Дома Сидони тут же зажгла свечу. Она была встревожена туманными намеками леди Кертон и огорчена тем, что не успела рассказать Девеллину то, что узнала от брата. Необходимость лгать начала действовать ей на нервы. Возможно, Девеллин просто засмеется и скажет, что его это не беспокоит. Но Сидони беспокоилась. Она достаточно много скрывала от него. Этого она скрывать не будет.

Осторожно раздвинув бархатные портьеры, она поставила свечу на подоконник. Стекло было затуманенным, опять пошел дождь. Свет в доме напротив не горел, но Девеллин где-то рядом, ибо незадолго перед этим она слышала тихий стук в дверь. Она переставила свечу на стол и задернула портьеры.

– Боже мой, входите скорее!

Она помогла ему снять намокший плащ, стряхнула воду и повесила на стул в гостиной. Маркиз сразу хотел ее поцеловать, но Сидони отстранила его:

– Сядьте, пожалуйста. Я должна вам кое-что сказать.

– И мне это не понравится, да?

Он сердито нахмурился, однако сел и не прерывал ее, пока она повторила ему то, что рассказал Джордж.

– Невероятно! – воскликнул маркиз, когда она закончила. – Клер Буше!

– Вы знали ее?

– Я слышал разговоры о ней, – ответил Девеллин. – Ее отношения с предыдущим герцогом ни для кого не были тайной.

Сидони встала и начала ходить по комнате.

– Знаю. Но я не была в Англии двенадцать лет. Теперь меня здесь не помнят, а я не собираюсь заявлять о своем родстве с Гравенелем… или о своей матери, если хотите знать правду.

– Джордж Буше, – медленно произнес маркиз. – Так вы почти назвали своего брата в Ковент-Гардене. А почему он зовет себя Кемблом?

– Джордж совсем юным ушел от родителей. Думаю, он переменил имя, чтобы избежать всякой связи с ними. Он… выбрал себе такой образ жизни, к которому наши родители относились весьма неодобрительно. Вы понимаете, что я имею в виду?

Девеллин пожал плечами.

– Для меня это мало что значит. Но что это значит для нас? Почему ваш брат так ненавидит меня?

– Думаю, мой брат всего лишь человек, – печально ответила Сидони. – Когда-нибудь вы станете носить титул, который по справедливости должен был принадлежать ему. Вы можете понять его затаенную обиду, которую он, видимо, и сам не осознает?

– Разумеется. Мне очень жаль, Сидони. Вам с братом досталась невыгодная сделка, но вы оба добились успеха. Мне же досталось больше, чем я заслуживаю, и что усиленно разбазариваю. Мне бы хотелось, чтоб титул перешел к Джорджу, ваш брат оказал бы ему больше чести. Но, увы, это судьба, которую не может изменить никто из нас.

– Я знаю. – Сидони взяла его руки в свои, и он успокаивающе сжал ей пальцы.

– Не могли бы мы уладить наши семейные неприятности сегодня вечером? – спросил он, медленно притягивая ее к себе. – Подарите мне поцелуй, Сидони.

Она знала, что должна избегать его объятий. Знала, что, если подчинится, если окажется в его постели, он узнает правду и возненавидит ее. Почему ей трудно сказать «нет» этому человеку? Она не понимала. Ясно одно: что-то в Девеллине мощно притягивало ее. Они с ним заблудшие души. Такие разные внешне. Но слишком похожие внутренне.

Когда он поцеловал ее, нежно и требовательно, Сидони позволила ему делать все, что он хотел. Только поцелуй, в который уже раз говорила она себе. Ложь. Она не хотела ограничиваться поцелуем.

Девеллин подхватил ее под ягодицы и крепко прижал к своим бедрам, чувствуя то же самое, что тогда в «Якоре». Член восстал под тканью вечерних брюк.

– Господи, я все еще хочу вас, Сидони. Хочу оседлать… нет, черт побери, не так! Сидони, я хочу заняться…

– Я знаю, чего вы хотите, – прошептала она, прижавшись губами к его уху.

– Правда? Очень хорошо, поскольку я не умею просить это красиво.

– Но красота сродни обаянию, верно? Нечто поверхностное. Мимолетное. Иногда… немного скучное.

Девеллин снова поцеловал ее, одна рука легла ей на грудь.

– Позвольте мне овладеть вами. Позвольте мне почувствовать вас, Сидони. Боже, прошла целая вечность с тех пор, когда я так безумно чего-то хотел.

Совсем не вечность, подумала она. Всего несколько дней. И он безумно хотел Руби Блэк. Но Девеллин массировал ей грудь большой теплой ладонью, и она лишь беспомощно прошептала:

– Я не могу этого сделать.

– Можете, – настаивал он, стягивая платье с правого плеча. Сосок у нее затвердел, и он погладил его большим пальцем, словно редкое сокровище. – Я пытался сопротивляться и не смог. Я должен вами овладеть, Сидони.

– Здесь?

– Отличное место.

Он стянул платье с левого плеча, обнажив грудь. Пора остановиться. Иначе… Но Девеллин уже втянул сосок в рот, и она потеряла голову от желания. Господи, она тоже хотела им овладеть, невзирая на последствия.

– Свеча, – с трудом выговорила она. – Погасите свечу.

– Погасить? – разочарованно повторил он. Ее руки скользнули по его спине.

– Да, пожалуйста. А вы очень против?

– Вовсе нет. – Он повернулся, задул свечу, потом уткнулся лицом в ее шею, прошептав: – Тебе холодно. Я разожгу камин.

