Лиза Клейпас - Соблазни меня на рассвете

Он отправился в свой номер, который по его просьбе находился в стороне от остальной части семьи. Сев за маленький стол, он сломал печать со скрупулезной осторожностью.

И увидел хорошо знакомый почерк Уин, с маленькими и аккуратными буквами.

«Здравствуй, Кев,

Надеюсь, мое письмо застанет тебя в добром здравии и бодром расположении духа. Хотя, на самом деле, я не могу представить тебя в ином состоянии. Каждое утро я просыпаюсь в этом месте, которое кажется совершенно другим миром, и снова удивляюсь, что нахожусь так далеко от моей семьи. И от тебя.

Путешествие через канал было невыносимым, наземный маршрут в клинику еще более ужасным. Как ты знаешь, я не очень хорошо переношу путешествия, но Лео помог мне справится. Он поселился недалеко, платит за проживание в небольшом замке, и до сих пор посещает меня через день…»

Далее в письме Уин описывала клинику, в которой было тихо и строго. Пациенты страдали от различных недугов, но чащее всего из-за болезни легких и легочной системы.

Вместо дозировки снотворного, как предписывало большинство врачей, доктор Хэрроу составил для всех программу, состоящую из физических упражнений, холодных ванн, укрепляющих здоровье, и простой умеренной диеты. Принуждение пациентов заниматься физическим трудом было спорным вопросом в лечении, однако, согласно методике доктора Хэрроу, движение было главным инстинктом всех животных.

Пациенты начинали свой день с утренней прогулки, шел ли дождь, светило ли солнце, а затем час занимались физическими упражнениями, такими, как лазание по лестнице или поднимание гирь. На сегодняшний день Уин вряд ли могла выполнять упражнения, не сильно задыхаясь, но она считала, что может немного улучшить свои способности. Все пациенты должны были тренироваться дышать на новом устройстве, называемом спирометр, прибор для измерения объема воздуха в легких при вдохе и выдохе.

В письме была более подробная информация о клинике и пациентах, которую Кев просмотрел вскользь. А затем он достиг последних абзацев.

«… С начала моей болезни у меня не было сил на что-либо, кроме как любить тебя, но я любила и продолжаю любить изо всех сил. Прости, что так потрясла тебя в то утро, когда уезжала, но я не жалею, что призналась в своих чувствах.

Я отчаянно бегу за тобой, за жизнью. И мечтаю, что когда-нибудь ты обернешься и позволишь поймать тебя. Эта мечта окрыляет меня по ночам. Я страстно желаю так много рассказать тебе, но пока еще не могу.

Надеюсь, что достаточно поправлюсь, чтобы однажды снова поразить тебя, но с более приятным исходом.

Я приложила сто поцелуев к этому письму. Ты должен тщательно их пересчитать и не один не потерять.

Твоя, Уинифред.»

Разглаживая лист бумаги на столе, Кев пробегал кончиками пальцев вдоль тонких кромок письма. Он перечитал его еще два раза.

Меррипен позволил своей руке свернуть пергамент, сильно смять и бросить его в очаг, где горел слабый огонь.

Кев смотрел, как загорелся пергамент и тлел до тех пор, пока белый лист не превратился в пепел, и последнее слово Уин не исчезло.

Лондон, 1851

Весна

Наконец-то Уин вернулась домой.

Клипер из Кале встал в док, его трюм был заполнен роскошными товарами и мешками с письмами и посылками, которые должны были быть доставлены Королевской Почтой. Это было судно среднего размера с семью просторными пассажирскими каютами, каждая из которых была облицована готическими арочными панелями и выкрашена в блестяще-белый флорентийский цвет.

Уин стояла на палубе и смотрела, как команда пришвартовывает судно с помощью якоря. Только после этого пассажирам будет разрешено сойти с корабля.

Когда-то волнение, подобное тому, что охватило ее сейчас, помешало бы ей дышать. Но Уин вернулась в Лондон другой женщиной. Она размышляла, как отреагирует ее семья на перемены в ней. И, разумеется, они тоже изменились: Кэм и Амелия уже два года как женаты, а Поппи и Беатрикс представлены в обществе.

И Меррипен…Но разум Уин уклонялся от мыслей о нем, которые были слишком будоражащими, и о таком можно было думать только в уединении.

Она посмотрела на окрестности, на лес матч, бесконечные акры пристани и причала, громадные склады для табака, шерсти, вина и других товаров. Все находилось в движении: моряки, пассажиры, агенты по снабжению, рабочие, транспорт и домашний скот. Изобилие запахов наполняло воздух: козы и лошади, специи, морская соль, смола и сухая гниль. И над всем этим висело зловоние дыма и каменноугольные испарения, которые становились все темнее по мере того, как ночь опускалась на город.

Уин страшно захотелось оказаться в Гемпшире, где весенние луга были зелены и полны примул и желтофиолей, а живые изгороди начали цвести. По рассказам Амелии, реконструкция Поместья Рэмси была еще не закончена, но в доме уже можно жить. Оказалось, что под руководством Меррипена работы проводились просто с невероятной скоростью.

