Куки спросила меня, как любимую няню Сильви, могу ли я помочь и присмотреть за ней во время службы. Раз уж Сильви не понимала происходящего, Куки хотела, чтобы я забрала ее в Оружейную, дабы не подвергать ее дочь стрессу. Конечно, я сказала «да», так что утром в день похорон Мэггс припарковала мою машину с обратной стороны кладбища. Таким образом, если Сильви нуждалась во мне, я могла взять ее и быстро и ненавязчиво уехать. Хос не одобрил эту идею, но даже он был вынужден признать, что Джеки не осмелились бы нарушить похороны. Не с сотней, присутствующих на них, Риперов, не говоря уже о полусотне ветеранов с севера Айдахо.

Я целую неделю не покидала клабхаус, но Эм была моей ниточкой, связывающей меня с внешним миром. Она даже купила мне черное платье к случаю, и в то утро в похоронный дом мы поехали вместе. Мужчины следовали за нами на своих мотоциклах, на которых, полагаю, было жутко некомфортно в лютый холод. Но никто не жаловался.

Мне показалось неразумным зимой ехать на мотоциклах в похоронной процессии, но, видимо, так было принято на похоронах байкеров. Мэггс предупреждала меня, но я все равно была потрясена, увидев сотни мотоциклов на стоянке у похоронного дома. Здесь были не только «Риперы», но и «Серебряные Ублюдки» и куча других клубов, о которых я никогда не слышала. Были и мужчины, которые не состояли ни в одном из клубов, и ветераны, с развевающимися флагами с эмблемой «POW/MIA»[40], прикрепленными к задней части их «харлеев». Гораздо больше было ездоков с американскими флагами. Такое количество людей просто не могло поместиться в похоронном доме для прощания, но никого это, похоже, не волновало. Мэггс провела меня внутрь, и я наблюдала, как прибывало все больше людей. Терпеливо ожидая на холоде, они сбивались в небольшие группки, чтобы поговорить. Некоторые наклеивали на гроб что-то похожее на наклейки на бампер, что вначале меня шокировало. Потом я узнала в них значки поддержки «Риперов», да и остальные не видели в этом ничего необычного. Я заметила Куки и пробралась к ней, чтобы выразить свое уважение. Куки улыбнулась мне, но, думаю, она даже не узнала меня. Однако Сильви узнала, поэтому я взяла ее на руки и унесла. Ей это понравилось, так что я отдала ей все свое внимание.

Затем настало время рассаживаться по машинам для процессии. С Сильви на руках я подошла к Куки, которая выглядела полностью отстраненной от реальности. Я не могла винить ее за это. Когда ее свекровь попыталась забрать у меня свою внучку, малышка начала плакать и пинаться, крепко в меня вцепившись.

— Поехали с нами, — неожиданно сказала Куки, как если бы она вдруг резко проснулась. — Хоть что-то делает ее счастливой. Пожалуйста, ради меня, позаботься о ней, мне нужна твоя помощь.

Вот так я оказалась вместе с семьей Баггера в лимузине, следующем прямо за катафалком. Это было так неправильно, так бесцеремонно, но Сильви была счастлива, а Куки определенно было не до заботы о ней. Мы медленно ехали по городу, и я была поражена увиденной демонстрацией поддержки и уважения. Хоть я и была отрезана от происходящего за пределами Оружейной, я по-настоящему не осознавала, насколько большой была похоронная процессия. Это был не только клуб, или даже группа клубов. Весь город вышел, чтобы оказать честь Баггеру за его жертву.

Процессия начиналась шестью полицейскими машинами, которые ехали в два ряда с включенными проблесковыми маячками. Риперы не были большими поклонниками полицейских, но папа Баггера захотел принять их предложение о сопровождении, так что никто не возражал. Затем следовал катафалк и семья на трех лимузинах, а завершал процессию неописуемый рев сотен мотоциклов. Мы ехали прямо по Шерман-авеню, и вместо того, чтобы нам избегать главных дорог, как это делают обычные похоронные процессии, власти перекрыли улицы в его честь. Люди выстроились вдоль бордюра, чтобы проститься с усопшим, стоя прямо, пока мы проезжали мимо. Многие держали в руках американские флаги и плакаты со словами, вроде «Спасибо» и «Мы не забудем».

Куки смотрела на них мертвым взглядом, пока Сильви, как завороженная, прижималась лицом к стеклу. Когда мы, наконец, прибыли на кладбище, лимузин остановился, и мы вышли. Риперы прибыли после нас, в большем количестве, чем я когда-либо видела. Казалось, их сотни, однако позже я узнала, что их было около ста двадцати пяти. После них приехали другие клубы и группы ветеранов, и под конец нескончаемый ряд машин. Были также действующие военнослужащие в мундирах, и даже марширующий оркестр из местной средней школы, одетый в неподходящие им по размерам черные костюмы, вместо их обычной яркой формы. Ушел почти час на то, чтобы все смогли припарковаться, поэтому мы заставили Куки вернуться в машину, чтобы подождать. Я забралась в другой лимузин с Сильви и дала ей поиграть на моем телефоне.

