Александра Черчень - Сокол и Ласточка. Единство противоположностей

Я лежала, сунув голову под подушку и медленно, но верно выходила из себя.

За стеной надрывался бедняга Кипелов, которого мучили уже по пятому кругу. Я считала.

– «А-а-ангельскааая пыыыыль! Это со-о-он и бы-ы-ыль!»

Мне очень-очень хотелось встать и, смотавшись в соседнюю квартиру, устроить вечный сон ударенной на всю рыжую голову соседке, которой собственно и принадлежали потрясающие по мощности и басам колонки.

Со стоном выбралась из ни черта не спасительной тьмы под подушкой и одеялом, перевернулась на спину, и с тоской уставилась в потолок своей собственной квартиры. Ну как собственной… от бабушки осталась, а я сюда переехала всего-то четыре месяца назад. Четыре просто райских месяца! Счастье закончилось с заселением в соседнюю квартирку моей новой соседки.

Эта… рыжая зараза мало того, что грубиянка и хамка, так еще и обладает пристрастием к тяжелой музыке. Самое худшее то, что она по кругу это дело гоняет! До восьми раз подряд одну и ту же песню! И не стесняется слушать ровно до одиннадцати часов вечера. Потом делает тише. Законопослушная, дрянь! Никак не сладить!

Если бы кто-то услышал мой внутренний монолог, то возник бы вполне закономерный вопрос. Как я, с такой культурой речи, могу кого-то обвинять?

На такое была бы вынуждена признаться, что вообще-то я очень интеллигентная и добрая девочка.

Из хорошей семьи и музыку люблю.

Рок, правда, и раньше не особенно жаловала, но относилась терпимо… ровно до того момента, когда появилось бедствие по имени Сашка.

За стеной последовала кратковременная пауза и я, кинув взгляд на часы, было возрадовалась, что на сегодня наши с Кипеловым мучения закончились.

Но нет!

Страдальческим голосом, словно ему это тоже надоело, солист «Арии» завел по новой, все ту же «Ангельскую пыль».

– «На краю обрыва, за которым вечность, ты паришь один во власти странных грез!»

Я глухо зарычала, вскочила с кровати, на ходу хватая коротенький темно-зеленый халатик, и рванула к выходу, зловеще напевая:

– «И простившись с миром, хочешь стать беспечным, поиграть с огнем нездешних гроз.»

О да, я за последние полчаса и седьмой повтор успела все выучить!!!

И сейчас ей все-е-е устрою! И «прощание с миром» и «нездешние грозы».

Пояс своей легкой одежды я завязывала уже на лестничкой клетке, после того как пару раз нажала на кнопку дверного звонка.

Через несколько секунд, когда результата так вот сразу не последовало, я уже начала остывать и решила вернуться к себе.

Именно в этот момент дверь распахнулась, и на пороге нарисовалось привычно растрепанное и непонятно как одетое создание.

Создание к тому же было с сигаретой в зубах, синяком под одним глазом и заляпанное разноцветной краской.

Надо признать, что настолько близко я ее ни разу не видела. Все как-то мельком и даже имя слышала от приятелей, с которыми девушка встречалась во дворе, когда я проходила мимо.

Я даже гадала сначала, а вообще это «она» или «он»?

Но в итоге, длинные волосы, проколы в обоих ушах, невысокий рост и довольно субтильное телосложение склонили чашу весов в сторону «таки это, хоть и кошмарная, но баба».

И вообще, после того, как я год назад уже… немного обманулась в аналогичной ситуации, то предпочитала «дуть и на воду».

Всегда думала, что мужиковатых дам, можно определить как женщин.

Но, к сожалению, все же не всегда. Иногда может пройти аж две романтичные прогулки по ночной Москве с существом Женей, и ты даже успеваешь проникнуться «парнем». А потом р-р-раз! И это – не парень.

Было невероятно обидно и неудобно.

Саша вытащила изо рта никотиновую гадость и, с интересом меня разглядывая, прокуренным голосом поинтересовалась:

– Чего тебе?

– Выключи музыку! – потребовала я, неосознанно скрещивая руки на груди.

Александра вздернула бровь и посмотрела на наручные часы.

– Половина одиннадцатого, – показала мне запястье с черными мужскими часами, которые непреклонного говорили правду, только правду и ничего кроме правды.

– Тогда сделай потише или хотя бы не крути по десять раз одно и то же!

– Не могу, – нагло заявила рыжая мужеподобная швабра, лыбясь во все тридцать два зуба. – У меня вдохновение! В наушниках я слушать не могу, не тот эффект.

– А у меня здоровый сон! – рявкнула я, не выдержав всего этого. – И у меня завтра зачет, между прочим!

– Ну а у меня сдача проекта, – развела руками соседка. – Так что прости киса, но я ничем не могу тебе помочь. Сдаваться в обед, только у меня и кони не валялись.

– Киса? – свистящим шепотом переспросила я.

– А есть возражения? – как-то очень погано ухмыльнулась Саша и взялась за ручку двери. – Так что арривидерчи, малышка. Прости, но сегодня ты про меня не забудешь как минимум полночи. И это если все хорошо пойдет… без пробуксовки.

