Дженнифер Хеймор - Соблазнительное предложение

– Эмма! – простонал Люк. И перехватил инициативу, распоряжаясь, как всегда, властно и уверенно.

Где-то в глубине возник трепет, растекся по всему телу. Эмма извивалась под ним, возбужденная, жаждущая. Она хотела его ночью, изнывала без него, но сейчас вожделение усилилось стократно, заглушая все здравые мысли. Эмма рывком сдернула с него бриджи, и Люк ногой откинул их на пол. Она обвила его руками.

– Хочу тебя. Хочу. Пожалуйста. Пожалуйста! – шептала она.

Одним мощным толчком он вторгся в нее глубоко-глубоко. Эмма ахнула, принимая его, и посмотрела ему в лицо. Безумные голубые глаза не отрывались от нее.

– Глубже, Люк. Дай мне больше себя.

Низко застонав, он начал вторгаться в нее мощными, могучими толчками. Наклонив голову, завладел ее ртом, вонзая в него язык одновременно с толчками. Одна рука скользнула на грудь, сжала ее.

И тело ее моментально напряглось. Его поцелуи, прикосновения, сам он в ней – все это делало наслаждение непереносимо сладким. Тело ее с головы до пяток натянулось, как скрипичная струна, а Люк виртуозно играл на ней, пока ее не затрясло от наслаждения.

Его вкус – соль и мужчина, с намеком на кофе, выпитым за завтраком. Такой твердый и такой горячий. С каждым толчком он входил в нее невозможно глубоко, проталкивался все дальше, и Эмме казалось, что еще чуть-чуть, и он прикоснется к самой ее душе.

Ее наслаждение было таким мощным, что перед глазами заплясали черные пятна. Глаза ее закатились, она с силой вцепилась в его рубашку.

Но Люк был рядом, он оберегал ее. Она знала – пока ее сотрясают волны удовольствия, он не позволит случиться ничему плохому.

Медленно она возвращалась обратно в мир, задыхаясь, чувствуя, как сердце мчится галопом. Люк тоже тяжело дышал, с каждым его выдохом волосы ее разлетались.

Он провел большим пальцем по ее сверхчувствительному соску, и Эмма снова задрожала. Между ног у нее было скользко, мокро и жарко, и Люк снова входил в нее, все так же мощно и глубоко. Он не останавливался. Он был неудержим, тело его двигалось так, словно тут ему самое место и он не собирается его покидать никогда. Через несколько минут Эмма снова ощутила сладкое приближение пика. Взрыв оказался таким резким и мощным, что она едва не рыдала. Эмме, распростертой под Люком, казалось, что из ее тела вытащили все до единой косточки.

Еще через несколько секунд бешеной атаки он вышел из нее, со стоном обхватил себя ладонью, и теплое семя полилось Эмме на живот.

Люк рухнул на нее, тяжелый, но не чересчур, потому что удерживал часть веса на локтях и коленях. Она крепко обняла его, наслаждаясь весом мощного мужского тела. Уткнувшись лицом в основание шеи, она нежно целовала его, а он тяжело дышал ей в волосы.

Спустя несколько минут, когда оба слегка отдышались, Люк медленно, с трудом поднял голову, словно она весила тонну.

– Ты говорила правду? – спросил он, и при этом лицо у него было таким юным и ранимым, что в горле у Эммы возник комок. – Что я тот человек, за которого ты меня принимала? Тот, кого ты хочешь?

– Да, – ответила она голосом хриплым, но твердым. – Клянусь жизнью всех, кто мне дорог, я говорила правду! Каждое мое слово – чистая правда.

Люк закрыл глаза и снова опустил голову, но губы его прижимались к ее волосам, а рука крепко обнимала за спину.

– Ты ангел, – едва слышно произнес он.

– Нет, Люк, я не ангел. Я просто женщина, которой ты небезразличен.

«И которая, кажется, в тебя влюбляется», – вдруг поняла она.

Они четыре дня мчались во весь опор, часто меняя лошадей и каждый день нанимая новую пару форейторов. Погоду нельзя было назвать идеальной, но теперь Люк с Эммой ехали в закрытом экипаже, и дождь им не мешал.

В первый день добрались от Белфорда до Дарлингтона, на второй – доехали до Донкастера. На третий день они уже достаточно хорошо изучили дилижанс изнутри.

Эмма дремала, прислонившись к плечу Люка. Его рука лежала у нее на бедре, но вдруг медленно поползла вверх. С каждой секундой Эмма ощущала ее все острее и сама положила руку ему на бедро, подняла голову, и губы их встретились в долгом, томительном поцелуе.

Люк приподнял ее с сиденья и усадил на колени лицом к себе.

– Расстегни мне бриджи, – хрипло, с чувственным обещанием в голосе скомандовал он.

Эмма бросила взгляд на окно. Занавески с обеих сторон были раздвинуты, впуская внутрь золотые солнечные лучи.

Он выгнул бровь.

– Хочешь, я задерну занавески?

Она едва не сказала «да», но вовремя спохватилась. Было что-то порочно-опьяняющее в мысли, что любой может увидеть, чем они собрались заняться. Например, фермер заглянет в окно проезжающего мимо дилижанса и увидит любовников в порыве страсти.

