Селеста Брэдли - Соблазнительная обманщица

К счастью, в этот момент явился Колин.

— Думаю, справиться со всем этим будет нелегко.

— Это я виноват. Сказал Уилберфорсу, что сегодня обедаю у тебя и что у меня сильно разыгрался аппетит. — Приятель с удовлетворением посмотрел на подносы с изобилием еды.

— Господи! И мы могли питаться так все это время? Пусть только Джек вернется, мы быстренько его откормим.

Джек… Точно. Эйдан вспомнил все те письма, которые он разослал в те порты, где мог оказаться его друг. Получит ли он хоть одно из них? А вдруг он уже сейчас спешит обратно, чтобы увидеть малышку, которую считает своей дочерью?

«Извини, старик. Я ошибся. Ты по-прежнему в мире один, а вот у меня появилась семья».

Эйдан посмотрел на Горди Еву — замызганный, нелепый комок тряпки, который теперь казался ему самой настоящей куклой.

«Тут все изменилось, дружище. И нам всем тоже пришлось стать другими».

Мэдлин и Мелоди, войдя в комнату, ахнули.

— Какая прелесть! — воскликнула Мэдлин, радостно глядя на Эйдана. — Я уже несколько месяцев не ела говядины!

Несмотря на то что сердце у Эйдана болело, он невольно рассмеялся при виде плотоядной улыбки, которая появилась у нее на лице, и с шутливым поклоном сказал:

— Приступайте, миледи.

Она казалась такой голодной и довольной, что он не смог таить на нее обиду. Возможно, он поторопился, слишком сильно на нее надавил. В конце концов, у него впереди долгие годы, в течение которых он будет исследовать глубочайшие тайны миссис Чандлер!

Обед прошел весело. Подносы едва поместились на небольшом круглом столе, так что Мэдлин превратила в буфет кушетку, накрыв ее простыней. Благодаря этому даже Мелоди смогла сама выбирать себе еду.

Эйдан посмотрел на груду вареных морковок на тарелке у девочки и подался в сторону, чтобы увидеть малышку.

— Если ты все это съешь, то превратишься в кролика!

Мелоди захихикала. Несколько морковок упали на ковер. Мэдлин поспешно взяла у девочки тарелку и, повязав громадную салфетку, вручила ей ложку.

— Кушай, моя пушистая.

Колин, наблюдавший за этой сценкой, только покачал головой.

— Высыпать вас в миску, перемешать хорошенько — и семейная каша готова.

А потом Колин заставил Мелоди и Мэдлин хохотать, рассказывая о мальчишеских шалостях, которые они вместе устраивали. Эйдан только улыбался, отмечая явное преобладание историй на одну тему: «Эйдан сел в лужу». Ему так приятно было видеть Мэдлин смеющейся, что он не обращал внимания на свою уязвленную гордость.

Она была так хороша в этой непринужденной обстановке! Когда они были знакомы раньше, она была откровенна и слушала внимательно, но их свидания всегда имели одну цель. Теперь он вдруг понял, что она была нужна ему только для одного — и потому он узнал только одну сторону этой сложной личности. Мэдлин, принимающая возлюбленного, была совсем не такой, как Мэдлин в кругу семьи.

Сейчас она держала Мелоди на коленях и вытирала следы моркови с детской мордашки — в том числе и с бровей! — и смеялась рассказам Колина. На ней было какое-то старое платье, пожалуй, чересчур блеклое, но ее щеки казались от этого только румянее, а волосы — темнее. Ему нравилось, когда она не делала прически, а заплетала не тугую косу, из которой выбивались прядки. Когда Мэдлин наклонилась, чтобы опустить Мелоди на пол, он вдруг заметил, что на ней нет корсета.

Ворот чуть отвис — и в вырезе видно было, как свободно колышется ее пышная грудь. Если он сейчас заключит ее в объятия, то ощутит нежное женское тело без барьера из китового уса.

Он остро ощутил желание.

Выпрямляясь, Мэдлин поймала на себе его жадный взгляд. Видимо, его мысли читались совершенно ясно, потому что ее карие глаза вдруг потемнели и широко распахнулись, а щеки заалели. Очаровательный румянец дошел до самой ее груди, а возможно, и дальше. Надо было бы проследить, где именно он заканчивается…

Она попыталась его отвлечь:

— Еще моркови, милорд? Кажется, Мелоди немного и нам оставила.

У нее из косы выбилась еще одна непослушная прядь — на этот раз такая длинная, что свилась в кольцо на ключице.

Он протянул руку и отвел локон ей за ухо, с наслаждением прикоснувшись к мягкой коже.

— Из всех Мэдлин, которые я видел, — тихо проговорил он, — эта нравится мне больше всего.

Она отвела взгляд, но он бережно взял ее за подбородок.

— Не прячь этот непослушный локон. Я только успел к нему привязаться, — прошептал он. — Мне снова станет так одиноко!

Ее губы приоткрылись — и она заглянула ему в глаза.

— Почему ты это сказал?

Он слабо улыбнулся и нежно провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе.

— Не знаю. Возможно, у меня просто разыгралось воображение, но меня страшит будущее, в котором не окажется тебя.

Она судорожно сглотнула:

— Мне одно время казалось, что я стала тебе неприятна.

— Людям свойственно ошибаться.