Дверь захлопнулась перед моим носом, и пока я приходила в себя от этого хамства, с той стороны окончательно стихла музыка и раздался веселый голос.

– Потише сделаю, да еще и в другую комнату уйду, так что не кипишуй, детка. Зачет будет сдан!

Ну и что мне оставалось делать?

Подавшись эмоциям, пнуть стенку рядом с дверью и уйти обратно.

Рыжая тварька вроде бы пошла навстречу… но опустила при этом так, что сие ни в какие рамки не лезет!!!

Я вернулась в свою спальню и с десяток минут вертелась в постели с одного бока на другой.

Музыка, конечно, играла, но скорее на грани слышимости. А если учесть обычную громкость, так вообще была едва уловима.

Все же, какая странная эта Сашка. Одевается как невесть кто в мешковатую мужскую одежду, регулярно битая ходит… и поведение это. Вспомнив взгляд, которым рыжая окинула вырез халатика и мои обнаженные ноги, я поежилась.

Неужели она… того? Свой пол предпочитает? А что, это бы многое объяснило.

Утро началось рано… и с Рамштайна.

В семь утра, мою неподражаемую соседушку доблестно пытался поднять немецкий рок.

Ну и меня заодно. Невзирая на то, что я планировала поспать еще как минимум полчаса.

Ну ладно… рано не поздно, а потому я соскребла себя с дивана и направилась полоскать сонную тушку в душе.

Немного постояла в ванной, опираясь о нежно – голубую плитку ладонями и с наслаждением ощущая, как сбегает по телу прохладная вода.

Потом, как была обнаженная, продефилировала на кухню. Люблю, когда тело высыхает само, а так как живу одна, не вижу причин себе отказывать в маленьких причудах.

Следующий час прошел за завтраком, подбором одежды на грядущий день и повтором материала.

Уже когда стояла у окна и пила вторую чашку кофе перед выходом, неподалеку хлопнула дверь, а спустя десяток секунд и подъездная. Отодвинув занавеску, получила возможность убедиться в своих догадках. Соседское бедствие энергичным размашистым шагом шло к дальнему углу парковки.

– Мотоцикл или машина? – вслух задумалась я. Окинула придирчивым взглядом фигуру Саши и решила: – Машина!

На плече у девушки висела большая плоская сумка, в которой, судя по всему, и был тот самый проект, из-за коего мы с Кипеловым вчера страдали.

М-да, все же внешностью Александру создатель явно обидел. Плечи слишком широкие для девушки, бедра узкие, попы нет, груди тоже нет. Так она еще и свободные рубашки носит!

Рыжая остановилась у огромной черной зверюги под названием «гелендваген» и закинула на заднее сидение сумку.

Провожая взглядом машину, уносящую Александру, по всей видимости, на работу, я задумалась, откуда у нее деньги на такие дорогие игрушки. «Харлей» тоже на красивую циферку потянет ведь…

Встряхнула головой, решительно поставила чашку на подоконник, небрежно брякнув стеклом, и потопала одеваться.

– Что-то ты многовато думаешь на левые темы, Светочка, – сообщила блондинке в зеркале, натягивая деловой костюм. – А у тебя, между прочим, сегодня важный день. Сначала сдача, а потом свидание.

Застегнула юбку насыщенного голубого цвета, заправила в нее блузку и накинула жакет. Вытащила из шкафчика любимые белоснежные шпильки. С моим росточком только такое и носить, иначе совсем карлик в полтора метра ростом. Покрутилась перед зеркалом, оценивающе глядя на себя любимую-красивую.

Светловолосая синеглазая бестия подмигнула мне в ответ и я, захватив сумочку, танцующей походкой вышла из квартиры.

В отличие от некоторых рыжих стерв, у меня гелендвагенов не водилось, а потому я неторопливо двинулась в сторону остановки, привычно ловя на себе оценивающие мужские взгляды. Сему было объяснение. Юбка, которая на момент выхода из дома была на ладонь выше колена, теперь медленно, но верно приобретала статус «мини», который весьма привлекательно выглядит при условии длинных, стройных ног.

В универе на меня налетел чернявый смуглый вихрь и в прыжке достал до лица, чмокнув в щечку со словами:

– Привет, Ласточкина! Ты когда-нибудь со своих ходуль слезаешь?

– Иногда, – кивнула я, улыбаясь своей лучшей подруге. – И, между прочим, Леночка, завидовать – не хорошо!

– А кто завидует? – удивилась подруга и одернула свою спортивную толстовку. – Я предпочитаю другой стиль, чем и горжусь.

Ленчик была по росту примерно как я, но вот каблуки и шпильки не принимала вообще. Одевалась как угодно, но главное без «колодок» на ноги. Подруженцию можно было увидеть как в рокерском прикиде, так и а-ля хиппи. Главное – удобство.

– Пошли сдаваться? – с тоской вопросила я, глядя в конец коридора.

– Да здравствует зачет, – мрачно изрекла Лена. – И боюсь, что после него мы как раз здравствовать уже не будем!

– Ты что опять толком не готовилась? – с легкой укоризной посмотрела на Воронину, глядящую в никуда и накручивающую на пальчик черную кудряшку. – Лена, ну сколько можно надеяться на «авось»?! Он только русским сияет путеводной звездой над горизонтом.