Элизабет Кларк - Соблазнительная лгунья

– Ну что ж, это заслуживает того, чтобы выпить. Сейчас ты пойдешь домой, мы тебя почистим, а потом отметим это дело праздничным ужином, например, завтра.

Джульетт нарисовала себе в воображении то, как Рендолл уставился на Бренну:

– Ты действительно собираешься праздновать смерть своей сестры?!

– Я тебе предлагаю отметить то, чего мы достигли. Нам не надо делиться наследством, не надо продолжать терпеть эти чудовищные взгляды и отвечать на вопросы, действительно ли я прихожусь родней какой-то нищете.

Джульетт поняла, что полицейские слышали уже достаточно, потому что вышли из темноты и сказали:

– Значит, так, вы, двое, пройдете с нами. Особенно вы, – сказал главный полицейский, хватая Бренну за руку.

– Вы не можете меня так хватать! – закричала Бренна. – Немедленно отпустите меня! Я же не преступница!

Хотя Джульетт внимала каждой происходящей детали, она смотрела на Томаса, потому что для нее было величайшим счастьем находиться с ним рядом. А он смотрел на нее темными, глубокими глазами, полными любви.

Она не ждала ничего от этого момента, но дело в том, что Бренна до сих не знала, что Джульетт жива. Полицейский защелкнул на ней наручники, а она все пыталась его ударить. Но когда она увидела Джульетт, она остановилась как вкопанная с открытым ртом. Повернувшись к Рендоллу, она закричала:

– Идиот! Ты полный, невыносимый идиот! Как ты мог?!

– А как могла ты?! – спросила Джульетт. – Мне не нужны были деньги, я была бы счастлива только тем, что у меня был бы дедушка.

– Ты все врешь, – прошипела Бренна. – Это полный абсурд. Вы должны отпустить меня. Вы что, верите этим историям, которые рассказывают служанки? Вы же не можете верить ей больше, чем мне?!

– Боюсь, что слишком поздно, мисс, – равнодушно сказал полицейский. – Все, что вы хотите рассказать, вы спокойно расскажете в суде.

– Это была целиком идея моего кузена! – кричала Бренна, и Джульетт казалось, что все скоро оглохнуть от ее крика.

Но следователь и инспектор, видимо, не раз сталкивались с подобным, поэтому особого впечатления на них это не произвело.

– Я любила моего деда! – истошно кричала она, и Джульетт почувствовала неукротимую ненависть. Бренна убила их дедушку, пыталась убить ее саму, и все это ради денег, хотя она провела всю свою жизнь в роскоши.

«Я бы отдала все на свете, только бы по-настоящему познакомиться с дедушкой».

– Ты просто лгунья, – сказала Джульетт, и голос ее дрожал. – Ты украла у меня саму возможность узнать дедушку. Все ради денег, хотя тебе ни дня не пришлось работать. Впрочем, это еще исправят в Ньюгейтской тюрьме, если, конечно, не вынесут смертный приговор.

Темные пятна проступили на бледных щеках Бренны.

– Надо было сначала убить тебя, – прошипела она. – Какое отношение ты имеешь к моему деду? Ты что, правда считаешь, что служанка может наложить свои грязные ручонки на мои деньги? – Она замолчала и огляделась по сторонам.

– Может быть, вы скажете что-то еще в свою защиту? – невозмутимо спросил инспектор.

Бренна сокрушенно вздохнула, но не сказала ничего.

Рендолл молчал все это время, но тут он поднял голову.

– Можно один вопрос? – спросил он бесцветным измученным голосом.

– Задавайте, – ответил один из следователей. – Возможно, вы поможете следствию, как это уже сделала мисс Бэнфорд.

– Можно ли обстоятельства моего дела рассматривать отдельно от мисс Бэнфорд?

При этих словах Бренна чуть не порвала свои наручники.

– Ах ты ублюдок! – завизжала она. – Да как ты можешь! – Она разрыдалась, и слезы потекли по ее лицу, перекошенному от злости. – Я вас всех ненавижу, всех! И когда меня освободят, вы еще пожалеете!

Инспектор ухмыльнулся.

– Ну пусть напоследок помечтает, – сказал он.

– Можно еще один вопрос? – вклинился Рэндолл.

– Безусловно, – ответил главный следователь. – Чем больше ваших вопросов, тем скорее мы с этим покончим.

– Мне интересно, какой информацией вы располагаете? Может быть, я смогу помочь следствию.

– То есть? – непритворно удивился главный следователь.

– Я хочу сказать, что как свидетель я могу быть полезен. Может быть, мне за это будет полагаться меньший срок?

– Меньший срок? Да это ведь ты все испортил, ничтожество! – снова закричала Бренна.

– Ты можешь хоть на секунду закрыть рот? – оборвал ее Рендолл. – Я разговариваю не с тобой, а с полицией.

Инспектор переглянулся с человеком, стоявшим у двери. Тот вышел и через минуту вернулся в сопровождении седого важного господина.

– Меня зовут лорд Грэм, – сказал вошедший, – и в интересах следствия мы принимаем ваше предложение. Мы предлагаем вам соглашение.

– Какое соглашение? – насторожился Рендолл.

– Вы признаны виновным в покушении на убийство Джульетт Гаррисон. Если вы проинформируете следствие о подробностях убийства сэра Роджера Бэнфорда, смертную казнь вам заменят пожизненным заключением.

– Договорились, – ответил Рендолл.

– Я тоже хочу соглашение! – закричала Бренна. – Я тоже могу рассказать подробности!