Наконец все прибыли, и мы собрались вокруг могилы. И снова я почувствовала, что для женщины, которая никогда не встречалась с Баггером, я стояла к нему слишком близко. Так много людей знали и любили его. Но Сильви хотела, чтобы я была рядом, так что я стояла сбоку от стула Куки и покачивала ее на руках. Похоронный обряд был странной смесью военной формальности и байкерской традиции. Вместо почетного караула морской пехоты, который должен был нести гроб, Куки попросила Хоса, Ругера, Пикника, Дака и Бам-Бама. Они бережно пронесли укрытый флагом гроб от катафалка к могиле. Трое шли с одной стороны и лишь двое с другой, чего я никогда раньше не видела на похоронах.

— Куки хотела, чтобы оставили место для Болта, — немного задушено прошептала Мэггс рядом со мной.

Я почувствовала, как мои глаза наполнились слезами от осознания того, что, даже несмотря на глубину ее горя, жена Баггера не забывала Болта и чтила его дружбу с ее мужем. После того, как гроб был погружен, сказал речь пастор, а после – некоторые парни из клуба. Оркестр сыграл «Знамя, усыпанное звездами»[41].

Затем начались воинские почести.

Группа из десяти молодых морских пехотинцев в полной парадной форме терпеливо стояли в стороне во время службы. Их командир дал команду «смирно», а за ней ряд приказов. Затем семеро из них подняли винтовки и сделали три залпа совершенно синхронных выстрелов. Звук, такой громкий, что отозвался в холмах, разорвал воздух подобно грому. Куки вздрагивала от каждого выстрела, как будто стреляли прямо по ней. Сильви визжала, пока я закрывала ей ушки.

Один из оставшихся морских пехотинцев поднял горн к губам и сыграл «Taps», навязчивую мелодию, эхом пронесшуюся сквозь жуткую тишину кладбища. Сильви заворочалась в моих руках и начала нервничать. Командир и последний пехотинец медленно подошли к гробу, подняли флаг и, отступив в сторону, аккуратно сложили его в, усеянный звездами, синий треугольник.

В завершение командир подошел к Куки и наклонился, чтобы вручить флаг. Его голос отчетливо прозвучал в холодном, неподвижном воздухе:

— От имени президента Соединенных Штатов, коменданта корпуса морской пехоты и благодарного народа примите этот флаг как символ нашей признательности за вашего любимого, служившего стране и корпусу.

В полном молчании Куки взяла флаг и прижала его к груди, пока мать Баггера громко рыдала. Сильви скривила личико и тоже начала плакать, я решила, что для нее на сегодня достаточно. Я двинулась в конец толпы, быстро ступая по покрытой инеем траве, что, казалось, отвлекло малышку. Я посадила ее в автокресло, которое теперь постоянно находилось в моей машине, и села сама, чтобы завести двигатель и включить печку. Когда кто-то постучал в окно, я вскрикнула от испуга, что заставило Сильви снова заплакать.

Это был Макс.

Мне захотелось надавить на газ и переехать его. Вместо этого я со скрипом опустила стекло и посмотрела на него.

— Мне нужно увезти отсюда Сильви, — ледяным голосом произнесла я.

— Я знаю, — сказал он. — Слушай, я очень сожалею насчет случившегося. То, что я с тобой сделал, было непочтительно, крайне непочтительно, и я никак не могу загладить свою вину. Но меня беспокоит, что ты уезжаешь одна. Я только что получил сообщение от друга, который говорит, что видел, как четверо Джеков ели в «Зипс». Только по этой причине они в городе, но я не думаю, что ты будешь в безопасности, если поедешь одна. Позволь мне проследить, что вы с Сильви спокойно доедете до Оружейной.

— Ты – последний человек, которому я доверюсь, — я покачала головой.

— Я знаю, — ответил он с выражением раскаяния на лице, неподдельного, как мне показалось, но кто мог подтвердить? — И я того заслуживаю. Но Хосу нельзя сейчас уезжать. Если бы ему только намекнули, что Джеки уже в городе, он был бы рядом с тобой прямо сейчас. Но если подумать, учитывая, как все сейчас напряжены, будет довольно некрасиво, устрой они стычку прямо тут. Хос не в том месте.

Его слова имели смысл.

Я не хотела, чтобы Хоса поместили в следственный изолятор. Не хотела такой участи ни для кого, и уж точно не хотела, чтобы похороны Баггера превратились в погром.

— Позволь мне поехать домой с тобой, — произнес он. — Я буду держать руки при себе, а рот – на замке. Отправь Хосу и-мейл, чтобы он знал, что мы вместе, если я вдруг что-то отчудачу. А как только туда доберемся, напиши ему, когда закончится служба. Так ты почувствуешь себя в безопасности. Пожалуйста, если не для себя, сделай это для Сильви. Если они вдруг заметят тебя, то поедут за тобой, а соответственно и за ней. Я не могу позволить этому произойти с ребенком Баггера. Это – последнее, что я могу для него сделать.

Это убедило меня. Макс был прав. Что бы ни было между нами, Сильви должна быть в безопасности, и я действительно не хотела отрывать Хоса от похорон. Я могла ненавидеть Макса, но он был верен клубу. Хос тоже его недолюбливал, но он не раз говорил мне, что доверил бы любому из Риперов свою жизнь. Макс по-прежнему был одним из его братьев, и единственное, что пугало меня больше, чем мысль о том, что Джеки поймают меня, это мысль, как они причиняют боль Сильви. Даже Макс в наихудшем случае был лучше, чем это.