Селеста Брэдли - Соблазнительная обманщица

А потом его пальцы — Боже, как ей не хватало их прикосновений! — теплые и уверенные, скользнули между влажными складками ее женской плоти. Она тихо ахнула наслаждаясь этим медленным вторжением, беспомощно прижималась к нему ягодицами.

Его указательный палец то погружался в нее, то снова выходил обратно, а подушечкой большого пальца он ласкал ее томительно ноющий бутон. Она начала судорожно двигаться, лишившись остатков разума, извиваясь, задыхаясь и содрогаясь всем телом. Стоны рождались глубоко в ее горле, но его властная рука их заглушала. Он пришпилил ее к себе, словно бабочку в витрине коллекционера, заставляя безумствовать от этого сладкого, греховного вторжения.

«Я сошел с ума. Я окончательно лишился разума — но почему-то мне все равно!»

Прикосновений к ее нежной коже оказалось достаточно, чтобы Эйдан лишился способности связно мыслить. Ее жаркое тело, ее руки, прикасающиеся к его члену, только усиливали это безумие. Что ему остается, как не пытаться продлить этот момент и не постараться завести дело как можно дальше?

Сквозь стук крови в ушах он услышал ее стон и ощутил, как она податлива.

Мэдлин в его руках… Боже, как он мечтал, чтобы все снова стало так!

И она тоже чувствовала это, несмотря на то что утверждала, будто не любит его. Она таяла под его прикосновениями, словно воск под огнем. Его смелые пальцы оросились нектаром ее жарких лепестков — доказательством того, что он ей желанен, доказательством того, что она хотя бы отчасти ему солгала. Любит ли она его, он сказать не мог. Желание, жажда и жар — это ей определенно было от него нужно.

Она выйдет за него замуж — и будет навечно принадлежать ему. Возможно, когда-нибудь он наконец поймет эту загадочную женщину. Он не игрок, но готов рискнуть свои м будущим, сделав ставку на темную лошадку.

Наконец Эйдан хрипло заговорил у самого ее уха.

— Кончай! — приказал он ей. — Прошу тебя!

И Мэдлин тут же так и поступила, словно ей не хватало для этого именно его горячего дыхания, коснувшегося ее кожи. Она ахнула, содрогнулась — и жаркой влагой оросила ему ладонь.

— Умница, — прошептал он успокаивающе, помогая ей прийти в себя осторожной лаской, а потом убрал руку и позволил подолу опуститься. — Ш-ш… Дыши медленнее.

Он отпустил ее голову и переместил руку ей на талию, удерживая на ногах. Сразу Мэдлин не поняла, что она снова поддалась Эйдану. И хотя она наслаждалась тем плотским удовлетворением, которое мог ей принести только он один, хоть и радовалась его заботливой поддержке, пока она приходит в себя, какой-то частью сознания все-таки испытывала глубокое отвращение к собственной слабости. Нащупав ее руку, он вложил в нее носовой платок. Мэдлин молча приняла его. Несмотря на темноту, он повернулся к ней спиной, давая возможность заняться собой.

Спустя какое-то время Эйдан тихо проговорил:

— У меня такое чувство, будто я должен просить прощения…

Мэдлин прервала его отрывистым смешком.

— Еще одно слово — и тебе из этого шкафа живым не выбраться! — прошипела она с яростью. Она поспешно приводила себя в порядок, трясущимися руками расправляя смятые юбки. Ей нельзя снова оказаться уязвимой! — Ничего не было! Это ясно?

Проблема была только в том, что ее поспешное заявление заставило Эйдана снова обнять ее. Его нелепая, милая Мэдди! Что ему с ней делать?

И что ему делать с самим собой? Что за безумие заставило его покуситься на ее чувство собственного достоинства исключительно ради того, чтобы услышать ее сладкие стоны?

В ту секунду, когда Мэдлин начала игру, она рассмеялась — тем же милым, грудным смехом, который очаровал его четыре года назад. И в это мгновение ему захотелось вернуть ее — такой, какой она была тогда.

По крайней мере теперь он точно знал, что тогда не заблуждался относительно ее реакции. Он провел рукой по лбу. От его пальцев пахло самой глубокой, самой удивительной женской тайной: что бы ни говорило ее сердце, ее тело не могло устоять перед его прикосновениями. Он это знает — и всегда это знал… И сейчас он использовал это против нее.

«Как я мог так поступить?

Разве я мог поступить иначе?»

Когда только что Эйдан обнимал дрожащую Мэдлин, то мог только гадать, как ему удавалось так долго обходиться без нее. Однако ему нужно было неизмеримо больше! Ему хотелось вытащить ее из шкафа, опрокинуть на постель, не только ощущать, но и видеть ее, чувствовать ее вкус, а не только слышать ее стоны. Если бы за дверью не было Мелоди…

— Слушай, мы совсем забыли про малышку!

— Не волнуйся, Эйдан. Она не издала ни звука.

— Ох нет! «Надо беспокоиться не тогда, когда дети шумят, а когда их не слышно» — я твердо запомнил наказ Колина. — Быстрее! — Он ухватился за задвижку, чтобы дверцу не смогли открыть снаружи. — Ты выглядишь пристойно?

— Сравнительно.

