Лондон. Наконец-то они приехали.

Вечер стоял прохладный, унылое серое небо отяжелело и обещало пролиться дождем. Дилижанс остановился перед парадным входом в городской дом Люка на Кавендиш-сквер. Эмма немного знала этот район – до прошлого года у ее отца имелся дом около Бедфорд-сквер, меньше чем в миле отсюда.

Она взглянула на дом Люка – трехэтажное здание из побеленного кирпича. Они не говорили о том, остановится ли она тут. Эмма считала, что это очевидно, ведь им обоим известно, что идти ей некуда. И все-таки спать с Люком в его доме – это новый шаг в их отношениях.

Он взял ее за руку ладонью большой и теплой.

– Ну, что ты думаешь?

– Он чудесен.

Она сказала правду. Величественный, но не напыщенный дом прекрасно подходил холостому джентльмену с родословной Люка – точнее, фальшивой родословной, вспомнила Эмма.

Они вышли из экипажа, и, пока Люк отдавал распоряжения форейторам, Эмма, опершись на трость, рассматривала окрестности. По одну сторону улицы раскинулся сквер – огромное круглое пятно зелени в центре города. Площадь окружали плотные ряды зданий, в основном жилых домов. Дом Люка, ничем особенным не отличающийся от прочих, стоял в центре ряда.

Парадная дверь дома распахнулась, на пороге появился человек в черных бриджах, сюртуке и галстуке. Не высокий и не низкий, не старый и не молодой. Волосы не совсем черные, но и не каштановые. Уже редеющие на макушке, они прямыми прядями свисали ему на уши – и ни намека на баки, недавно вошедшие в моду.

Он бесстрастно скользнул взглядом по Эмме, перевел его на Люка. Теперь он стоял молча, не отрывая глаз от Люка, заканчивавшего разговаривать с форейторами, которые вскоре кивнули и подошли к экипажу, чтобы выгрузить багаж.

Люк подошел к Эмме и взял ее за руку. Это открытое проявление привязанности в таком публичном месте оказалось для нее неожиданным. Должно быть, он знаком с половиной жителей этой площади. И Эмма не сомневалась, что его-то знают больше, чем половина. Люк был не просто братом герцога Трента, он еще обладал определенной репутацией в городе, причем здесь, в своем доме, он эту репутацию и зарабатывал. Поэтому то, что он держал ее за руку, Эмму по-настоящему удивило и обрадовало. Его прикосновение сейчас здорово ее поддержало.

Он потянул Эмму к дому. Поднимаясь по ступенькам, Эмма слегка хромала, хотя щиколотка с каждым днем болела все меньше.

Мужчина, стоявший в дверях, поклонился.

– Милорд, – сдержанно произнес он.

– Болдуин, – точно так же отозвался Люк и повернулся к Эмме: – Эм, это Болдуин – мой единственный слуга. Болдуин, это миссис Кертис. Относись к ней так же, как ко мне, – как к своей хозяйке и главной во всех вопросах.

Эмма моргнула. Боже праведный! Но лицо Болдуина осталось невозмутимым.

– Да, милорд. Добрый день, миссис Кертис.

Она кивнула и улыбнулась ему. Слуга отошел в сторону, и Люк впустил ее в дом. Они оказались в небольшой прихожей, пол в которой был выложен черной и белой мраморной плиткой. Прямо перед ними начиналась лестница. Люк сразу повел Эмму к ней, кинув на ходу слуге:

– Завтра найми кухарку, хорошо? В основном мы будем есть дома, и я не хочу, чтобы ты перегружал себя работой.

– Да, сэр, – послышался из-за спины сухой голос Болдуина.

– И горничную. Такую, чтобы помогала тебе по дому, но при этом умела прислуживать леди.

– Да, сэр.

– Я бы с удовольствием сам помогал тебе одеваться, – прошептал Люк, лукаво глядя на Эмму, – но горничная может тебе понадобиться и во всем прочем.

У Эммы была горничная еще с подросткового возраста, но за последний год она прекрасно научилась делать все сама.

– Это совсем не обязательно, – сказала она Люку.

– Конечно, обязательно.

И на этом вопрос был закрыт.

Проводя ее по коридору, он показывал на открытые двери.

– Столовая. Думаю, я был там всего один раз, когда купил этот дом. Вот мой кабинет, в нем я провожу больше времени. – Он ухмыльнулся. – Иногда.

Он махнул рукой на проход с аркой в дальнем конце коридора. За аркой Эмма увидела небольшой столик и окно с квадратными панелями.

– Это комната для завтраков, а кухня там, внизу. – И показал на лестницу в коротком коридоре справа.

Повернулся, и они снова стали подниматься по лестнице. На следующем этаже Люк показал ей гостиную, выходившую на Кавендиш-сквер, а потом отвел в спальню.

– Мы будем спать здесь. Но пока… Как ты думаешь, не заставить ли Болдуина раздобыть нам какой-нибудь еды?

Эмма улыбнулась:

– Отличная мысль. А что там, наверху? – Она показала на еще один лестничный пролет.

– Наверху три дополнительные спальни для гостей, а на чердаке комнаты для слуг.

