– Ласточка…ты сейчас в одной простыне в квартире своей долбанутой соседки с лесбийскими наклонностями, ожидаешь приезда ее друга, по имени Демон. И при этом, какие-то зачатки инстинкта самосохранения все же стукнули в твою головушку и намекнули, что сие не есть хорошо. Все правильно?

– Сашка оказалась парнем, – решила открыть я страшную тайну.

– Чу – у – удно! Значит, ты почти голая в квартире парня и ждешь его друга. Ласточкина, в какой ж*пе мира ты умудрилась посеять мозги?! И самое главное, когда ты успела в ней побывать?! Совсем недавно все было в порядке!

– У нас с ним договоренность, – устало пояснила я. – И… он безопасный вроде. Я не голая, я в спортивном белье и у нас фотосессия. У Сашки просто проект горит, а образы толком не подобраны. Вернее «в точку» так ничего и не найдено.

– Ну и причем тут ты?!

– А у него на меня есть рычаг давления, – уныло поведала я все сложности наших соседских взаимоотношений. – Вот потому, я и прошу меня подстраховать. Ленка, не надо проедать мне плешь нотациями, а?! Мне тоже есть, что тебе припомнить!

– Хорошо, Ласточка, – тяжко вздохнула Воронина. – Но звоню я тебе каждые двадцать минут, понятно? Первое время уж точно… ты же этих перцев не знаешь, идиотина моя! И вообще, хочешь я щас кликну Вована да еще пару моих шкафообразных приятелей? Мы приедем и раскатаем рыжего с Демоном по асфальту.

– Нет, Лен… вы приедете и уедете. А мне с ним жить! – уловив двусмысленность фразы, я поспешно поправилась. – Рядом, в смысле, жить.

– Хорошо…. Кстати, когда с нами гулять пойдешь?

– Когда с Сашкой расквитаюсь. Я же у нас сейчас официальная ширма…

– Что?!

– Ну… подставная девушка.

– Пи*дец как весело ты живешь, Света, – не стесняясь в выражениях выразила свое отношение Ленка. – Так, жди меня в гости в самое ближайшее время! И всееее расскажешь!

– А куда я денусь, – обреченно вздохнула я в ответ и мы попрощались.

Чем хороша Воронина, ее даже не надо просить сохранить все в тайне. Я точно знаю, что дальше подружки эти новости не уйдут.

Я положила мобильник на стопку своих вещей и босиком прошла через комнату, встав напротив большого зеркала в пол.

М – да… и что он во мне увидел? Волосы как волосы, кожа как кожа. И не накрашена даже толком.

Плюс из – под простыни торчит широкая лямка белого спортивного бюстика.

Не понять мне творческих людей!

Как раз в этот момент раздался стук и голос Сашки:

– Свет, ты переоделась?

– Да, – вздохнула я, поворачиваясь ко входу.

Рыжий зашел и пристально на меня уставился. После подошел, обогнул по кругу и, встав вплотную, указал пальцем на лямку:

– Придется снять.

– Что?! – обалдела я. – А может вообще сразу раздеться?

– Нет, раздеваться не надо, – серьезно ответил Александр. – Света, я уже говорил, что мне нужна обнаженная кожа! Будь это тонкая полоска – то смирился бы. Но не с этим! А потому спускай лямки, плечи не должно ничего… уродовать.

– Отвернись, – бросила я, выжидательно глядя на парня.

Господи, ну что я творю, а? Кошмар какой… приличная девочка Света, называется. Ладно… должны же быть в жизни безумства и глупые поступки?

Воооот!

Ага… слабое утешение.

Парень развернулся и потопал в сторону моей предполагаемой «сцены», начиная переставлять осветительные приборы, меняя фон и так далее. Короче совершал много действий непонятных для меня, но дающих возможность совершить задуманное.

Я, для дополнительной хоть и эфемерной защиты, открыла дверь шкафа и, спрятавшись за ней, спустила бретельки своей а-ля «маечки».

Эх…

– Я все, – осторожно ступая, подошла поближе к Саше, который сейчас копался в многочисленных функциях дорогого фотоаппарата.

– Отлично, – не глядя на меня, кивнул рыжий и мотнул головой в сторону площадки. – Присядь пока. Я тут закончу, сбегаю за расческой и лаком, мы тебе на голове что – нить продуманно – небрежное уложим. Волосы густые, красивые, так что, по сути, только придать объем нужно.

Печально побрела на свое «место» ощущая себя просто редкостной идиоткой у которой в голове только одно «Как же меня угораздило-то, а?»

«Место» у меня было комфортабельным. Старинная банкетка, на которую я забралась с ногами и обхватила колени руками. Сбежать бы…

Почему-то было очень – очень грустно и вообще… как и любой человек, я не любила чувствовать себя глупой.

– Света… посмотри на меня, – вдруг послышался шепотом и, повернув голову, я едва не отшатнулась, как следует разглядев рыжего. Глаза блестят, весь вид парня таков, словно он только что клад откопал, да еще и процентами с государством делиться не придется!

Фотоаппарат тихо щелкнул, а после еще раз и еще.

– Ты что делаешь? – озадаченно спросила у рыжего. – Разве уже начали?

– Свет мой, убери это глуповатое выражение со своей очаровательной мордочки! – прошипел Сашка, обходя меня по кругу. – И вообще, попробуй вернуть то состояние, что было недавно. Только позу поменяй. Выпрямись, спусти одну ноги с банкетки, но пола касайся лишь кончиком большого пальца. О, и еще простыню сдвинь так, чтобы она ножку до коленки обнажала. А теперь снова возвышенно грусти! У тебя это круто получалось.