Эйдан открыл дверцу, они выскочили из шкафа… и обнаружили, что гостиная пуста — и спальня тоже. А потом Мэдлин увидела, что наружная дверь приоткрыта.

— Эйдан!

У него оборвалось сердце. Неужели Мелоди прошлась ураганом по клубу «Браунс»?

— О Боже!

«Хорошо бы найти ее до того, как она спалит весь дом».

Эйдан набросил на себя плащ.

— Сиди здесь. Я пойду ее искать. Может, успею поймать ее до того, как…

Она скрестила руки на груди и обожгла его возмущенным взглядом:

— Ты с ума сошел? Думаешь, я предоставлю это мужчине? Да вы даже собственных носков в комоде найти не можете!

Эйдан хотел было что-то возразить, но решил, что она, пожалуй, права.

— Ладно. Осмотри этот этаж. Старый Олдрич глух как тетерев и слеп как крот. Наверное, он заметил бы тебя только после того, как ты забралась к нему на колени.

— Тем не менее я постараюсь не делать этого, — суховато отозвалась она и выскочила в коридор следом за ним.

Предоставив Мэдлин вести поиски на их этаже, Эйдан быстро сбежал по лестнице — и резко остановился, поймав гневный взгляд одного из наиболее мобильных ископаемых, проходившего мимо. Одернув жилет, он постарался принять спокойный вид.

— Юные негодяи, — проворчал старик, направляясь в свои комнаты, — бездельники, все трое!

Эйдан не стал задерживаться и оспаривать его мнение о месте молодежи в обществе. Как только ворчун зашел за угол, он снова перешел на бег. Стремительно двигаясь по коридору, он заглядывал во все пустые комнаты — и даже в те, где кто-то был. Он заглянул во все ниши и забрался под все столы. Даже проверил комнату Джека, которая была все такой же холодной и безличной, какой тот ее оставил.

«Ты самый худший отец во всей Англии! Ты был нужен твоему ребенку — и где ты в это время был? Что делал?»

«Если честно — сидел в шкафу с самой худшей матерью во всей Англии».

Наверное, несправедливо обвинять Мэдлин, но из-за нарастающей паники он вообще начал терять способность мыслить связно.

— Мелоди!

Его хриплый шепот гулко разносился по пустым комнатам. Оказавшись в самой последней комнате на этом этаже, он уже был готов упасть на колени и молиться, лишь бы услышать ее ответ.

Девочки нигде не было. О Боже! Если ее тут нет, она должна быть…

«Внизу, в клубных комнатах».

Выбежав из комнаты, он резко остановился сразу за дверью.

— О! Добрый день, Уилберфорс.

Управляющий стоял в середине коридора как воплощение бесстрастной услужливости. Конечно же, Эйдан ошибся, вообразив, будто ощущает волны подозрительности, распространяющиеся от этого человека. «Это просто моя нечистая совесть».

— Добрый день, милорд. — Управляющий наклонил голову в подобающем поклоне. — Вам что-то нужно?

Он посмотрел на дверь незанятой комнаты, откуда только что вышел Эйдан.

Тысячи убедительных отговорок кружились но в голове у Эйдана — и тут же вылетали оттуда. К черту все! В любом случае скандал вот-вот начнется. Вполне возможно, что Мелоди уже в эту минуту занимает всех членов клуба рассказом о своих достижениях в отношении ночного горшка.

— Нет, Уилберфорс, спасибо.

Он глубоко вздохнул и, быстро пробежав мимо удивленного управляющего, понесся вниз, в главные помещения здания.

Оказавшись там, он тут же убедился, что в главном салоне сидят только лорд Бартлз и сэр Джеймс — эти седовласые мумии, которые постоянно дремали у огня, не прикасаясь к шахматным фигурам уже десятки лет.

Так. С тем же успехом он мог опасаться разоблачения со стороны ладей из слоновой кости или пешек из эбенового дерева! Отбросив осторожность, Эйдан бесцеремонно обыскал все помещение. Он отдергивал шторы, приподнимал кресла и забирался под столы.

Поймав себя на том, что он — пыльный, потный и перепуганный — пытается втиснуть свое крупное тело под массивный дубовый шкаф, Эйдан вынужден был признать, что он, титулованный аристократ, зрелый, образованный и опытный мужчина, человек разумный и рассудительный (видит Бог!), за последние полтора суток полностью потерял всякий контроль над своей жизнью.

Из-за младенца.

Мэдлин подождала, пока Эйдан не скроется, осматриваясь в коридоре. В этом крыле оказалось много дверей, но только у одной — самой дальней и выходящей, по-видимому, на передний фасад здания — стоял поднос, который должен был забрать кто-то из слуг. Значит, это комната Олдрича.

Она пошла по коридору. Двери остальных комнат легко открывались — значит, Мелоди вполне могла оказаться в любой из них. К счастью, они оказались обставлены гораздо более скромно, чем комнаты Эйдана, так что Мэдлин быстро справилась с делом: достаточно было приподнять чехлы, закрывавшие мягкую мебель, и убедиться, что под ними нет кудрявого бесенка.

Она не стала окликать девочку: раз идет игра в прятки, та наверняка не поддастся на такую грубую уловку. Мелоди была очень умненькой — как и полагалось дочери Эйдана.