И это будет трагедией. Это будет невыносимо. Это будет в тысячу раз хуже пустой дыры в отдаленном закутке разума.

Он поймал, уловил краем глаза какое-то движение. Что-то происходило за окном. Отодвинув стул, он встал и прошел в эркер, выходящий окнами на сад.

У него защемило в груди при виде Мерси, крепко прижимающей к себе Джона. Полы длинного красного плаща путались в ногах, когда она закружилась под падающим снегом. Зазвучал радостный смех его сына, и у Стивена подступил комок к горлу.

Какой неожиданный поворот судьбы! Отец Джона станет сэром Стивеном. Это почетно. И для него, и для его сына. Никогда прежде он не думал о том, как его поступки отражаются на близких. Его всегда интересовала лишь игра. Теперь у него была возможность поиграть с сыном, а он закрылся в библиотеке и перечитывает письма, убеждая себя, что королева не ошиблась, посчитав его достойным такой чести.

Ему ли решать?

Несомненно, Мерси права. Про него бы не вспомнили, если бы он повел себя недостойно. Как жаль, что он совсем не знает того человека, каким был на востоке! Неужели он полностью утрачен? Неужели Стивен никогда не узнает, что делал, кем был и кем остался, если верить Мерси? Ведь верно, два года жизни не могли не наложить отпечаток на него нынешнего.

Мерси скрылась из виду. Чем еще она займется с их сыном? Она расскажет об этом за обедом. Если она захочет со Стивеном разговаривать. Было задето ее самолюбие. Если бы затащить ее в постель, когда в ней полыхает такое пламя…

Но этого не случится теперь, когда он снова ее обидел. Странно, что раньше его не беспокоило то, что своим поведением он может обидеть близких. Разве что мать он старался поберечь. Стивен всегда сердился на себя, когда заставлял ее вздыхать, но все равно расстраивал ее. Собственные потребности для него всегда были важнее чувств окружающих. Каким же самовлюбленным мерзавцем он был!

Но с Мерси он забывал о себе.

Велев лакею принести пальто, шляпу и перчатки, он, сам еще не вполне понимая, что собирается делать, стремительно вышел в сад искать жену и сына. Нашел он их сидящими на скамеечке, где их уже успело припорошить снегом. Мерси выглядела спокойной и умиротворенной. От огня, разгоревшегося в библиотеке, не осталось и следа.

— А вы — дама с характером, миссис Лайонс. Если бы у меня не было провалов в памяти, я бы это знал?

Она посмотрела на мужа, и губы ее дрогнули, словно она сдерживала улыбку. Она не могла долго сердиться на него. Осознание этого наполняло его покоем, потому что впереди у них были годы совместной жизни, и он наверняка еще не раз выведет ее из себя.

— Незамужняя женщина должна быть тихоней, чтобы не отпугнуть потенциального кавалера. Не помню, чтобы я когда-нибудь показывала свой характер.

Он сел рядом с ней и положил руку на спинку скамейки.

— Хм, если бы что-нибудь такое было, я дважды подумал бы, прежде чем жениться на тебе.

Наконец губы ее растянулись в улыбке.

— Ты и так дважды подумал.

— Не дважды, а намного больше раз. — Он прикоснулся к ее щеке. — Прости меня, Мерси. Прости за все, что я наговорил тебе в библиотеке.

— И ты меня прости за то, что я не могу войти в твое положение. Но ты прав. Если бы я лишилась воспоминаний хотя бы о минуте, проведенной с Джоном, я бы, наверное, умерла с горя.

Ребенок, которого Мерси обеими руками прижимала к груди, на взрослых внимания не обращал, что-то восклицал и пытался ловить снежинки.

— Мне кажется, характером он больше в тебя удался, чем в меня, — сказал Стивен.

— Не думаю.

Произнесено это было каким-то странным тоном, как будто это предположение смутило ее. Она положила ладонь на руку Стивена.

— Уж не знаю, стоит ли тебя поздравлять с тем, что ты удостоился такой чести, но я горжусь тобой и знаю, что ты это заслужил.

— Поверю тебе на слово.

— Я никогда не солгу тебе. Ты должен знать это.

Каким искренним был взгляд этих глаз цвета виски! Боже, он мог бы пить из них весь день и всю ночь. Ни на что бы он не променял удовольствие вглядываться в них.

— Порой мне кажется, что какие-то события, происходившие в Крыму, все еще влияют на меня. Человек, которым я был раньше, лишь рассмеялся бы, узнав, что его хотят сделать рыцарем, но потом держался бы обеими руками за это звание, и ему было бы плевать, за что ему выпала такая честь. — Он приложил кулак к сердцу. — Иногда я готов поклясться перед Богом, что не знаю, в кого превратился. Я незнакомец для самого себя.

— Для меня ты не незнакомец. — Она прильнула к нему и поцеловала очень нежно. Этот поцелуй обещал продолжение. Она простила его. Если бы он мог простить себя!

Если бы мог поверить в то, что в его коже не чужой, незнакомый человек, а он сам!