– Очень хорошо, мисс Бэнфорд. Вам также заменят смертную казнь пожизненным заключением.

Бренна на секунду замерла, осознавая прозвучавшие слова. Потом она закрыла лицо руками и зарыдала.

И уже через несколько минут Джульетт ехала домой в сопровождении Томаса. Ушибы ныли, но что это значило по сравнению с болью в сердце? Все неизбежно кончается: и жизнь служанки, и знакомство с дедушкой, и счастье с единственным, навсегда дорогим человеком.

– До сих пор не понимаю, как тебе удалось найти меня там, на пристани, – сказала она. Ей хотелось просто говорить, чтобы не думать о приближающейся разлуке.

– Я быстро погнал за той каретой, в которую ты села. Мне повезло, что улицы были безлюдны, днем я просто потерял бы тебя из виду.

– Как же он смог найти меня?

– Видимо, Бренна узнала, где ты работаешь. Тот, кто донес в полицию, видимо, заглянул еще и к ней.

– Да, есть такая девушка в ателье. – Джульетт была очень зла на глупую Эмили, но видела в этом знак судьбы, так причудливо игравшей с ней все это время. – Зато ее поступок помог найти настоящих убийц.

Джульетт замолчала, и были слышны только стук копыт да глухое биение ее сердца. Она понимала, что сейчас скажет Томас, и ей уже было больно.

– Завтра я возвращаюсь в Америку. Теперь я знаю, что ты в безопасности, и мне надо быть там, где во мне нуждаются больше всего.

– Да, конечно, – спокойно ответила Джульетт и почувствовала, как что-то умерло в ее душе.

Теперь судьба отбирала самый дорогой ее подарок – Томаса.

– Мне придется хорошо поработать. Я сейчас по уши в долгах, мне даже нечем рассчитаться с рабочими. Когда мы встретились, я был корабельным магнатом, богатым и успешным, а теперь рядом с тобой сидит нищий.

«Мне все равно», – подумала Джульетт. Но вслух сказала:

– Ты быстро встанешь на ноги. Для тебя это не впервые.

– Я же боюсь не только за себя. Представь, сколько семей я сейчас поставлю на грани выживания, если не смогу заплатить рабочим. – Он повернулся к Джульетт и нежно взял ее лицо в свои руки. – Ты знаешь, что я никогда не забуду тебя, – сказал он, и ей пришлось мучительно сдержать подступившие слезы.

Она попыталась улыбнуться.

– Я знаю, – еле слышно ответила она, и воспоминания накрыли, ее с головой: мисс Джульетт Уайтхолл, розмарин и лаванда, роскошная кровать в Гемптоне. – И я тоже вряд ли смогу забыть тебя, – только и смогла сказать она, чтобы не разрыдаться.

– Сейчас на тебя свалится столько дел, что ты меня через неделю и не вспомнишь, – сказал он. – У тебя будет магазин, работницы, а потом успех и слава заставят мужчин бегать за тобой стадами.

Она не смогла сдержать улыбки.

– Не слишком ли ты торопишься? Мне же еще предстоит искать работу.

– Я не думаю, что какие-то формальности помешают тебе стать полноправной наследницей сэра Роджера. У тебя появятся деньги, твои деньги, Джульетт.

– Я знаю, – ответила она, хотя не была в этом уверена. А еще она подумала, что было бы намного лучше, если бы сэр Роджер был беден. У нее не появилось бы денег, зато она обрела бы родного человека. На этот раз улыбка далась ей с трудом.

– Ничего, ты еще прочитаешь про мой знаменитый магазин во всех американских газетах.

Томас смахнул слезу с щеки Джульетт и подхватил ее на руки. Ему показалось, что это и есть его жизнь – держать ее на руках, чувствовать ее запах, слышать биение ее сердца.

Но он прекрасно понимал, что ее ждет большое будущее.

Даже если ей не достанется наследства, она все равно не свернет со своего пути. А деньги ей обязательно достанутся, он в этом не сомневался. Это он остается ни с чем.

«Ты любишь эту женщину так, как никого никогда не любил».

Он вспомнил тот день, когда она спасла маленькую девочку в кондитерской. Вспомнил, как ее грубо окликнули в день их первой встречи в Гемптоне. Он отвык чувствовать такую нежность, ведь слишком долго он был один. Надо было сказать о своих чувствах тогда, не бояться себя самого. А теперь было поздно. Она была женщиной с богатыми перспективами. А он был неудачником с полуразвалившейся компанией.

– Вот что, – сказал он, стирая ее набежавшую слезинку, – когда соберешься открывать магазин – напиши мне, и я приеду. Может быть, я хоть немного восстановлю компанию и еще раз попытаю счастья с инвестициями.

– Ты думаешь, все получится? То есть ты сможешь выкарабкаться?

– Я не знаю, – ответил он, и это было правдой. «Я лишь знаю, что хотел бы предложить тебе больше, чем я могу. Я лишь знаю, что я никогда не забуду тебя. Я лишь знаю, что прощаюсь с тобой, чтобы ты сама могла стать успешной женщиной и найти свое место в жизни».

Когда экипаж подъехал к дому Джульетт, Томас поднялся с ней в комнату. Ее подруги увидели раны и царапины, покрывавшие ее тело, и тут же подлетели к ней, причитая и засыпая ее беспрестанными вопросами. Чуть погодя они кинулись протирать и перевязывать ее раны, отчаянно споря между собой, как это лучше делать.