Эйлис горделиво провела рукой по своим кудряшкам.

— Тебе нравятся мои волосы?

— Да, очень, — улыбнулся Торн.

— Она сказала, что мама причесывала ее точно так же. Хочешь, я тебе что-то скажу?

— Да.

— Тетя Мартина не завтракает по утрам. И она умеет говорить по-английски «добрый день». Еще она знает все-все про разные растения и травы. Она держит их вот в этом сундучке. А еще она сказала, что не променяла бы меня на всех мальчиков на свете, вот. Когда я ее укусила, она даже не заплакала и не стала меня наказывать за это!

— Кажется, ты сумела многое разузнать про тетю Мартину за очень короткий срок. — Он посмотрел на Мартину и со вздохом добавил: — Тебе повезло, не то что некоторым!

— А хочешь я скажу тебе, какой ее любимый цвет? — спросила Эйлис.

— Хочу. Скажи, будь добра.

— Синий. Как ее туника. Это цвет ее глаз.

— Ну, теперь мне понятно, почему она отдает предпочтение именно этому цвету.

— А как зовут ее кота, ты знаешь?

Торн улыбнулся:

— Знаю, Локи. Сказочный эльф. Добрый оборотень. Как и его хозяйка.

— Это нечестно. — Эйлис надула губки. — Ты знал! — Она хитро прищурилась. — А спорим, что ты не знаешь, в чем она спит?

— Эйлис… — Мартина предостерегающе повысила голос и, взяв девочку за руку, быстро потащила ее к выходу.

— А я знаю! Ни в чем!

Вырываясь из рук Мартины, пытавшейся побыстрее увести со двора расшалившееся дитя, Эйлис радостно завопила:

— Она спит совсем голая!

Стоявшие у ворот стражники переглянулись, пряча улыбки.

Мартина подхватила брыкающуюся девочку на руки и поспешила мимо них через калитку в воротах. Оглянувшись, она увидела, как Торн изо всех сил старается сохранить серьезное выражение лица.

— Голая! Голая! Она спит совсем голая! — не унималась Эйлис. Она кричала до тех пор, пока они не вышли во внешний двор.


Мартина оставила Эйлис на кухне поиграть с дочкой повара, а сама вышла наружу. Внешний двор замка напоминал небольшую деревушку с каменными и деревянными крытыми соломой домиками. Повсюду суетился народ; куры, собаки и поросята рылись в грязи в поисках объедков. Дети играли незамысловатыми деревянными игрушками.

Возвращаясь обратно и переходя через ров по мосту, Мартина почувствовала неприятный запах гнили от покрытой тиной стоячей воды. Она ускорила шаг. Что-то больно ужалило ее руку. Она инстинктивно хлопнула по руке, раздавив крошечное насекомое — комар! Она глянула вниз — над водой роились целые тучи этих насекомых. «Почему никто не догадается прочистить эту зловонную канаву?» — подумала она.

Да и вообще все в Харфорде свидетельствовало об отсутствии заботливой и твердой хозяйской руки: солома, устилавшая пол главного зала, пахла плесенью и была усеяна костями и объедками; домашние животные и охотничьи псы бродили, где им вздумается. В замке было много слуг, но, похоже, никто не следил за ними и они исполняли свои обязанности кое-как.

Чувствовалось, что замку не хватает хозяйки. После смерти леди Беатрикс лорд Годфри и не помышлял о женитьбе, имея двух наследников и дочь, а на хозяйство он почти не обращал внимания, все дни напролет предаваясь охотничьим забавам и пьянству. Если верить Фильде, то он уже не контролировал даже своих вассалов-рыцарей, чьи симпатии разделили их на два недружественных клана — Торна, сокольничего, и Бернарда, старшего сына барона.

Кто-то окликнул ее по имени, отвлекая от этих невеселых мыслей. Это был Торн. Интересно, что ему нужно? Он подошел к ней с птицей, сидящей на его левой руке. Это была уже не Фрея, а какой-то другой ястреб.

— Леди Мартина.

— Сэр Торн.

— Я хотел бы попросить у вас одну лекарственную траву — стэйвсэйк, разумеется, если она у вас есть. Я узнал, что вы храните много разных трав в этом сундучке. Этот ястреб, — он кивнул на птицу, — простужен, и я хочу приготовить ему лекарство.

— Стэйвсэйк? Да, у меня она есть.

Мартина открыла сундучок и стала рыться в нем, ища необходимую траву.

— А нет ли у вас случайно и кардамона? Он очень полезен птицам для желудка.

— Думаю, что есть, — проговорила она, перебирая склянки и пакетики.

— Мне кажется, вам будет удобнее искать все это, если мы поставим его на мой рабочий стол.

Торн взял сундучок из рук Мартины и, развернувшись, зашагал к своему домику.

Глава 6

Мартине ничего не оставалось, как последовать за ним, так как ей вовсе не хотелось, чтобы кто-то посторонний рылся в ее снадобьях, многие из которых были весьма редкими и ценились на вес золота. А сэр Торн, похоже, разбирается в травах и пряностях. Она нагнала его у дверей птичника.