Глава 18

В большом зале лондонской резиденции Вестклиффов было не протолкнуться. Клэр настояла на том, чтобы отпраздновать триумф Стивена с размахом. Наблюдая за тем, как Стивен пробирается сквозь толпу гостей, Мерси поражалась уверенности его поступи и беззаботности улыбки, хоть и подозревала, что они были напускными. Несмотря на то, что он принял награду с достоинством и держался учтиво, она знала: Стивен все еще сомневается в том, что заслужил такую честь.

Еще не началась очередная сессия парламента, так что многие приехали в Лондон специально ради этого случая. Гости, даже те, кто не присутствовал на церемонии, состоявшейся в этот же день, обсуждали только ее, всех интересовали малейшие подробности. Не каждый день посвящают в рыцари!

Церемония проходила в бальном зале Букингемского дворца. Горло Мерси сжалось и к глазам подступили слезы, которым она не позволила пролиться, — ни за что на свете она не заставила бы Стивена краснеть, — когда она наблюдала за тем, как он в алом мундире опустился на колени перед королевой. Увидев его снова в военной форме, она вдруг осознала, что за время их знакомства он сильно постарел. Война и раны были тому причиной. Он выглядел старше своих двадцати шести. Намного старше. Она тоже не выглядела на свой возраст, но ни на что не променяла бы те тяготы, которые вылепили их, и его, и ее, нынешних.

В точном соответствии с многовековым обрядом, королева Виктория коснулась мечом сначала одного его плеча, потом другого, и произнесла слова, которых Мерси не расслышала, — так сильно застучала кровь у нее в висках. А потом все закончилось. И сэр Стивен поднялся.

Выглядел он ослепительно.

Присутствовали все члены его семья. Они были знакомы с королевой, и она тепло их приветствовала. Незадолго до этого и Мерси официально представили ее величеству, но эту честь нельзя было сравнить с тем, чего удостоился Стивен.

Дома он сменил военную форму на черный фрак, белую рубашку, серый жилет и ослепительно белый галстук. Среди гостей он расхаживал так грациозно, будто никогда и не хромал вовсе. Все телесные раны зажили. Хотела бы она, чтобы то же самое можно было сказать и о ранах душевных.

Когда прием закончится, а будет это не раньше полуночи, они вернутся к себе, благо, путь недалекий, около часа езды. Она не могла дождаться той минуты, когда останется с ним наедине. У нее даже промелькнула мысль, что спальней может стать карета. Любовь ее была огромна, страсть — неизмерима. Она хотела прикасаться к нему, и чтобы он прикасался к ней. Можно будет подразнить его, сказать, что делить ложе с рыцарем ей еще не приходилось.

Сэр Стивен. Леди Лайонс.

Отец будет впечатлен. После Рождества она получила от него письмо с приглашением в гости. Рядом с ним она все еще чувствовала себя немного неуютно, но со временем это, наверное, пройдет. Ей даже трудно было представить, как чудесно…

— Мерси!

Знакомый голос заставил кровь в ее жилах застыть. По спине пробежал холодок. Она распрямила плечи и спину. Работа в военном госпитале научила ее тому, что победа невозможна без боя. Медленно повернувшись, она улыбнулась как можно радушнее.

— Мисс Уизенхант!

Пышные черные волосы, которые в госпитале она отказалась стричь, теперь были уложены в замысловатую прическу, украшенную нитями жемчуга. Взгляд голубых глаз обшарил Мерси и остановился на ее лице, как будто он что-то искал, но безуспешно. Мерси догадывалась, что именно.

Женщина тепло улыбнулась.

— Мерси, после всего, через что мы прошли вместе, в подобных формальностях нет нужды. Но прошу, скажи, как мой сын? Как Джон?

Мерси показалось, что она стоит, окутанная густым туманом. Бальный зал постепенно начал растворяться в дымке, и вот она снова очутилась в Ускюдаре, в одной из комнат северной цитадели, которую делила с десятком сестер. Ее и Сары кровати стояли рядом.

Однажды ночью Мерси услышала тихий плач. Испугавшись, что Сара могла, подобно ей, попасть в лапы насильников, она выбралась из-под одеяла и стала коленями на холодный пол рядом с ее кроватью.

— Сара, что случилось?

— О, Мерси, я плохая… беспутная. Со мной беда.

— Какая беда?

— Позорная… Капитан Лайонс и я…

Мерси почувствовала укол в самое сердце. Мужчина, который был так добр с ней, предпочел Сару и был с ней близок.

— Давай поговорим об этом утром, чтобы никто нас не услышал.

Сара кивнула, и Мерси вернулась в свою постель и беззвучно расплакалась. Глупо было надеяться, что капитан испытывает к ней какие-то особенные чувства. Он спас ее и утешил просто потому, что так положено поступать солдату. Он ведь защитник.

Она решила, что между ними пробежала искра, но это было одно лишь ее желание. Он любил другую.

На следующее утро, на берегу, Сара сказала:

— Наверное, я поеду в Париж, рожу там ребенка и оставлю его в приюте.

Мерси пришла в ужас.

— Капитан Лайонс наверняка женится на тебе.