И тогда мужчина, резко повернувшись, так что у нее даже закружилась голова, переменил позу и уверенно взял ее на руки. Он шел, держа перед собой фонарик. Эмма чувствовала себя слишком потрясенной, чтобы беспокоиться о том, куда он несет ее под проливным дождем, сопровождаемым шквалистыми порывами ветра.

Глава 2

Женщина казалась безжизненной в его руках. Бо поднимался на холм, шагая настолько быстро, насколько позволяла темнота и колышущиеся на ветру мокрые ветви деревьев. До его коттеджа было всего несколько сот ярдов, но казалось, что на преодоление этого расстояния понадобятся часы.

Он снова возвращался мыслями к тому оглушительному удару грома, от которого содрогнулась его кровать. Поскольку вспышка молнии последовала незамедлительно, Бо понял, что она ударила где-то совсем близко. Он вскочил с постели и подошел к громадному застекленному окну, из которого видно было озеро и коттедж под холмом.

А затем еще одна яркая вспышка молнии прорезала тьму ночи, и он увидел огромное падающее дерево. С минуту он стоял как последний идиот, не веря своим глазам. А затем опрометью бросился вниз по лестнице, схватил у двери мощный фонарик и, думая и молясь о том, чтобы симпатичная блондинка, которую он поддразнил накануне, осталась жива, выбежал на улицу…

Бо стал подниматься по лестнице, перешагивая через ступени, распахнул дверь в комнату с такой силой, что она стукнулась о стену, затем захлопнул ее пинком ноги, подбежал к дивану и бросил фонарик на кофейный столик. Бо стоял, по-прежнему держа на руках свою ношу. Нужно сесть и с минуту отдохнуть, решил он.

Опустившись на подушки, Бо откинул голову назад, глотая ртом воздух. Сердце стучало так, словно он несколько часов занимался сексом.

Женщина прижималась к нему, и он ощущал мягкие холмики грудей, которые равномерно вздымались и опадали. Эта равномерность его успокоила, и он почувствовал облегчение и благодарность за то, что все так закончилось, — у него вдруг затряслись руки, когда он подумал о том, что могло бы произойти.

Женщина пошевелилась. Ее безжизненно свисавшая голова медленно приподнялась, пальцы соскользнули с его плеча, и рука бессильно упала ему на колени.

Он откашлялся.

— Леди?

— Спасибо, — выдохнула она.

— Пожалуйста. Как ты себя чувствуешь?

Она снова сделала выдох.

— О'кей… Я так думаю… — Она несколько секунд помолчала. — Что случилось с моим домом?

— Ураган Села. — Бо сделал паузу, но, похоже, она ждала дополнительной информации. — Должно быть, он подошел ближе, чем ожидали, и оказался сильнее. Центр его где-то в море, но нам хватило и половины его силы. На твой дом упало дерево.

Эмма невольно содрогнулась и снова ухватилась за его шею.

— Это был какой-то кошмар. Если бы ты не пришел… Если бы… — Она задохнулась, не в силах продолжить фразу.

— Ш-ш-ш. Ты теперь в безопасности. — Бо не представлял себе ничего более ужасного, чем женщина в слезах. Он наклонился и легонько поцеловал ее в висок, чтобы успокоить, затем посадил ее на диван. — Мне нужно посмотреть, нет ли у тебя ран и ушибов.

Бо встал и начал шарить на каминной палке, ища спички, и через несколько мгновений в камине весело заполыхал огонь. Бо взял фонарь и подошел к женщине. Поставив его на столик, он опустился перед ней на колени и взял ее за руку.

— Что ты делаешь? — Она спросила это без раздражения, просто из любопытства.

— Хочу удостовериться, что с тобой все в порядке.

— Со мной все в порядке. — Она сделала попытку приподняться и сесть. — Только я замерзла… Ой!

— Прости. — Бо взял другую руку, согнул в локте, повернул ладонью к себе и увидел ссадины и следы крови. — А это откуда?

Эмма покачала головой:

— Не имею понятия. Хотя погоди… Кажется, я знаю. Я испугалась, когда поняла, что нахожусь в ловушке, и стала стучать кулаками по дереву, пытаясь выбраться.

— И еще у тебя солидная шишка на лбу, — заметил он, поморщившись оттого, что шишка портила весьма миловидное лицо женщины. Его нельзя было назвать красивым в полном понимании этого слова, но, без сомнения, оно было привлекательным. Возможно, такую красоту кто-то в первый момент и не заметит, но только не он.

Бо считал себя знатоком прекрасного пола и сразу оценил правильность и неброскую красоту черт ее лица. Полумесяцы длинных черных ресниц, нежная кожа, небольшой прямой нос, разлет шелковистых бровей над большими темными глазами, которые могли быть карими или темно-серыми, а может быть, темно-синими при утреннем освещении. Рот у нее был… идеальным. Пухлая нижняя губа — рот создан для поцелуев. Да, женщина была определенно привлекательна.

По ее телу снова пробежала волна озноба, и Бо понял, что она все еще не сняла мокрую одежду.

— Тебе надо переодеться, — сказал он. — Что, если я отнесу тебя наверх?

— Нет! — решительно сказала она, затем сделала попытку смягчить тон: — Я лучше осталась бы здесь, если можно.

— Конечно, можно. Я принесу одеяла и свою сухую одежду, и мы останемся здесь до тех пор, пока не утихнет ветер. — Он направился к лестнице, но вдруг остановился и, обернувшись, сказал: — Меня зовут Бо Кантрелл. А тебя?

