Кай пошел к буфету и взял банку пива. Взмах руки, и воздух зашипел, выходя наружу.

— Не понимаю, о чем ты.

— Я провела в постели большую часть недели из-за давления, твоего и Линды и любого, кто находился рядом со мной. Я больше не собираюсь терпеть этого.

Одной рукой Кай смахнул мокрые волосы со лба, другой поднял банку.

— Ты терпишь именно то, что необходимо, пока я не распоряжусь иначе.

— Распорядишься? — накинулась на него Кэт. С горящими щеками подошла к нему. — Я не должна делать того, что говоришь ты или кто-то еще. Никогда больше. Пора тебе вспомнить, кто именно стоит во главе всей этой операции.

Его глаза сощурились.

— Стоит во главе?

— Я наняла тебя. Семьдесят пять долларов в день и двадцать пять процентов. Таковы условия. Там ничего не говорилось о том, чтобы ты управлял моей жизнью.

Кай резко замолк. Какое-то время слышался лишь шум двигателей да ее сердитое дыхание. «Доллары и проценты, — подумал он со убийственным спокойствием. — Просто доллары и проценты».

— Так вот к чему это сводится?

Слишком возбужденная, чтобы ощущать что-то, кроме собственного гнева, Кэт продолжала нападать на него:

— Мы заключили соглашение. Я твердо намерена проследить, чтобы ты получил все, о чем мы договорились, но я не желаю, чтобы ты диктовал мне, когда совершать погружение. Я не допущу, чтобы ты решал, когда я чувствую себя хорошо, а когда нет. Мне до смерти надоел диктат. И я не желаю это терпеть ни от тебя, ни от кого-либо другого. Больше не буду.

Металл пивной банки захрустел в его пальцах.

— Прекрасно. Делайте что хотите, профессор. Но пока вы будете собираться, найдите себе другого ныряльщика. Я пришлю вам счет.

Кай вышел из каюты на палубу. Быстро и бесшумно.

Сжав руки, Кэт уселась на койку и стала ждать, пока не услышала, как замолкли моторы. Она отказывалась думать. Было больно. Она отказывалась чувствовать. Чувств было слишком много. Когда она удостоверилась, что держит себя в руках, встала и поднялась на палубу.

Все было точно так, как она оставила, — проволочная корзина, наполненная осколками фарфора и посуды, ее почти пустые баллоны. Кай исчез. Марш прошел от кормы, где поджидал ее.

— Тебе понадобится помощь с этим.

Кэт кивнула и натянула длинную, до бедер, футболку поверх купальника.

— Да. Я хочу забрать все в мой номер в отеле. Я должна организовать доставку.

— Ладно. — Но вместо того, чтобы взять корзину, Марш взял ее за руку. — Кэт, я не люблю давать советы.

— Хорошо. — Тут она обругала себя за грубость. — Извини, Марш. Я немного не в себе в данный момент.

— Я понял и знаю, что у вас с Каем не всегда идет гладко. Смотри, он имеет привычку замыкаться в себе, не говорит, что у него на уме. Или, хуже того, — добавил Марш, — говорит первое, что приходит ему на ум.

— Он может делать что ему угодно. Я приехала сюда с конкретной целью — провести раскопки и найти «Либерти». Если мы с Каем не можем общаться на деловом уровне, я буду продолжать без его помощи.

— Послушай, и на солнце есть пятна.

— Марш, ты его брат. Ты предан ему, так и должно быть.

— Я переживаю за вас обоих.

Кэт сделала глубокий вдох, отказываясь выпускать свои эмоции на волю, чтобы они не увлекли ее за собой.

— Я ценю это. Лучшее, что ты можешь сделать для меня сейчас и, пожалуй, для нас обоих, — сказать, где я могу арендовать лодку и оборудование. Я собираюсь еще раз совершить погружение сегодня в полдень.

— Кэт.

— Я собираюсь еще раз совершить погружение сегодня в полдень, — повторила она. — С твоей помощью или без.

Смирившись, Марш поднял сетчатую корзину.

— Хорошо, ты можешь воспользоваться моей помощью.

Все время утром Кэт устраивала дела, пресекала длительные дебаты с Маршем. Кэт не разрешила ему ехать с ней, заявив, что просто арендует его лодку и обойдется без его помощи вообще. В конце концов, она стояла у руля лодки Марша в полном одиночестве и направлялась в открытое море.

Кэт жаждала уединения. Почти с вызовом толкнула рычаг дросселя вперед. Если это вызов, ее не волнует, кому она его бросает. Ей жизненно необходимо совершить этот поступок для себя самой.

Кэт отказывалась думать о Кае, почему она набросилась на него. Если ее слова и были жесткими, но необходимыми. Этим она успокаивала себя. Слишком долго, всю свою жизнь, она находилась под влиянием чужого мнения, чьих-то ожиданий.

Кэт вырубила моторы и надела свое оснащение, проверяя и перепроверяя его перед погружением. Она никогда не совершала погружение в одиночку. Даже это вдруг показалось ей жизненно важным.

В последний раз посмотрев на компас, Кэт перекинула сетчатую корзину за борт.

