должна была сделать, так это явиться сюда утром.

Заговорила Лила Уивер.

— А если она не сделала этого, потому что считала, что у нее есть два дня, когда никто не будет знать, это придает всей истории нехороший душок.

— Душок? — переспросил Марсель, широко открыв глаза от изумления. — Мисс Д’Анджели может дать неправильную оценку камню, но она абсолютно надежна. Вы, должно быть, и сами так думали, мистер Мак-Киннон, иначе не доверили бы ей камень.

Мак-Киннон в нерешительности кивнул, словно уступая, но Лила не отступала.

— Насколько я знаю моего Дугласа, — начала она, кладя руку с гигантским сверкающим на пальце рубином на руку любовника, — он так очаровал эту маленькую шлюшку, что, вероятно, она подумала, что он подарил ей этот чертов камень!

— S’il vous plaît, мадемуазель Уивер, буду вам признателен, если вы не будете в таких выражениях говорить о моих служащих. Мисс Д’Анджели прекрасная молодая женщина из хорошей семьи…

— Конечно, я не хотела ее оскорблять, — ответила Лила. — Но я сама веду себя как шлюшка, когда стараюсь наложить руки на красивый камень. И честно говоря, этот мне нравится. Дуги дает мне его. Так где же он?

Марсель успокаивающе улыбнулся.

— Он будет здесь через пятнадцать минут. Как только я узнал, что мисс Д’Анджели заболела, я отправил начальника службы безопасности к ней домой за камнем.

Мак-Киннон и Уивер молчали. Перспектива такого быстрого решения нейтрализовала их атаку.

Тишину нарушил звонок телефона на столе Марселя. Он взял трубку и минуту слушал Поля Джэмисона, начальника службы безопасности. Когда кровь отхлынула от его лица, Марсель ясно представлял себе, что Мак-Киннон и Уивер следят за ним, как ястребы.

— Что случилось? — спросили они одновременно, когда Марсель положил трубку.

Не успел он ответить, как в кабинет быстрым шагом вошла Андреа Скаппа. Ее глаза метнулись с Марселя на пару знаменитостей, потом обратно на Марселя.

— Ну так говорите же! — настаивал Мак-Киннон. — Что случилось?

— Ты сам собираешься им сказать или это сделаю я? — спросила Андреа.

Джентльмен в любой ситуации, Марсель хотел первым делом представить Андреа.

— Мисс Скаппа, наш исполнительный вице-президент, отвечающий за рекламу…

Мак-Киннон и Уивер кивнули ей.

Андреа просто сообщила новость.

— Когда наш начальник службы безопасности поехал забрать камень, мистер Мак-Киннон, он не нашел дома больной Пит Д’Анджели. Единственным человеком, оказавшимся в квартире, был ее дед, Джозеф Зееман, который тоже там живет. Он знает о месте пребывания своей внучки не более чем мы. Он показал нашему человеку записку, которую ему оставила Пит, — пара строчек, сообщающих, что ее не будет два дня и чтобы он не волновался.

Лила Уивер вскочила.

— Что я вам говорила? Сучка убежала с моим сапфиром. — Она ткнула пальцем в Марселя. — Звоните в полицию.

— Мадемуазель, успокойтесь. Мы не знаем всех обстоятельств.

Мак-Киннон тоже поднялся и наклонился над столом.

— Прежде чем мы узнаем все эти чертовы обстоятельства, она может оказаться в проклятой Бразилии. Черт побери, мне понравилась эта девочка. Но говорят, Лиззи Борден тоже могла околдовывать.

Марсель вынужден был подняться, чтобы противостоять двум возмущенным звездам.

— Пожалуйста. Я знаю эту женщину. Поверьте, она не воровка.

Андреа присоединилась к актерам. У нее был мрачный и целеустремленный вид. Ей не нравилось, как Марсель защищает Пит Д’Анджели.

— Марсель, ты действительно ее так хорошо знаешь? — спросила она многозначительно.

Марсель помедлил, глядя на нее и реагируя на ревность Андреа так же сильно, как и на ее логику.