Он подался к ней ближе, не отрывая от нее взгляда.

Позади них Колин громко кашлянул и сказал:

— Мы с мистрис Мелоди решили податься в бега и присоединиться к пиратам с «Бесславного грабежа».

— Как мило! — рассеянно откликнулась Мэдлин.

— А перед тем как покинуть Лондон, мы намерены сжечь дотла Вестминстерское аббатство.

— Угу! — Эйдан улыбнулся Мэдлин. — Развлекайтесь.

Колин возмущенно фыркнул.

— Пошли, Мелоди. Нечего нам оставаться там, где всем не до нас. Побежали ко мне в комнаты. Я забрал её вещи, — сообщил он. — Нас не ждите.

Во внезапно наступившей тишине Эйдану показалось, что его сердце начинает биться все громче, так что вскоре он мог слышать только, как оно выстукивает: «Люби меня! Люби меня!»

Он встал из-за стола, потянув за собой Мэдлин, которую взял за обе руки.

— Кажется, мы наконец одни, — пробормотал он.

Ее взгляд переместился на его губы.

— Да, похоже, что нас решили оставить вдвоем.

Эйдан обхватил ее милое лицо ладонями и нежно поцеловал в губы. Однако когда он прервал их поцелуй, ее темные глаза смотрели на него настороженно — и он ощутил отчаяние.

— Поведай мне свои тайны, Мэдди, — прошептал он. — Мне надо, чтобы ты целиком и полностью стала моей! Со всеми своими секретами.

Ее веки опустились, и она решительно высвободилась из его рук. Однако к его удивлению, не стала отстраняться, а придвинулась ближе и спрятала лицо у него на груди.

— Я не могу тебе ничего рассказать… Пока — не могу. — Наверное, она ощутила, как он напрягся, потому что прижалась к нему еще теснее. — Эйдан, пожалуйста, не настаивай! Ты ни в чем не сможешь мне помочь, а мне никак не изменить того, что было. Если я скажу, что не хочу ничего дурного и только стараюсь выжить, этого будет достаточно?

Будет ли? Что именно не дает ей покоя? Что она скрывает?

Когда они стали близки, она показалась ему робкой, пугливой. Сказала, что муж был старше ее, что он редко к ней прикасался и что она мало что знает о любовных ласках. Однако это не объясняло ее слез в тот первый раз, когда она испытала в момент близости с ним оргазм, как и того, почему поначалу она никогда не разрешала ему провести ночь у нее в постели. Словно не могла заснуть, когда у нее в спальне находился кто-то еще.

Его подозрения относительно того, что ее муж был к ней недобр, были встречены категорическим отрицанием и веселым смехом.

— Глупости! — беззаботно восклицала она и тут же переводила разговор на что-то другое.

Ему безумно хотелось оградить ее от того, что не давало ей покоя, — что бы это ни было. Ему хотелось, чтобы она открылась ему: он ни минуты не сомневался в том, что способен убить ее чудовищ, что именно он способен ее спасти. Она не одна — как бы она ни старалась добиться, чтобы это оказалось именно так.

Крепче прижав ее к себе, он прижался щекой к ее шелковистым волосам и тихо улыбнулся. Женщина, от которой пахнет так сладостно, просто не может оказаться виновной в чем-то гадком.

— Верю: ты обязательно мне об этом расскажешь, — сказал он. — Поведаешь абсолютно все без утайки.

Мэдлин зажмурилась, продолжая прятать лицо у него на груди. Очень скоро она исчезнет без всяких объяснений. Никакой запиской, никакими страстными мольбами о прощении не выразить ее сожалений. Пока она здесь с ними, а потом Эйдан и Мелоди останутся одни.

Тогда почему бы ей не увезти с собой это мгновение счастья? Что плохого в том, что она припадет к этому источнику нежности и радости — всего на миг, только чтобы воспоминание об этом давало ей силы всю ее оставшуюся жизнь?

Она медленно подняла голову и посмотрела в его лицо — прекрасное, словно вышедшее из-под резца гениального скульптора.

— Ты всегда будешь моей единственной любовью, Эйдан де Куинси. Это та тайна, которую я тебе открою прямо сейчас.

Он ошеломленно моргнул, глядя на нее с нескрываемым изумлением.

— Ты меня любишь?

Она засмеялась сквозь слезы:

— А ты сомневаешься, дурень. Я всегда любила тебя — с той минуты, когда чуть не убила тем кирпичом!

Эйдан снова обхватил ее лицо ладонями, отведя со щек растрепавшиеся волосы.

— Повтори это снова! — потребовал он охрипшим от волнения голосом.

Мэдлин положила ладони на его широкую грудь, провела ими вверх, по его плечам и, наконец, сцепила пальцы у него, на затылке, прижимаясь к нему всем телом с непосредственностью, которую давало ей их прошлое.

— Я тебя люблю. Люблю. Люблю. И тебе пора меня поцеловать, иначе я не замолчу, пока ты этого не сделаешь!

Он прильнул к ее губам так нежно, что у Мэдлин на глаза навернулись слезы. Не убирая ладоней, охватывавших ее лицо, он целовал сначала ее верхнюю губу, потом нижнюю, потом нос и подбородок, щеки, глаза и, наконец, прижался губами к ее лбу.