Они спустились вниз и уселись за стол в трапезной. Болдуин подал исключительно простой обед, состоявший из говядины, тушенной с яблоками, и бутылки вина. Но почему-то этот обед показался Эмме самым превосходным за целую вечность. Может быть, потому, что она в первый раз за несколько недель ела не гостиничную еду.

После обеда они обсудили планы по розыску Роджера Мортона. Решили, что завтра отправятся в Сохо и выяснят, нет ли там кого-нибудь, кто знает, где он сейчас живет. Если ничего не получится, в воскресенье сходят в церковь и поищут там его сестру и ее ирландского мужа. Сегодня был только вторник, так что придется несколько дней подождать.

– А что, если мы его не найдем? – прошептала Эмма. – Лондон такой огромный, и вполне возможно, мы не сможем…

– Мы найдем его, Эмма, – пообещал Люк.

Она надеялась, что он не ошибается.

На следующий день они отправились в Сохо и расспрашивали там всех, кто казался постоянным обитателем Сохо: и мальчика, продававшего «Таймс» на углу Оксфорд-стрит и Дин-стрит, и торговку апельсинами на Фрит-стрит, и продавца книг на Сохо-сквер.

Их описание Роджера Мортона не особенно помогало – каштановые волосы, карие глаза, средний рост и никаких особых примет, или шрамов, или еще чего-нибудь подобного. Такое описание подходило многим людям, хоть Генри Кертису, хоть одному из младших братьев Люка.

Они спрашивали и про его сестру, и про ее мужа, но могли сообщить только, что муж – рыжеволосый ирландец с именем, начинающимся на О. В ответ на них смотрели с насмешкой и напоминали, что каждый десятый обитатель Сохо – рыжеволосый ирландец.

В конце концов Эмма начала тревожиться, что они никогда не отыщут Мортона.

Люк, однако, был преисполнен оптимизма.

– Впереди у нас воскресенье, – успокаивал он. – Мы найдем эту сестру и ее мужа в церкви.

Эмма не была в этом так уверена, но все же кивнула. Все равно ничего не поделаешь, придется ждать воскресенья.

Бóльшую часть четверга они провели в постели. Днем познакомились с новой кухаркой и отправились на Бонд-стрит за покупками. На этом настоял Люк, потому что за время путешествия в Эдинбург оба платья Эммы истрепались, а на подолах появились отвратительные темные пятна. Бархатные ленты на полутраурном платье расползались, а муслин выглядел не лучшим образом еще когда она собиралась в дорогу, а теперь его было стыдно надеть.

Разумеется, денег на новые наряды у Эммы не было, и она решительно не желала принимать благотворительность Люка, но, будучи практичной, понимала, что невозможно расхаживать по Лондону в одной сорочке, поэтому стиснула зубы и позволила купить себе два готовых платья, причем оба куда лучшего качества, чем те, что она выбрала бы сама.

В пятницу с визитом их посетили герцог и герцогиня Трент. Эмма и Люк еще лежали в постели, когда Болдуин постучал в дверь. Как обычно, его лишенный эмоций голос звучал совершенно невозмутимо:

– Сэр? Пришли герцог и герцогиня. Вы дома?

Люк отпрянул от Эммы – он как раз покрывал чувственными поцелуями ее обнаженное тело. Эмма уставилась на него безумными глазами – герцог Трент находится в доме Люка, а на ней ни клочка одежды!

Люк закатил глаза.

– Хорошо, Болдуин, – раздраженно ответил он. – Проводи их в гостиную и предложи что-нибудь освежающее и всякую такую ерунду.

– Да, сэр, – бесстрастно промолвил Болдуин, и они услышали его удаляющиеся шаги.

Люк недовольно проворчал:

– До чего же мой братец любит являться в такую несусветную рань!

– Уже десять часов, – напомнила Эмма.

– Слишком рано для визитов.

Сердито вздохнув, Люк откатился от нее, встал и направился в гардеробную. Эмма поднялась медленнее, остро ощущая, что гостиная находится сразу за стеной. Она, голая, стоит здесь, а герцог и герцогиня Трент сидят в каких-то десяти футах от нее.

С помощью новой горничной Эмма торопливо надела одно из новых простых муслиновых платьев. Люк пошел здороваться с братом, а Делейни занялась спутанными волосами Эммы, укротила их и уложила в тугой узел у основания шеи.

Эмма сделала глубокий вдох, глядя на себя в зеркало. Щеки пылали – то ли от внимания, оказанного ей Люком всего несколько минут назад, то ли потому, что она просто нервничала из-за грядущей встречи с герцогом Трентом.

Сейчас она познакомится с герцогом Трентом во плоти. Джейн обзавидуется – и остальное женское население Британии тоже.

Она встала, разгладила юбки, расправила плечи, вышла из спальни и похромала к соседней двери, опираясь на трость.

– А вот и она, – тепло произнес Люк, когда Эмма открыла дверь в гостиную.

Он подошел к ней, взял за руку и обнял за талию, давая возможность опереться на него. Эмма снова удивилась такому яркому проявлению его симпатии. Что подумают герцог и герцогиня?