— Пожалуйста, подумайте хорошенько, мийнхер. Вам никогда не доводилось слышать его имя…

Задумчиво помолчав, он покачал головой.

— Мне жаль.

Вмешался Джозеф.

— Вы знаете, куда он отправился с флаконом? Когда он закончил его, итальянец сам пришел за ним или ваш отец доставил его ему?

— О, это я помню. Флакон был доставлен в Лугано, в Швейцарию. Я помню, потому что ездил вместе с отцом. В те дни это было такой роскошью. А из Лугано мы отправились в Женеву в банк. Потом вернулись домой, а спустя месяц уехали в Англию.

Это все, что знал Ян Бурсма. Как ни наседала на него Пит, он не мог сказать, где сейчас находится Витторио Д’Анджели.


Было уже темно, когда они вышли из галереи и Джозеф повел Пит пообедать в знаменитое «Кафе Америкен» на Лейдсеплейн, в стиле «арт нуво», где устраивала свой свадебный прием печально известная шпионка Мата Хари.

— Все кончено, дедушка, — сказала Пит, крепко держа бокал с вином, но не сделав ни глотка. — Он слишком хорошо замел следы. Я могу отправиться в Лугано, но ничего не найду там. Никто ничего не слышал о Витторио Д’Анджели, я просто знаю это. А больше негде искать.

— Я бы хотел сказать тебе, schatje, что ты ошибаешься, но мне больше нечего тебе предложить.

Пока Пит сидела над десертом, Джозеф отлучился, сказав, что ему надо позвонить. Его долго не было. Пит подумала, что он, вероятно, звонит женщине, чье имя осветило эту последнюю фазу бесполезного поиска.

Джозеф вернулся сияющим, что подтвердило предположение Пит.

— Завтра мы можем уже быть дома, дедушка, если ты соскучился по своей невесте. Нас здесь уже ничто не задерживает.

— Тебя, schatje, не задерживает, — ответил Джозеф. — Поэтому я провожу тебя в аэропорт.

— Проводишь меня… дедушка…

— Пит, я не лечу с тобой в Нью-Йорк. Теперь, когда я дома, я понял, как сильно я соскучился по нему.

— А как же Мэри?

Джозеф расцвел еще больше.

— Поэтому я и звонил. Завтра она вылетает из Колумбуса сюда ко мне. Я хочу, чтобы она тоже была здесь, я хочу посмотреть, разделяет ли она мои чувства — что мы часть этой страны, что мы дома.

— Дома? Дедушка, ты хочешь здесь жить?

— Да — жить там, где знают, как произносить имя Мэри. Марийке, — медленно проговорил он. — Тебе не кажется, что это более поэтично?

Пит только с изумлением смотрела на деда. Будучи столько лет осмотрительным, разумным человеком, он открыл совершенно новое «я». Возможно, ни один из его планов не был тщательно продуман и надежен, но это не значило, что они неразумны.

Как бы ни была она огорчена их бесплодными поисками, внезапно Пит разразилась смехом.

— Ты великолепен, дед, в самом деле великолепен.

Он улыбнулся.

— Я лихой парень, да? Возможно, это правда, что жизнь начинается в восемьдесят.

На следующее утро, когда Пит обняла деда и села в самолет на Нью-Йорк, она почувствовала, что смирилась с последним тупиком в ее поиске. Почему-то драгоценности Коломбы казались менее важными, чем вчера.

Вероятно, она даже скажет Люку, что они могут сократить срок помолвки.

Глава 10

Андреа предложила позавтракать в «Гренуй», который находился неподалеку от обоих магазинов. Пит почти уже приготовила другой вариант, памятуя о роли, сыгранной этим рестораном в ее недолгом флирте с Марселем, и опасаясь, что Андреа может вспомнить это, и возникнут неловкие моменты. Но потом передумала. Замужество Андреа сгладило подобные трения между ними.

Когда Пит ровно в час пришла в ресторан, Андреа уже ждала ее. Хотя резкий стиль ее юности смягчился, она по-прежнему бросалась в глаза в своем костюме цвета электрик от Клода Монтана. Пит обратила внимание, что ее волосы были пострижены по плечи в сдержанном стиле и покрашены на тон или два мягче. Одетая сегодня в разноцветное набивное платье, Пит почувствовала, что они прекрасно будут смотреться вместе.

Царила дружеская атмосфера, Андреа настаивала, чтобы они выпили шампанское, не показывала никаких оборонительных рубежей, которые были обычным явлением в прошлом. Когда она мимоходом поинтересовалась, чем была занята Пит, и за этим последовало упоминание о путешествии с дедом, и его решении жениться и переселиться опять в Голландию, Андреа слушала с интересом и сочувственно.

— Доказательство того, что никогда не поздно, — сказала она, поднимая свой бокал к Пит в подразумевавшемся тосте за их поздно расцветшую дружбу. — Дело в том, — добавила она, — Марсель и я тоже думаем уехать. Вот поэтому я решила, что мы сможем поговорить о делах.