Трап спустили с судна и укрепили. Уин смотрела, как спустились первые несколько пассажиров, и заметила впереди высокую, почти долговязую фигуру брата.

Франция пошла на пользу им обоим. В то время, как Уин набрала необходимый ей вес, Лео потерял свой лишний, приобретенный во время распутной жизни. Он столько времени провел на воздухе, гуляя, рисуя, плавая, что его каштановые волосы посветлели на несколько тонов, а кожа впитала солнечный свет. Его глаза, изумительного голубого оттенка, контрастировали с загорелой кожей.

Уин знала, что ее брат уже никогда не станет тем любезным, беззаботным парнем, каким был до смерти Лоры Диллард. Но он больше не был склонной к самоубийству развалиной, что, без сомнения, будет несказанным облегчением для всей семьи.

Через сравнительно короткий промежуток времени, Лео пронесся по трапу. Он направился к ней с кривой усмешкой, лихо нахлобучив шляпу на голову.

- Кто-нибудь нас встречает? - жадно поинтересовалась Уин.

- Нет.

От волнения она наморщила лоб. - Значит, они не получили моего письма. Она и Лео послали записку, что приедут на несколько дней раньше, чем ожидалось, благодаря изменению в расписании клипера.

- Твое письмо, вероятно, застряло на дне мешка Королевской Почты, - заметил Лео. - Не переживай, Уин. Мы поедем в Ратледж в наемном экипаже. Это недалеко.

- Но для семьи будет шоком то, что мы приедем раньше, чем ожидалось.

- Наша семья прекрасно справляется с шоком, - ответил он. - Или, по меньшей мере, они к такому уже привыкли.

- Они также удивятся, что доктор Хэрроу приедет с нами.

- Я уверен, что они совсем не станут возражать против его присутствия, - ответил Лео. Уголок его рта скривился от забавной мысли. - Ну…большинство из них не станут.

К тому времени, как они добрались до отеля Ратледж, уже наступил вечер. Лео заказал номера и занялся багажом, пока Уин и доктор Хэрроу ждали в уголке просторного фойе.

- Вам лучше встретиться с семьей без посторонних, - заметил Хэрроу. - Мой слуга и я пойдем в наши комнаты и распакуем вещи.

- Вы можете пойти с нами, - ответила Уин, но в глубине души она испытала облегчение, когда он покачал головой.

- Я не стану вмешиваться. Ваше воссоединение должно быть личным.

- Но мы увидим Вас утром? - спросила Уин.

- Да. - Он стоял и смотрел на нее с легкой улыбкой на губах.

Доктор Джулиан Хэрроу был элегантным мужчиной, божественно сложенным, совершенно очаровательным. Он был темноволосым и сероглазым, обладал квадратной челюстью, и его привлекательность заставляла почти всех его пациенток влюбиться в него. Одна из женщин в клинике просто заметила, что личный магнетизм Хэрроу не только привлекал мужчин, женщин и детей, но также воздействовал на шкафы, кресла и золотую рыбку в банке.

Как говорил Лео:

- Хэрроу совсем не выглядит как доктор. Он выглядит как доктор женской мечты. Я подозреваю, что половина его практики состоит из влюбленных дамочек, которые затягивают свое выздоровление только для того, чтобы он продолжал их лечить.

- Я уверяю тебя, - смеясь, отвечала Уин. - Я вовсе не влюблена, и совсем не намерена продолжать болеть.

Но она была вынуждена признать, что трудно ничего не испытывать к человеку, который был привлекательным, внимательным, а также излечил ее от изнурительной болезни. И Уин полагала, что у Джулиана могли возникнуть ответные чувства. В течение прошедшего года, особенно, когда здоровье Уин полностью восстановилось, Джулиан стал относиться к ней не как к обычной пациентке. Они совершали длительные прогулки по невероятно прекрасным романтическим уголкам Прованса, и он флиртовал с ней и заставлял ее смеяться. Его внимание пролилось бальзамом на ее раненую душу после того, как Меррипен так бессердечно перестал обращать на нее внимание.

Постепенно Уин смирилась с тем, что Меррипен не отвечает взаимностью. Она даже плакала у Лео на плече. Брат заметил, что она мало что видела в жизни и почти ничего не знает о мужчинах.

- Не кажется ли тебе, что, вероятно, твоя привязанность к Меррипену была результатом близости, а не чего-либо другого? - нежно спросил ее Лео. - Давай трезво оценим ситуацию, Уин. У тебя с ним нет ничего общего. Ты милая, чувствительная, образованная женщина, а он… Меррипен. Ему нравится рубить дрова для развлечения. И прости за грубую правду, некоторые пары прекрасно ладят в постели, но не больше.

Уин перестала плакать, испытав шок от его тупости. - Лео Хэтауэй, ты предполагаешь…

- Теперь Лорд Рэмси, благодарю, - поддразнил он.

- Лорд Рэмси, Вы полагаете, что мои чувства к Меррипену плотские по своей природе?