Но когда пошла на глубину, ощутила дрожь. Совсем одна. В морских просторах совсем одна. Вода расступалась перед ней, как шелк. Кэт держала себя в руках, и ее судьба принадлежала только ей.

Она не спешила. Обнаружила, что хочет того эйфорического ощущения отверженности под водой, где только любопытные рыбы удосуживали ее мимолетным вниманием. В конечном счете она отвечает только за себя. Она ненадолго закрыла глаза, расслабилась и поплыла. Наконец, только для себя.

Когда Кэт добралась до места поисков, ощутила новый прилив гордости. Она это сделала без своего отца. Она сейчас будет думать не о причинах или способах, а лишь о триумфе. В течение двух столетий корабль ждал. А сейчас она нашла его. Кэт обошла дыру, которую оставила помпа, и начала рукой разгребать ил.

Ее первой находкой стала глубокая тарелка с пышным цветочным узором по краям. Сначала одна, потом с полдюжины, две из которых остались целыми. На обратной стороне стояло клеймо английского производителя. Там были и чашки, изящные, из изысканного английского фарфора, которые могли бы украсить стол богатого колониста или стать любимой реликвией, если бы не вмешалась природа. Теперь они выглядели как предметы из фильма ужасов — покрытые коркой, бесформенные от морской жизни. Для нее же — самыми прекрасными.

Продолжая обмахиваться рукой, как вентилятором, Кэт чуть не пропустила то, что показалось ей темной ракушкой. При ближайшем рассмотрении это оказалась серебряная монета. Кэт не могла понять, какой стране она принадлежала, но это не имело значения. Монета так же легко может оказаться испанской. Кэт полагала, что испанская валюта использовалась всеми европейскими нациями, имеющими поселения в Новом Свете.

Главное — монета. Первая монета. Хотя это было серебро, а не золото и не идентифицируемое в данный момент, но Кэт нашла ее сама.

Кэт хотела сунуть монету в свою сумку, когда ее руку резко отдернули.

Трепет страха исступленно пробежал от пальцев ног к ее шее. Подводное ружье осталось на борту «Вихря». У нее не было оружия. Прежде чем Кэт успела, обороняясь, развернуться, ее схватили за плечи неистовые руки Кая.

Страх рассеялся, но гнев в его глазах только разжигал ее собственный. Будь он проклят за то, что так напугал ее, за его вмешательство! Отмахнувшись от него, Кэт подала знак, чтобы он оставил ее в покое. Одной рукой он обнял ее за талию и увлек к поверхности.

Только один раз ей почти удалось вырваться от него. Но Кай просто обнял ее снова, еще крепче, пока ей не пришлось выбирать, сдаться или прервать собственную подачу воздуха.

Когда они поднялись на поверхность, Кэт вдохнула воздух, чтобы закричать. Даже в этом ее опередили.

— Идиотка! — закричал Кай, волоча ее к лестнице. — Один день на ногах, и ты прыгаешь на сорок футов в глубину. Не знаю почему, черт побери, я раньше думал, что у тебя есть мозги!

Задохнувшись, она с трудом перекинула свои баллоны через борт. Когда она снова окажется на твердой земле, она еще скажет свое последнее слово. А сейчас — пусть высказывается.

— Ты всего на пару часов исчезла у меня из вида и уже совершаешь погружение. Практически без подготовки! Хороша, нечего сказать! Если бы я убил Марша, в этом была виновата ты.

К своей пущей ярости, Кэт обнаружила себя на борту «Вихря». Катера Марша нигде не было видно.

— Где «Чайка»? — требовательно спросила она.

— У Марша хватило ума рассказать мне, что ты вытворяешь.

Слова вылетали, как пули, пока Кай срывал с себя снаряжение.

— Я не убил его, потому что мне было нужно, чтобы он вышел со мной в море и отвел «Чайку» назад. — Кай стоял перед ней в такой ярости, какой она у него никогда еще не видела; с него стекала вода. — Как у тебя хватило мозгов погрузиться в одиночку?

Кэт откинула голову.

— А у тебя?

Разъяренный, Кай схватил ее и сам стал стягивать с нее гидрокостюм.

— Мы говорим не обо мне, черт побери! Я занимаюсь подводным плаванием с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Я знаю течения.

— Я тоже знаю течения.

— И я не лежал пластом целую неделю.

— Я лежала пластом неделю, потому что ты слишком остро на это отреагировал.

Кэт рванула прочь от него. Ее мокрый гидрокостюм уже был снят до талии, она окончательно сорвала его.

— Ты не имеешь никакого права указывать мне, где и когда я могу погружаться, Кай. Превосходство в силе не дает тебе права тащить меня, когда я занята сбором трофеев.

— Да черт с тем, что я имею право делать.

Кай снова потряс ее с большей силой, чем когда-либо. Сколько всего могло с ней произойти за те тридцать минут, что она находилась под водой! Сколько всего, что он слишком хорошо знал!

— Я сам наделяю себя правами. Ты не будешь спускаться под воду одна, даже если мне придется приковать тебя цепью, чтобы ты этого не делала.