Затем последовало предложение. Марсель никогда не чувствовал себя в Америке как дома, начала Андреа. Сначала он приехал в Нью-Йорк, потому что его отправил Клод в качестве своего помощника, и остался он потому, что Клод умер. Потом Марсель не хотел возвращаться в Париж, где его отец отбрасывал еще большую тень. Он все сильнее ощущал неудовлетворенность и беспокойство в ювелирном бизнесе, пока не осознал, что только случайно благодаря своему рождению в семье ювелира он стал заниматься этим делом.

— Сейчас он достиг той точки, когда готов передать все дела мне, чего я всегда так хотела. — Андреа задумчиво посмотрела в свой бокал. — Но ирония судьбы в том, что без него, без его участия в бизнесе моя самостоятельная работа будет не в радость. Мне всегда нравилась борьба между нами, конкуренция, чтобы показать, на что мы способны. Понимаешь, Пит?

— Думаю, да.

— Поэтому мы собираемся закрыть магазин.

— Закрыть? — удивленно повторила Пит.

— Только в Нью-Йорке, «Дюфор и Ивер» будет продолжать работать в Париже, где все дела принял племянник Марселя. А мы будем жить в деревне. Можешь себе представить меня, мадам Ивер, хозяйкой фамильного шато?

Теперь Пит поняла перемену, происходящую в Андреа. Она готовилась взять на себя заботу о Шато Ивер.

— Ты справишься со всем, за что бы ни взялась, — искренне сказала Пит.

В глазах Андреа засверкали озорные и честолюбивые искорки.

— Знаешь, в шато есть виноградники. Вино всегда было хорошим, но не превосходным, и они никогда не утруждали себя выпускать больше нескольких сотен бутылок ежегодно со времен Наполеона. — Она наклонилась к Пит, словно делясь секретом. — Собираюсь поставить это местечко на ноги, Пит. Дай мне лет пять, и я превращу Шато д’Ивер в другое «Шато Мутон» и буду делать сорок миллионов на экспорте.

Пит рассмеялась.

— Если кто и может это сделать…

— Но не говори Марселю. Он считает, что я готова смириться с тихой деревенской жизнью и растить детей, не виноград.

— Я не раскрою твой секрет под угрозой гильотины, — сказала Пит. — Но полагаю, Марсель не удивится, когда ты начнешь заправлять делами.

Наконец Андреа сообщила, что она хочет от Пит.

— Я подумала, что ты, возможно, захочешь купить весь запас наших драгоценностей. Парижский магазин уже полностью передан, и маловероятно, что до закрытия мы сможем много продать. «Дюфор» никогда не был в состоянии догнать «Тесори». Мне так и не удалось сдвинуть «Д и И» с места и я всегда была далека от их допотопного стиля.

Пит подумала о предложении. Она была уверена, что сможет договориться о приемлемой цене, а приобретя запас для целого магазина, ей, может быть, удастся преодолеть сопротивление Антонио Скаппы и открыть еще один американский филиал «Тесори». Пит всегда считала, что магазин в Беверли Хилз будет иметь такой же успех, как и в Нью-Йорке, если не больший.

— Я согласна. Зайдем ко мне в офис после ланча. Я проверю свои счета, смогу ли покрыть расходы на покупку, и мы можем подписать соглашение.

Покончив с деловой частью встречи, они провели оставшееся время, болтая о вещах, которые занимали бы двух давних подруг — о последних новинках моды, сплетничали о женщинах, сидящих в ресторане, которых они узнавали.

Когда они появились в магазине, Пит застала штат оформителей, ожидающий ее, чтобы показать несколько идей по демонстрации флакона. Она сказала им, что освободится через полчаса, после того как закончит дела с Андреа.

— Что это за особый экспонат, о котором они говорили? — поинтересовалась Андреа.

В прошлом Пит не была достаточно дружна с ней — или не доверяла ей в достаточной мере, — чтобы рассказать о пропавших драгоценностях Коломбы. Даже о поездке в Амстердам она упомянула как о сентиментальном путешествии. Но сейчас ей пришло в голову, что деловые связи, которые Андреа установила за все эти годы, могут оказаться полезными в поисках Витторио.

Начав рассказывать историю, Пит взяла из стола мешочек и вынула часть флакона.

— Другая часть, — сказала она в заключение, — у моего пропавшего дяди — вместе с подделкой и коллекцией драгоценностей, которые на сегодняшнем рынке могут стоить до тридцати-сорока миллионов долларов.

— Интересная история, — равнодушно сказала Андреа. — А теперь извини меня, Пит, мне надо бежать, меня ждут дела. Ты сможешь подтвердить свою платежеспособность и подготовить письмо?

— Разумеется, — ответила Пит. Она убрала флакон обратно в сейф, подошла к столу и позвонила в банк.

Реакция Андреа ее удивила и несколько разочаровала. Никто, видевший флакон прежде, не был столь равнодушен — хотя, конечно, вспомнила Пит, у Андреа сейчас совсем другое на уме. И как бы очаровательна временами ни была Андреа, у нее всегда на первом месте личные интересы.

Пару следующих дней, а потом и выходные Пит сосредоточила все внимание на подготовке демонстрации флакона в начале следующей недели. Она в действительности не ожидала, что ее затея удастся после стольких лет напрасных поисков. В любом случае это привлечет толпы людей и сделает рекламу магазину. А когда все будет закончено, она сможет сказать, что испробовала все, и выйдет замуж за Люка.