— Эмма. — Глаза у нее были закрыты, но затем она медленно их открыла и устремила взор на Бо. — Эмма Хэмейкер. Бо… это вы мне свистели?

Он хмыкнул, вспомнив, как она напрягалась, услышав свист.

— Да, это был я. Прости. Просто представилась такая удобная возможность.

— Мне никогда раньше не свистели.

Никогда раньше не свистели? Бо покачал головой и начал подниматься по лестнице, обдумывая сказанное Эммой. Должно быть, она просто шутит. Она могла пытаться скрыть свои чары под бесформенной старомодной одеждой, однако фигура у нее классная. Вряд ли он единственный мужчина, кто это оценил.

Ночь была долгой. Он принес Эмме сухую тенниску и, как истинный джентльмен, повернулся к ней спиной, пока она переодевалась, затем бросил ее мокрую одежду в раковину на кухне, хмыкнув при виде простых хлопковых трусиков и длинной, до пола, ночной рубашки, какие носили еще бабушки. Да, прелестная Эмма была и в самом деле закомплексована, как он изначально и предполагал. Эмма. Это имя как нельзя точнее подходило ей.

Он постелил ей сухое одеяло на диване и накрыл двумя сверху, затем сел на стул неподалеку и задремал. Проснувшись к утру с затекшей шеей и спиной, он потянулся, поднялся и подошел к дивану, чтобы посмотреть, как чувствует себя гостья.

— Привет. — Она проснулась и улыбнулась слабой улыбкой.

— Привет. — Бо встревоженно посмотрел на ее лицо, в котором не было ни кровинки. Даже губы казались пепельно-серыми. — Как себя чувствуешь?

— Х-хорошо. Только х-холодно немножко.

— Немножко? — Он фыркнул. — Этак можно сказать, что ночью немножко штормило. Ты здорово замерзла, насколько я понимаю.

Она кивнула и сокрушенно сказала:

— Наверное, это глупо звучит, но я не могу согреться под этими одеялами. А… а что ты делаешь?

— Согреваю тебя. — Он поднял ее вместе со всеми одеялами и направился к лестнице. — Слушай…

— Что я должна слушать?

Прижимая Эмму к себе, он чувствовал, как ее трясет от озноба, и это его напугало. Люди порой умирают от переохлаждения.

— Буря в основном стихла. Сейчас просто идет сильный, занудный дождь. Там ты будешь в полной безопасности, уверяю тебя. — Он поднялся с ней по лестнице в спальню и уложил ее на кровать. Одеяла там все еще были сбиты к ногам, после того как он вскочил с постели в середине ночи. — Ты хоть немного спала?

Эмма покачала головой:

— Почти нет. А что ты делаешь?

Он ответил не сразу, продолжая расстегивать брюки.

— Собираюсь лечь с тобой в постель. Так ты скорее согреешься.

— Но ты ведь не станешь раздеваться догола!

Он улыбнулся, разделся до плавок и залез в кровать. Когда она отстранилась, Бо сказал:

— Прости, дорогая, но ты должна освободиться от своих одеял. Они, наверное, все влажные.

Он не дал ей времени на споры, а просто сдернул с нее одеяла и бросил на пол, затем укрыл ее до подбородка тяжелыми стегаными одеялами. Однако от его взгляда не укрылось, как его тенниска задралась на Эмме до пояса, обнажив гладкую белоснежную кожу и бесконечно длинные ноги, которые способны заставить мужчину мечтать о том, как было бы здорово, если бы они обвились вокруг его бедер. Черт побери, у него началась эрекция. Так он может напугать эту маленькую глупышку. Было очевидно, что она совершенно не похожа на женщин, которых он затаскивал к себе в постель.

При одной этой мысли у него участился пульс. Бо вздохнул. Черт возьми! Протянув руку, он обнял ее за талию и резко притянул к себе. Она вскрикнула и повернулась на бок к нему спиной. Это Бо вполне устраивало.

Эмма взвизгнула, явственно почувствовав его возбужденную плоть, и снова попыталась вырваться, однако он положил широкую ладонь на ее нежный, плоский живот и вернул ее на место, превозмогая приступ острого желания, который на него накатил. Поскольку Эмма ерзала и вырывалась, его ладонь опустилась ниже, и мизинцем он ощутил начало шелковистых, пружинистых завитков и легкую припухлость лобка.

— Расслабься, — приказал он.

— Расслабиться? Как я могу расслабиться с тобой… когда ты… — Она замолчала, не закончив фразы.

— Твердый как скала? — подсказал он улыбаясь.

— Ты не джентльмен, — сказала она, все еще не оставляя попыток вырваться.

Эти случайно оброненные слова неожиданно задели его за живое.

— Мужчина, который дважды бросал женщин на пороге женитьбы, уже не джентльмен, — произнес он сквозь стиснутые зубы. — И потом, если ты не перестанешь тереться об меня, то ты и в самом деле можешь ощутить, насколько не по-джентльменски я могу обойтись с тобой.

Эмма тотчас же замерла, оцепенев словно заяц, обнаруженный охотничьими собаками.

Бо медленно подтянул ее к себе, положив ее голову себе под подбородок, и старался не обращать внимания на испытываемое возбуждение, когда ее ягодицы прижались к его животу и очаровательная ложбинка ее попки дала приют его твердой плоти.