– Нет, – поспешно возразила она. – Ты согреешь меня. Он снова целовал ее, продолжая одной рукой ласкать ее грудь, пока другая умело расстегивала пуговицы, как будто он делал это уже тысячу раз. Может, и делал. Ей следовало бы сказать «нет». Вместо этого она еще крепче прижалась к нему и утонула в долгом поцелуе. Она чувствовала, как платье скользнуло по бедрам до лодыжек.

Сидони вдруг поняла, что хочет обладать не только его телом. Но также его сердцем и душой. Она безнадежно влюбилась. К своему полнейшему удивлению. Один раз, повторила она себе. Она только раз отдастся ему, а дальше будь что будет.

Снаружи дождь превратился в ливень, ветер сек водой ставни и кирпичные стены. В щель между портьерами Сидони видела струйки, бегущие по стеклам, в которых отражался свет уличных фонарей. Но внутри темной гостиной царило ощущение интимной близости, словно они были двумя любовниками в тайном мире.

Они молча раздевали друг друга, слова казались такими ненужными, мешающими естественному ритму. Наконец одежда была сброшена. Девеллин гладил ее тело, словно пытаясь запомнить каждый изгиб. Гладил ее лицо, плечи, бедра, опять взвесил в руках ее груди. Сидони пронзило нечто столь теплое, изысканное, что ноги подкосились от нестерпимого желания.

Она протянула руку, чтобы за что-то ухватиться, но Девеллин уже поднял ее изящным, удивительно грациозным движением.

– Хочешь, я накрою тебя сюртуком? – нежно спросил он, кладя ее на ковер.

– Только собой.

Он лег на нее, защищая от ночного холода, и долго целовал, язык исследовал глубины ее рта. Сидони поразила его выдержка. Она изнывала от желания и нетерпеливо подняла бедра.

– Ты хочешь, дорогая? – прошептал он. – Чего ты хочешь?

– Тебя. Всегда одного тебя, Девеллин.

– Элерик, – напомнил он.

– Элерик. Пожалуйста, Элерик. Я хочу тебя, сейчас. Он тихо засмеялся. В темноте она почувствовала, как он встает на колени, но запротестовать не успела. Ее ноги оказались на его широких плечах, а сильные руки поддерживали ее бедра. Наклонив голову, Девеллин скользнул языком по самому чувствительному месту. Сидони издала какой-то нечленораздельный звук, все, на что она была способна.

– Тебе это нравится, дорогая? – хрипло спросил он.

Он продолжал безжалостно ласкать ее. Она хотела продлить удовольствие, насладиться изысканным ощущением. Но язык неумолимо приближался к интимному средоточию, и она вцепилась пальцами в ковер, пытаясь сдержать волны, грозившие накрыть ее. Тщетные усилия. Водоворот ощущений затягивал ее все глубже, заставляя извиваться и всхлипывать от наслаждения.

Когда Сидони вернулась на землю, она услышала свой голос, умоляющий Девеллина. Она жаждала тяжести и тепла его тела.

– Нетерпеливая женщина. – Он прижал ее бедра к ковру, и его пальцы изучающе скользнули в их влажную глубину. – Как приятно, Сидони. Ты мне льстишь.

– Я хочу тебя. Пожалуйста, Элерик, сейчас!

Она погладила его возбужденную плоть. Девеллин громко застонал и откинулся назад, чтобы предоставить себя в ее полное распоряжение. И это вдохновило Сидони на более решительные действия. Она с готовностью приподнялась, чтобы глубже принять его, но он заставил ее опустить бедра.

– Медленно, дорогая. Ты просто не сознаешь, что делаешь со мной. Иначе я стану для тебя бесполезным, – хрипло сказал он.

Она покорно откинулась на ковер. Медленно, дюйм за дюймом, войдя в нее до конца, он начал двигаться по-настоящему, грубо и мощно.

Где-то вдалеке по небу прокатился раскат грома, проливной дождь усилился. Двое любовников, скрытые от всего мира. Защищенные ночью.

Ритм Девеллина был идеальным. Вскоре хриплый крик вырвался в темноту:

– Сидони! Дорогая!

Она почувствовала, как напряглось его тело, по нему прошла судорога. Опять прогремел гром, на этот раз ближе и громче. Девеллин сделал последний толчок, и Сидони забыла обо всем. Остались только свет и радость. А потом ее поглотил водоворот наслаждения.

Она почти очнулась, когда Девеллин подсунул ей под голову диванную подушку и снова обнял ее. Она прильнула к каменной твердости его груди, блаженно равнодушная к грозе, и опять уплыла в небытие.

Девеллин не мог спать. Ярость грозы за окном не шла ни в какое сравнение с бурей в его уме и сердце. Его сердце. До сих пор он сомневался, что оно у него есть. Боже правый, он влюблен. Его ненасытная потребность в ней была реальностью. И он лишь отчасти насытил ее. Он снова хотел Сидони всем телом и душой. Но его тело нуждалось в отдыхе.

Молния расколола небо, осветив на миг комнату и ее лицо. Девеллин и без света помнил каждую черту. Изящный нос. Прекрасные широко распахнутые глаза. Черные дуги бровей, которые подчеркивали красоту глаз. Как странно, что Сидони наполовину англичанка, – она выглядела чистокровной француженкой. Почему он не догадался? Ему столько хотелось узнать о ней. О многом спросить. Удивительно. Он знал стольких женщин в плотском смысле, но его любопытство ни разу не заходило так далеко.