- Куда ты ходил?

- В основном, на выставки машин.

- Мне бы хотелось увидеть хоть маленькую часть всего этого, - сказала Уин, задумчиво наблюдая за толпами посетителей, выходящих и входящих в здание. - Ты не хочешь посетить выставку?

- Тебе не хватит времени, чтобы осмотреть хоть что-то. Уже полдень. Я приведу тебя завтра.

- Сейчас. Пожалуйста. - Она нетерпеливо потянула его за руку. - О, Кев, не говори «нет».

Когда Меррипен посмотрел на нее, он был так красив, что у нее засосало под ложечкой.

- Как я могу сказать тебе «нет»? - Тихо спросил мужчина.

Потом они подошли к высокому арочному входу в Хрустальный дворец, и Меррипен заплатил шиллинг с каждого за вход. Уин в благоговении смотрела на все, что окружало ее. Движущей силой в организации выставки промышленного дизайна был принц Альберт, человек чрезвычайно просвещенный. Согласно небольшой печатной карте, которую им выдали вместе с билетами, здание состояло из более чем тысячи чугунных колонн и трехсот тысяч оконных стекол. Некоторые части были достаточно высоки, чтобы вместить взрослые деревья вяза. В общей сложности, здесь оказалось около ста тысяч экспозиций со всего мира.

Выставка была важной как в социальном плане, так и в научном. Она обеспечила возможность легко собрать под одной крышей людей всех классов и сословий, что случалось крайне редко. В здании было немало посетителей, все были по-разному одеты.

Хорошо одетые люди ждали в трансепте или центральной части Хрустального Дворца. Ни один из них, казалось, не интересовался выставкой.

- Чего все эти люди ждут? - спросила Уин.

- Ничего, - ответил Меррипен. - Они здесь только для того, чтобы их увидели. Когда я прежде был здесь, тут была такая же группа. Они не посещают ни одну из выставок. А просто стоят там и любуются.

Уин засмеялась.

- Хорошо, должны ли мы стоять поблизости и делать вид, что восхищаемся ими или посмотрим на что-то действительно интересное?

Меррипен вручил ей небольшую карту.

После тщательного изучения списка выставок и показов, Уин решительно сказала:

- Ткани и текстиль.

Он проводил девушку через переполненный стеклянный вестибюль в зал удивительных габаритов. Повсюду были слышны звуки ткацких станков и оборудования, везде лежали кипы ковров, уложенных вокруг комнаты и в центре. Ароматы шерсти и красок сделали воздух резким и слегка колючим. Ткани из Киддерминстера, Америки, Испании, Франции, Востока заполнили комнату всеми оттенками радуги, разнообразием фактуры… натуральная ткань, ворсистая с узлами и с укороченным ворсом, вязаная крючком, махровая, украшенная вышивкой и тесьмой… Уин сняла свои перчатки и провела руками по великолепным изделиям.

- Меррипен, посмотри на это! - воскликнула она. - Это уилтонский ковёр. Похож на брюссельский, но ворс сострижен. Как бархат, не так ли?

Продавец, который стоял поблизости, сказал:

- Уилтон становится намного более доступным по цене теперь, когда мы в состоянии производить изделия на паровых ткацких станках.

- Где находится фабрика? - поинтерресовался Меррипен, проводя рукой по мягкому ковровому ворсу. - Киддерминстер, я предполагаю?

- Да. А другая в Глазго.

Пока мужчины разговаривали о производстве ковров на новых станках, Уин прошла дальше вдоль рядов с образцами. Здесь было много машин, различных размеров и сложности; некоторые сделаны для того, чтобы только ткать, другие - вышивать рисунки, третьи - скручивать шерсть в пряжу. Одна из них использовалась для демонстрации того, как в будущем механизируют набивку матрасов и подушек.

Наблюдая в изумлении, Уин почувствовала, как Меррипен подошел и встал позади нее.

- Каждый задается вопросом, будет ли все в мире, в конечном счете, сделано машиной, - сказала она ему.

Он слегка улыбнулся.

- Если бы у нас было время, то я взял бы тебя на сельскохозяйственные выставки. Человек может вырастить вдвое больше продукции за то же время и такое же количество труда, которое бы понадобилось, чтобы сделать все вручную. Мы уже приобрели молотильную машину для арендаторов Рэмзи… Я покажу тебе все, когда мы поедем туда.

- Ты одобряешь эти технические новшества? - спросила Уин с легким удивлением.

- Да, а почему нет?

- Цыгане не верят в такие вещи.

Он пожал плечами.

- Не обращай внимания на то, во что верят цыгане. Я не могу не видеть весь этот прогресс, который улучшит жизнь остальным. Механизация облегчит существование простым людям и позволит им покупать одежду, еду, мыло… даже ковер для пола.

- Но что насчет мужчин, которые потеряют свои деньги, когда машины начнут все за них делать?

- Появятся новые отрасли промышленности и, следовательно, рабочие места. Зачем заставлять человека делать бессмысленные задания вместо того, чтобы обучить чему-то большему?

Уин улыбнулась.

