— Я сердит на себя, — сказал Люк, едва удерживая свой голос под контролем. — Одевайтесь, прежде чем я сойду с ума снова и забуду, что вы девственны.

— Моя подруга Перси говорит, что мужчины становятся любвеобильны после того, как переживут опасность. Мне показалось это странным, когда я услышала об этом впервые. — Голос Эйврил звучал то глухо, то ясно, Люк догадался, что она одевается. — Так что же это было?

— Моя неспособность обуздать себя? — спросил Люк.

Разбегающиеся линии на карте вновь обрели порядок. Прежде он предполагал, что должен захватить этот проклятый бриги французское судно, доставить в должное место захваченные документы, но никак не обнаружить в своей каюте прекрасную невинную девушку.

— Вы, кажется, вполне способны обуздать себя, — сказала Эйврил, пройдя справа от него и усевшись на край койки.

Одну нестерпимо долгую секунду он думал, что она сейчас заплачет.

— Вы позволяете мне простить самого себя? — Вдруг он почувствовал, что говорить на французском легче, но, судя по ее акценту, она едва ли сможет следовать за его мыслью, которую он и сам старался не утерять. — Я был в ярости. Боролся, и мы победили. И да, некоторые примитивные инстинкты во мне желают женщину — мою женщину, как трофей.

«Моя женщина? Она не моя женщина. У меня нет женщины. И я не буду так думать о ней. Мне нет до нее дела».

Она молчала, он хотел опустить глаза перед этим чистым взволнованным взглядом, но это было бы трусостью.

— Я боялся за вас и был рассержен, поскольку вы поставили меня в такое положение, когда я не могу защитить вас. Я требовал от вас покорности и был в шаге от того, чтобы принудить вас. Именно поэтому я и чувствую такую тяжесть. Тяжесть и боль разочарования.

— Ваша женщина? — спросила Эйврил, будто он и не говорил этих последних слов.

Он почувствовал, что желает стать тем мужчиной, который возьмет ее девственность и научит… всему.

— Вы — необыкновенная женщина, — отметил он, стараясь вести себя как подобает английскому джентльмену. — Вы — сами себе госпожа.

— Закон гласит иначе. — В ее словах сквозила горечь. — Незамужняя девушка принадлежит своему отцу.

— Вы достигли совершеннолетия.

К чему эти слова? Он желает сделать ее своей?

— У меня есть обязательства, — сказала Эйврил. — Долг. О котором я забыла.

Слеза скатилась по ее щеке. Потрясенный, не в состоянии двигаться, чтобы подойти и прикоснуться к ней, Люк смотрел ей в лицо. Она быстро смахнула слезу.

— Я не знаю, что все это значит. — Она нерешительно повела рукой, словно охватывая и его слова, и эту каюту, и беспорядок своей одежды. — Все так и должно быть? Не поэтому ли незамужних девушек опекают столь усердно?

— Я не знаю, я ничего подобного не испытывал прежде, — отрезал он и понял, что шокировал ее своим тоном. — Я никогда не флиртовал с невинными девицами.

— Ах, флирт. Ну конечно! — Она легко рассмеялась и отвернулась от него так, чтобы он уже не мог видеть ее лицо. — Довольно слов. Нужно просто научиться флирту. И не принимайте все так всерьез. Непонятно только, зачем вы сюда-то пришли?

— «Зачем»?.. Разве вы не хотите поговорить со мной об этом?

Он хотел этого, даже вопреки ее желанию. Он должен понять, что она испытывает к нему и что значит это чувство.

Эйврил слегка пожала плечами, этот элегантный жест напомнил ему, что она осталась леди, несмотря на одежду моряка и спутанные волосы.

— Нечего обсуждать, не так ли? Мы держали все в рамках. Вы вспомнили, что вам нужно управлять кораблем, я — что обручена. А не вспомните ли, зачем вы спустились сюда?

— Я пришел, чтобы посмотреть карты, — проговорил Люк сквозь зубы.

Как только этой юной невинной девушке удавалось вить из него веревки? Словно его оцарапал котенок, а потом выяснилось, что это пантера.

— Так не лучше ли заняться именно этим? — спросила она. — Я не хочу снова потерпеть крушение на скалах.

Эйврил произнесла это легко, но он увидел тень страха в ее глазах. Несмотря на то, что с ней произошло, она села в хрупкую лодку, а затем ринулась в морское сражение. Ничуть не утратила мужество.

— Мы сейчас на глубокой воде, и здесь нет никаких скал. Я ожидал, что нам придется плыть на материк, но теперь знаю, что губернатору можно доверять. Я могу отправиться к нему на Сент-Мэри, не боясь, что тот, кого я намерен обвинить, почувствует, как изменился ветер, и сбежит. Нужно найти место стоянки для бригов на время моего путешествия в Хью-Таун. — Он разгладил карты ладонями и попытался сосредоточиться. — Я возьму вас с собой и оставлю у жены губернатора.

Лучшее место для стоянки бригов — канал между Сент-Мэри и Гугом. Оттуда недалеко до пляжа Порткресса, и он сможет отправить людей обратно на бриги, чтобы охранять пленников, пока губернатор не пришлет к ним военные суда.