Мальчишки уже закончили уборку и ушли. Торн вошел внутрь, предварительно пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о притолоку; Мартина инстинктивно сделала то же самое, хотя проем был для нее достаточно высок. Она огляделась. Комната, в которой они находились, служила одновременно и спальней, судя по стоявшей в углу узенькой кушетке, и рабочим кабинетом, и мастерской. На огромном столе теснились ряды разнообразных баночек, коробочек и фляжек. Здесь же были разбросаны всякие охотничьи принадлежности — свернутые кольцами кожаные поводки и путы для птиц, деревянные подставки с надетыми на них колпачками разных размеров, украшенных перьями и вышивкой.

Торн поставил окованный медью сундучок на стол и, раздвинув кожаный полог, вышел в другую комнату. Mapтина воспользовалась возможностью внимательно изучить комнату, пока его не было.

У стены стояла треногая медная жаровня, над ней на крюках висели в ряд кожаные охотничьи перчатки с широкими раструбами. Возле противоположной стены располагалось очень красивое большое резное кресло и маленький столик, с раскрытой на нем книгой, и миска с чем-то красным, похожим на куски свежего сырого мяса. На книге лежало красивое белое перо.

Мартина взяла перо, но тут же выронила его, вздрогнув от пронзительного клекота, раздавшегося прямо над ее головой.

Это была Фрея, привязанная к насесту под потолком и выражавшая таким образом свое недовольство от близкого соседства с незнакомым существом. Из-за штор мгновенно появился Торн. Он поднял перо и стал поглаживать им птицу, шепча ей что-то успокаивающее на англосаксонском наречии.

— Вы разговариваете со своими птицами по-английски? — удивилась Мартина.

— Да, они понимают этот язык лучше, чем французский. Он простой и бесхитростный, как и они сами.

Торн продолжал что-то нежно шептать соколу. Тембр его голоса был глубоким и мягким, и Мартина почувствовала, что эти звуки расслабляют ее и гипнотизируют, совсем как птицу, заметно успокоившуюся и смотрящую теперь на хозяина желтым немигающим хищным взглядом.

Торн поднес птице кусок мяса из миски. Сокол взял его в клюв и, мотнув головой, отбросил далеко в сторону. Мясо упало на солому. То же повторилось и во второй, и в третий, и в десятый раз, и всякий раз Торн подносил Фрее новый кусок, ласково уговаривая ее. Мартина смотрела и дивилась его терпению и нежности. Он обращался с птицей, как со своенравным и избалованным, но любимым ребенком. Наконец Фрея соизволила проглотить угощение, и Торн тут же похвалил ее. Затем он протолкнул еще несколько кусочков мяса прямо ей в глотку.

Мартина принялась искать в сундучке лекарства, которые попросил у нее Торн, выкладывая на стол пузырьки и коробочки. Торн стал открывать некоторые из них и, опуская палец внутрь, пробовать содержимое на вкус. Но когда он откупорил небольшой флакончик из темно-синего стекла и хотел уже было запустить туда палец, Мартина быстро схватила его запястье.

— Это яд! — строго сказала она.

— Яд?!

Его рука была теплой, шершавой и мускулистой. Мартина на мгновение задержала в своих пальцах его запястье, которое было таким широким, что они едва охватывали его наполовину. Она почувствовала исходившее от него приятное тепло, и ей захотелось подольше подержать его руку в своей. Но, осознав это непроизвольное желание, Мартина резко выпустила его ладонь и, нагнув голову, принялась сосредоточенно копаться в сундучке, чувствуя на себе его ставший вдруг внимательным взгляд.

— Это порошок из сушеного болиголова. — Она кашлянула, словно прочищая горло. — Эту траву используют для приготовления снотворного при ампутациях и других тяжелых операциях. Его добавляют в небольших дозах. Даже несколько лишних крупинок могут оказаться смертельными для человека. Вот то, что вы просили, — сказала Мартина, протягивая Торну пакетик со стэйвсэйком. — Любопытно посмотреть, как вы будете его использовать.

Торн насыпал в каменную ступку щепотку порошка, добавил туда же несколько зернышек черного перца из своих запасов и быстро растолок смесь. Затем он долил туда же какой-то жидкости из кувшинчика — уксус, догадалась Мартина, почуяв резкий запах.

— Теперь лекарство должно настояться, — сказал он. — Потом я смажу им птице ноздри и язык. Через некоторое время дам ей поесть теплого куриного мяса, и все это вместе излечит ее от простуды в два счета.

Торн попросил у нее еще немного травы и несколько зерен кардамона про запас и, закупорив их в склянки, поставил на стол.

— А вы разве никогда не держали в руках сокола? — повернувшись к ней, спросил он.

— Нет.

— Не может быть!

Он был явно удивлен, услышав это. Мартина с опозданием спохватилась, что ответила не подумав, вызвав у него тем самым вполне обоснованное недоумение. Ведь, как правило, благородные дамы умели обращаться с охотничьими птицами, так как имели обыкновение выезжать на соколиную охоту вместе«с мужчинами. Для них даже специально держали небольших птиц, вроде пустельги или кречета. Неужели он задал свой вопрос, внешне вполне естественный, преднамеренно, с целью застать ее врасплох? Может, он уже что-то подозревает? Особенно после того, как все вопросы Эструды о ее семье наткнулись на ледяную стену молчания? Кажется, он догадывается о том, что Мартина что-то скрывает!