Я попыталась выполнить то, что сказал Сашка, но, кажется, не очень получилось, потому что ощущала я себя как невесть кто, да еще и неуклюжая коровка в раскоряку.

– Светик, так не пойдет! Ну… – рыжий подошел вплотную, присел рядом на корточки и, положив руки на мою талию, повернул в нужную ему сторону. Потом отвел назад одну мою ладонь, чтобы я откинулась на нее, изгибаясь всем телом. После перекинул волосы на одно плечо, полностью обнажая другое. Несколько секунд на меня смотрел, а потом тихо сказал, невесомо проведя кончиками пальцем по ключице:

– И правда… совершенство, – после встряхнулся, словно отгоняя какие-то мысли, и уже веселым тоном закончил. – Чистенькая такая, грустненькая, то, что нужно! Ангелок.

Он вернулся обратно к фотоаппарату и мы продолжили. Меня крутили как куклу, то заставляя встать, то вообще растечься на кушетке. Сашка сбегал таки за расческой и какое-то время воодушевленно перебирал мои волосы, пытаясь их пристроить и так, и эдак. Наконец, удовлетворившись полученным результатом, он возвратился на место и продолжил снимать, регулярно ругаясь на то, что я недостаточно возвышенно невесть о чем скорблю.

– Давай я погрущу о том, что у тебя разум отсутствует? – наконец, не сдержалась я, порывисто вскакивая со своего насеста. Этот извращенец сменил банкетку на кресло и загнал меня на спинку. Грустилось мне там не более продуктивно, но рыжему нравилось.

До недавнего времени.

– Свет, да страдай на любую тему, мне главное, чтобы это красиво было! И давай залазь обратно! Кто позволил спускаться?

– Да я оттуда свалюсь!

– Не свалишься, если получше уцепишься. О, я придумал тебе более устойчивую позу.

– Мне уже страшно, – мрачно пробормотала я, садясь и разглаживая на коленях простынку.

– Зато падать не будешь, – утешил меня Сашка и уже через секунды стоял около меня. – Итак… как бы тебя разместить поинтереснее…

Я лишь закатила глаза, понимая, что сейчас опять будет игра в «куклу барби». Оказалась права. Парень спокойно нагнулся и, подхватив меня под коленки, закинул их на подлокотник, одновременно разворачивая корпус.

– Саша, да сколько можно?! – воскликнула я, лихорадочно запахиваясь в разошедшуюся «одежку» и гневно глядя на этого заигравшегося кукловода.

– Сколько нужно, – отрезал художник – фотограф. – Подруге ты позвонила, так что не возникай, а давай… подумай о чем-то плохом. Мы сейчас будем изображать сценку «печаль о судьбе мира».

Я даже огрызаться уже устала если честно. И вообще состояние было на редкость поганое. Я что, вещь ему?!

Но сейчас уже поворачивать элементарно поздно, а потому я закусила губу и отвернулась, приникнув головой к синей бархатной обивке.

– Вооот! – возрадовался этот изувер и резво ускакал обратно к камере. – Свет мой, теперь голову наклони, но волосы откинь, чтобы лицо не заслоняли. Ага… красавица, золотко, солнышко. Умница. А теперь наоборот запрокинь личико и смотри вверх, чтобы вся кожа было освещена. Она у тебя сейчас… ну просто уммм!

Я механически исполняла все, что он говорил, с каждой минутой ощущая, что скорбится мне все естественнее. Ну, еще бы, ведь к глазам подступают вполне натуральные слезы.

– Так, а теперь… – вновь послышался голос этого рыжего гада, но провозглашать очередную команду он почему-то не стал, лишь тихо окликнул: – Свет… ты что?

– Ничего. Снимай дальше… или что ты там хотел. В какую позу встать?

Повисла пауза. Я отвернулась и, кляня себя за такие эмоции, которые никак не могла сдержать, вытирала влажные от полившихся слез щеки. Понимая, что не смогу так скоро и быстро, как хотелось бы, успокоиться, я перекинула ноги и тихо сказала:

– Саша, мне нужно в ванную. В глаз что-то попало… умыться надо.

Ч – ч – черт, да что же я такая плакса-то?! И из-за чего?! Ох. Видать нервы сдали окончательно от напряжения. Сессия да сосед внесли посильную лепту в это «благое» дело.

– Оу… – как-то очень озадачено оборонил рыжий, а после подошел и решительно подхватил пискнувшую меня на руки, усевшись обратно уже вместе со мной на коленях.

Положил подбородок на мою макушку и сказал:

– Прости, я был слишком… напорист. Увлекся…

– Ты был просто «слишком», – шмыгнула носом я. – По всем фронтам причем «слишком». У меня с тех пор, как ты появился, нервишки шалят, а уж в последнее время так вообще. Да я сама себя из-за этого не уважаю уже! А ты, так тем более! Ведешь себя хуже, чем со своими швабрами на один день, – вспомнив про швабр и в свете этого окончательно осознав ситуацию, я забрыкалась, шипя: – И вообще, убери от меня руки, развратник.

– Не развратник я, – возразил Саша, фиксируя мои руки и еще крепче прижимая к своей груди. – Светик, перестань дергаться, а? Давай просто посидим и немного поговорим, чувствую, это необходимо.