Андреа продолжала:

— Думаю, мы хотим, чтобы наши клиенты почувствовали, что магазин без промедления и решительно возьмется за поиски их пропавшей собственности.

Марсель мрачно посмотрел на Андреа. Ему неловко было предпринимать шаги, которые приведут к уголовному преследованию, и он не хотел думать, что мог ошибиться в Пит.

— Андреа, давай подождем немного, может быть, мы сможем все спокойно выяснить. — Он повернулся к Лиле Уивер и выдавил из себя примирительную улыбку. — Мадемуазель Уивер, ваша страховая компания, конечно, будет признательна, если вы не воспользуетесь средствами информации, чтобы оповестить воров-домушников всего света, что вы приобрели еще одну соблазнительную драгоценность. Такая огласка неприятна для всех нас.

Лила жеманно улыбнулась ему в ответ.

— Марсель, детка, для меня нет такой вещи, как неприятная огласка.

Плечи Марселя опустились, и он перестал дальше протестовать, когда Андреа взялась за дело.

— Мисс Уивер, мистер Мак-Киннон, если вы пойдете со мной, я помогу вам сделать необходимые телефонные звонки. — Она увела их из кабинета Марселя.

Оставшись один, Марсель повернулся к окну и стал смотреть на поток людей, льющийся по Пятой авеню четырьмя этажами ниже. Знал ли он Пьетру Д’Анджели лучше, чем этих незнакомых прохожих? Судьба единожды свела их близко на миг, краткий миг романтической мечты. Но она фактически была для него незнакомкой. Он до сегодняшнего дня даже не слышал, что она живет с дедом…

Затем еще что-то, прошедшее незамеченным в пылу разговора, вновь всплыло в его памяти. Имя деда — Зееман. Джозеф Зееман. По какой-то причине это задевало чувствительную струну в его памяти. Марсель понял, что воспоминание связано с отцом. Но что сказал отец о том человеке?

Возможно, подумал Марсель, ему давно пора более пристально заглянуть в прошлое Пьетры Д’Анджели.

Как только Пит увидела небольшой домик, она сразу же поняла, что это идеальное место для работы. Расположенный на склоне горы у края длинной грязной дороги, он представлял из себя компактный бревенчатый прямоугольник, разделенный на спальню в одном конце, небольшую кухню с дровяной плитой, которая согревала дом и на которой можно было готовить, и студию, занимавшую большую часть площади и служившую одновременно гостиной. Не было ни электричества, ни водопровода, ни телефона. Лампы Колемана давали свет по вечерам, днем студия ярко освещалась через большое окно в крыше. Чистая холодная весенняя вода накачивалась ручным насосом, туалет был на улице.

Анна рассказала Пит о покупке земли несколько лет назад всего за несколько сотен долларов и о том, как сама с помощью умелых друзей и бывшего любовника, который был плотником, построила этот домик. Как бы прост и незатейлив он ни был, сказала она, с его приобретением сбылась ее мечта. В Польше в деревнях много таких домов, но там они ничего не стоят, потому что даже люди, живущие в них, не чувствуют себя хозяевами; все принадлежит государству. Если они когда-нибудь будут свободными, сказала Анна, только тогда они по-настоящему узнают, как простая хижина может быть для мужчины или женщины дворцом. «Для меня мой домик — самое прекрасное место на земле… ведь здесь я чувствую себя свободной, как нигде».

Пит остановилась в Хилсдейле, ближайшем городке, купить яиц, молока, кофе и фруктов, чтобы поддержать себя во время работы. Все необходимое для рисования она прихватила с собой.

Она приехала в середине утра, сварила кофе и принялась за дело. Ей все еще нужно было найти основную идею. Простую, но изящную. Она хотела создать рисунок оправы, единственно возможной для этого камня.

И снова появились быстрые наброски… и ушли. Скарабей с рубиновыми глазами и ножками, усеянными бриллиантами. Синее яйцо в гнезде из крученого золота. Планета со спутниками из жемчуга, поддерживаемыми изящными нитями белого золота. Очевидно. Ординарно. Громоздко. Рисунки утрачивали свежесть, и она не приближалась к цели.