От этой мысли сердце забилось быстрее. Ради спасения собственной жизни она не смогла бы объяснить, почему это так ее возбуждает, но так уж оно было.

Сидя на коленях у Люка, чувствуя, как грохочут под ними колеса экипажа, Эмма медленно покачала головой.

Губы его изогнулись.

– Отлично, – сказал он. – А теперь расстегни мне бриджи.

Эмма повиновалась, дрожа всем телом от предвкушения. Он уже возбудился – то ли от поцелуя, то ли от незадернутых окон, а скорее всего от того и другого вместе.

Нарочито неторопливо она расстегнула пуговицы на его бриджах, то и дело задевая пальцами его орудие. Распахнула ширинку. Размер его достоинства не уставал ее поражать.

Эмма провела по нему пальцем. Люк задрожал, и она посмотрела на него. Ей ужасно хотелось, чтобы он командовал сам.

– Скажи, что мне делать.

– Возьми его в руку, – пробормотал Люк. – Сначала нежно, потом сожми крепче.

Она легко прикоснулась к члену, провела по нему пальцами. На стальной твердости такая нежная кожа!

– Хорошо, – пробормотал Люк. – Теперь сожми его крепче и скользи ладонью вот так.

Он положил свою ладонь на ее, показал, как скользить вверх и вниз, и закрыл глаза.

– О да. Вот так. Очень приятно.

Ей захотелось поцеловать его. Так она и сделала – прильнула губами к головке, продолжая поглаживать вверх и вниз. Солоноватый вкус ощущался здесь особенно остро.

Они уже успели вместе сделать множество порочных вещей, но эта оказалась просто восхитительно безнравственной. Дыхание Эммы участилось, сердце пустилось вскачь.

Когда ее губы обхватили головку, Люк испустил низкий стон, и этот звук словно подстегнул ее. Эмма лизнула его, продолжая двигать ладонью вверх и вниз по всей длине восставшего естества, прошлась языком вслед за рукой.

Пальцы Люка нырнули ей в волосы. Она краем уха услышала, как на пол кареты падают шпильки, и улыбнулась. Люк любит ее волосы, любит зарываться в них руками. Узел, скрученный из косы, развалился. Пальцы Люка впились в кожу головы.

– Как чудесно, Эм! А теперь возьми его в свой славный маленький ротик.

Она открыла рот и постаралась вобрать его как можно глубже, затем заскользила губами вверх, сжимая крепко и полизывая языком. Теперь губы повторяли движение сжатой ладони, вверх и вниз, вверх и вниз, а язык лизал то тут, то там, уделяя особое внимание головке, потому что стоило лизнуть его там, и пальцы Люка стискивали ее волосы особенно сильно.

Ее охватило возбуждение. Она крепко сжала бедра, пытаясь побороть нарастающее желание. Тело хотело его, хотело, чтобы он глубоко-глубоко вонзился в нее этим стальным, жарким органом. Сильно и быстро, как делал это всегда. Оно жаждало этих глубоких, настойчивых толчков, которые умел дарить ей только Люк.

Эмма начала постанывать. Ей казалось, что сейчас она вывернется из собственной кожи.

– Да. Это чертовски хорошо! Продолжай стонать, Эм. Какие дивные звуки!

Он начал двигаться у нее во рту, вонзаясь глубоко, притягивая ее голову ближе к себе. Ей хотелось забрать его целиком, проглотить его. Он такой твердый, такой жаркий и восхитительный! И всякий раз, когда она вбирала его в себя особенно глубоко, Люк стонал.

– Да, Эм, да, – бормотал он, вторгаясь в ее рот.

Она действовала руками и губами, и он становился невероятно твердым, невероятно длинным. Она буквально ощущала, как в его древке бьется пульс и бурлит кровь.

Ее тело пылало – жаркое, требовательное, жаждущее, такое открытое, готовое к его вторжению.

Пальцы вцепились ей в волосы с такой силой, что стало немного больно. Люк мощно работал бедрами, Эмме оставалось только подчиняться ему. Она расслабилась, позволив ему вонзаться в рот, позволив его рукам направлять ее голову. Она была в восторге от этого – быть вот так прикованной к нему, подчиняться каждому его движению. Взглянув на него из-под ресниц, она увидела выражение восторга на его лице, и тело ее резко напряглось.

– Эм… я сейчас… кончу…

Эмма долго, прерывисто застонала. Люк вонзился ей в рот и замер, прижав ее к себе. Его древко пульсировало под ее губами, языком и пальцами, а затем в рот потекла солоноватая жидкость. Эмма проглотила часть, собрала остальное и проглотила снова.

Каждый мускул в теле Люка обмяк, впрочем, в ее тоже. Эмма медленно выпустила обмякшее древко изо рта и покрыла его короткими влажными поцелуями.

Она долго лежала на Люке, затем он приподнял ее и усадил. Эмма обвила руками его шею и прильнула к его губам в чувственном поцелуе. Она знала, что он ощущает на ее губах свой вкус, и это одновременно радовало и слегка смущало.

На третью ночь поездки в дилижансе, после того как Эмма удовлетворила Люка, а затем села на него верхом и тоже получила разрядку, они остановились в Стилтоне. На четвертый день, когда солнце опускалось за плотный покров облаков, они добрались до заставы у Гайд-парка.