- Ты говоришь как реформист, - прошептала она шутливо.

- Экономические изменения всегда сопровождаются социальными. Никто не сможет остановить этот процесс.

Какой у него сведущий ум, подумала Уин. Ее отец был бы доволен тем, кем стал этот цыганский найденыш.

- Для поддержки всей этой промышленности требуется много рабочей силы, - прокомментировала она. - Ты считаешь, того количества деревенских жителей, которое пожелало бы переехать в Лондон и другие места, было бы достаточно, чтобы…

Неожиданно ее прервал звук взрыва и крики удивленных посетителей, которые находились рядом. Пугающе плотный, удушающий поток пуха заполнил пространство. Казалось, машина для набивания подушек вышла из строя, разбрасывая перья во все стороны.

Молниеносно реагируя, Меррипен снял свое пальто и набросил его на Уин, затем прижал носовой платок к ее рту и носу.

- Дыши через него, - пробормотал он и стал выводить женщину из комнаты. Толпа рассеялась, некоторые люди кашляли, другие ругались, третьи смеялись, пока оседали большие груды белого пуха. Дети, пришедшие из следующей комнаты, кричали от восхищения, танцевали и старались поймать ускользающие летающие перышки.

Меррипен не останавливался, пока они не достигли второго зала, в котором находилась другая выставка. Огромные деревянные и стеклянные витрины были специально построены для показа тканей, которые струились словно реки. Стены были увешаны бархатом, парчой, шелками, хлопком, муслином, шерстью; любым материалом, какой только можно найти, используемый для шитья одежды, обивки или драпировки. Возвышающиеся рулоны находились в вертикальных бобинах, прикрепленных для лучшего обозрения. Они образовывали глубокие коридоры сквозь выставку.

Освобождаясь от пальто Меррипена, Уин бросила на него взгляд и начала задыхаться от смеха. Пух покрывал его темные волосы и прилип к одежде как свежевыпавший снег.

Выражение беспокойства на лице Меррипена сменилось угрюмым.

- Я собирался спросить, не вдохнула ли ты перьевой пыли, - сказал он. - Но судя по шуму, который ты издаешь, твои легкие, кажутся весьма чистыми.

Уин не могла ответить - она слишком сильно смеялась.

Когда Меррипен провел рукой по черным как смоль волосам, положение стало еще более удручающим.

- Не делай этого, - сказала Уин, изо всех сил пытаясь сдержать смех. - Ты никогда… ты должен позволить мне помочь… делаешь только хуже… и ты еще в-велел, чтоб я не дергалась. - Все еще сдавленно смеясь, она схватила его за руку и повела в один из тканевых коридоров, где они были частично скрыты от обзора. Затем они вышли из полумрака в темноту. - Здесь нас никто не заметит. О, ты слишком высок для меня. - Девушка потянула его вниз на пол, и мужчина присел на корточки. Уин встала на колени среди массы юбок. Развязав свою шляпку, она отбросила ее в сторону.

Меррипен наблюдал за лицом Уин, пока она очищала его волосы и плечи.

- Ты не можешь наслаждаться этим, - сказал он.

- Глупый мужчина. Ты покрыт перьями - конечно, я наслаждаюсь этим. - И она действительно получала удовольствие. Он выглядел так… хорошо, восхитительно, стоя на коленях и хмурясь, в то время как Уин снимала с него перья. Она с любовью перебирала густые блестящие пряди волос, чего Меррипен никогда не позволил бы при других обстоятельствах. Уин продолжала смеяться, она не могла остановиться.

Но прошла минута, а затем другая, она перестала улыбаться и почувствовала себя расслабленной и почти умиротворенной, в то время как продолжала снимать пух с его волос. Звук толпы был приглушен бархатом, задрапированным вокруг них, висевшим как занавеси.

Во взгляде Меррипена отражался странный темный жар, очертания его лица были строгими и красивыми. Он походил на опасное языческое божество, появившееся из времен колдовства и магии.

- Почти готово, - прошептала Уин, хотя она уже закончила. Ее пальцы нежно перебирали волосы. Такие блестящие и густые, коротко подстриженные, мягкие, как бархат, пряди у него на затылке.

Девушка задержала дыхание, когда Меррипен задвигался. Сначала она подумала, что мужчина поднимается на ноги, но он приблизил ее к себе и обхватил лицо руками.

Его рот оказался почти рядом с ее губами, девушка почувствовала дыхание Меррипена.

Уин на мгновение была ошеломлена ожесточенной яростью и дикой агрессией.

Она ждала, слушая его тяжелое и затрудненное дыхание, не способная понять, с чем это связано.

- Мне нечего предложить тебе, - сказал он, наконец, гортанным голосом. - Нечего.

Губы Уин пересохли. Она увлажнила их и попыталась сказать сквозь нервную дрожь волнения.

- Себя, - прошептала Уин.

- Ты не знаешь меня. Думаешь, что знаешь, но это не так. Поступки, которые я совершил, то, на что способен… ты и твоя семья - вы все о жизни черпаете только из книг. Если бы ты понимала хоть что-нибудь…