— Что вы ей скажете?

Эйврил обернулась к нему с напряженным выражением лица.

— Я нашел вас на пляже и запер в здании старой больницы подальше от моряков. Уверен, она захочет вам помочь. Что касается обеспокоенности вашей судьбой в светских кругах, я не вижу смысла даже говорить об этом. Уверен, существует достаточная путаница в умах, чтобы затушевать тот факт, что вы не обнаружились на следующее же утро после крушения.

— Вы имеете в виду, мне следует солгать?

— Разумеется, вам следует солгать! По крайней мере, я очень надеюсь, что вы несколько измените свой правдивый рассказ.

— Нет, — сказала она, глядя на него, — нет и нет. Могу ли я теперь подняться на палубу?

— Не вижу причин отказать вам. Все заключенные в трюме.

Люк отвернулся, потянувшись за линейкой, радуясь возможности почувствовать в руке что-то прочное. Краем глаза он увидел, как Эйврил поднялась и направилась к двери. На мгновение он подумал, что она заговорит, но дверь за ней закрылась, оставив его наедине с памятью об этом молчании.


Эйврил поднялась на палубу, нашла для себя уголок в стороне от снующих мимо матросов и стала смотреть на французский корабль, призрачная тень которого повисла над водой недалеко от английского брига. Она ждала, когда ее тело перестанет сотрясаться от дрожи и боль вожделения спадет. Небеса, как она желала его! Беспричинно и неприлично.

Она заставила себя сосредоточиться на кораблях и том, что происходило на них.

— Все в порядке, мисс?

Заплатка Том появился рядом с ней, заставив вздрогнуть при виде его окровавленной рубашки.

— Да, спасибо. А вы? Никто больше не ранен?

— Я в порядке теперь благодаря вам, мисс. Ничего особенного не случилось, только некоторые парни лишние царапины получили. Кэп, конечно, знает, кто он такой, но я ему скажу однажды, что он — безжалостный дьявол.

— В самом деле? Безжалостный? Я думала, что все флотские офицеры таковы.

— Да, — Заплатка прислонился к мачте и задумчиво цыкнул зубом, — они все на порядке помешались, но ему порядка мало, понимаете?

Она покачала головой, показывая, что не понимает моряка.

— Он может и отпустить канат, потому что знает, и мы знаем, что если не вскочим, чуть только он за него потянет, тогда увидим пекло. Я так думаю, не очень-то ему было дело, что с ним самим будет. Лишь бы только он себя показал и схватил крысятников, виноват, предателей этих.

— Не только в этом дело, верно? Его лишили карьеры, чести, возможно, расстреляли бы. Ему пришлось многое потерять и многое доказать.

— Да, — согласился Заплатка, — многие из нас были как живые мертвяки.

— И с этим покончено, — сказала Эйврил.

— Благодаря капитану. Собираетесь за него замуж, мисс?

— Что?! Нет! Я обручена с другим.

— Эгм… — Было понятно, что моряк улыбается. — Он обрадуется, узнав обо всем этом, тот ваш джентльмен.

— Я не любовница капитана, это было только средством, чтобы… чтобы я была в безопасности.

В ответ раздалось приглушенное фырканье.

— Надо получше придумать, мисс, это уж точно белыми нитками шито. Я видел, как он целовал вас. И видел, как он на вас смотрел.

— Капитан д’Онэ — прирожденный актер, — отозвалась она сухо, слушая, как Заплатка посмеивается, уходя.

По крайней мере, эта разношерстная банда никогда не сможет ничего рассказать лорду Брэдону. Но может ли она, покинув их, спокойно рассказывать всем нужную ей самой правду? Догадается ли ее будущий муж, что она целовала другого мужчину со страстью и что тот ласкал ее, доводя до совершенного безрассудства? Он догадается, что она уже испытывала мужскую ласку, ведь Люк догадался о своем первенстве, и она с тех пор уже приобрела некий опыт. Все это можно назвать результатом флирта, ничего серьезного — так она полагала, задумчиво хмуря брови в темноте, пока приближались огни Хью-Тауна на Сент-Мэри, самом крупном острове.

Но она была не вправе обманывать человека, с которым заключен брачный договор и который станет отцом ее детей. Человека, с которым она проведет остаток своей жизни. Должна ли она сознаться во всем Эндрю Брэдону? От этой мысли она почувствовала себя дурно. Эйврил даже не представляла, что у нее не найдется слов описать произошедшее, не говоря уже о желании рассказать об этом совершенно незнакомому человеку, который не обрадуется такому рассказу, несмотря на всю свою благовоспитанную терпимость.

Голос Люка за спиной заставил ее вздрогнуть. Он поднялся на палубу, не зная, что она слышит его, и отдал приказ, чтобы суда направились к берегу между расположением гарнизона и городом, туда, откуда подавал им сигналы рыбак Йестин. Казалось, с того момента прошли дни, а не часы.

Моряки принялись работать с парусами. Люк подал сигнал французскому бригу, и тот изменил курс вслед за английским. Волосы хлестнули Эйврил по лицу.

— Вот вы где. — Люк прислонился к мачте. — Вам не холодно?