— Я глубоко ценю, что вы сохранили жизнь моему глупому брату, но никогда больше не заговаривайте со мной о поцелуях, или я вас снова ударю.

— Проклятие, не думал, что мой поступок так ужасен. — Тристан прогнал с лица улыбку и изобразил серьезную мину, когда Изобел остановилась и повернулась к нему, гневно сверкнув зелеными глазами.

— А что вы думали?

Воинственный взгляд и свирепо нахмуренные брови Изобел заставили бы более трусливого мужчину вежливо ретироваться, бежать от битвы, которую он так опрометчиво развязал, но Тристан бесстрашно ринулся в бой. Его влекло к этой девушке.

— Думаю, это ваш первый поцелуй. Вполне понятно, что ему недостает совершенства.

Изобел надменно вздернула подбородок, ее пухлые, красиво очерченные губы сжались, а ноздри гневно раздулись. Она походила на великолепную необъезженную кобылу, норовистую, не знающую усталости. Тристан с восхищением пожирал ее глазами.

— Я бы с радостью, в меру своих скромных сил, помог вам овладеть этим искусством.

Судя потому, как вспыхнули щеки Изобел, она готова была влепить Тристану новую пощечину, а может быть, даже пустить в ход кулаки.

— Я скорее дам бросить себя в котел с кипящей смолой, чем позволю вам снова поцеловать меня. Ваши поцелуи ненавистны мне, как ненавистны вы сами, Макгрегор.

— Меня зовут Тристан, — мягко возразил горец, желая заставить ее вспомнить любезного незнакомца, что встретился ей в саду. — И если бы нам не помешали минувшей ночью, я сказал бы вам, что не одобряю поступков моих родных.

Изобел язвительно рассмеялась. Ее зеленые глаза полыхнули гневом.

— Вы сын дьявола.

— Но воспитывал меня не отец.

Изобел не слышала его, а может быть, просто не придала значения его словам. Ее губы скривились в злой усмешке.

— Давайте-ка объяснимся начистоту раз и навсегда. Какую бы гнусную цель ни преследовали вы, пытаясь завоевать мое расположение, вам это не удастся.

Тристан знал, что Изобел права. Времени, проведенного в Уайтхолле, явно не хватит, чтобы затащить ее в постель. Теперь он понимал, почему так отчаянно желает эту девушку. Он хотел пробудить в ней ответную страсть, заставить ее стонать от наслаждения.

Его гнусная цель? Да, всякий раз, встречая соблазнительную девушку, он мечтал овладеть ею. И Изобел не была исключением.

Но с ней все было иначе. Она ненавидела его за то, что он Макгрегор, а не потому, что верила слухам о нем. Впервые в жизни Тристан не чувствовал уверенности, что сможет изменить чье-то мнение о себе, и все же был полон решимости попытаться.

— Изобел! — Он поймал ее запястье, не давая уйти. — Неужели желание убедить вас, что я не дикарь, вы называете «гнусной целью»?

— Я лишь спрашиваю себя, почему вы стараетесь в чем-то меня убедить, — резко бросила Изобел. — Мы с вами враги. И ни одно ваше слово или поступок этого не изменят.

— Возможно, вы правы. — Слова вырвались у Тристана прежде, чем он успел их обдумать. — А может быть, именно мы с вами могли бы положить конец ненависти и боли.

Губы Изобел презрительно скривились, брови насмешливо изогнулись.

— Вы снова предлагаете мне свою помощь?

— Да, — подтвердил Тристан.

— И вы хотите, чтобы я поверила, будто вы искренне желаете установить мир между нашими семьями?

Он действительно этого хотел. По множеству причин, которые предпочел бы не называть ей.

— Я смогу убедить вас, если вы дадите мне возможность это доказать.

Зло рассмеявшись, Изобел высвободила запястье.

— Став моим любовником?

Тристан отступил, позволяя ей пройти.

— Став вашим другом.

Изобел остановилась и обернулась. Тристан замер. Не зная, какое решение она примет, он готовился встретить спокойно любой вердикт.

В золотистых лучах солнца, пробивавшихся сквозь деревья, рыжие волосы Изобел казались сотканными из света и пламени. Но за этим живым огнем скрывался лед.

— Дружба означает доверие, а я никогда не смогу вам доверять. В действительности, — сжав кулаки, Изобел шагнула навстречу Тристану, — сама мысль о том, что мы можем стать друзьями, кажется мне оскорбительной. Если вы на это надеетесь, значит, не понимаете, что отняла у нас ваша родня.

Тристан открыл было рот, чтобы возразить, но Изобел остановила его нетерпеливым жестом:

— Вы говорите о ненависти и боли, но вам не приходилось видеть, как ваш брат копает могилу отцу. Вашей сестре не нужно было думать, чем накормить семью, ее братья не страдали от голода; она не лежала ночами без сна, страшась за их жизнь, потому что все покинули вас, когда во главе клана остался мальчик. Сколько раз враждебные кланы, прознавшие о том, что вы остались без защитника, нападали на вас и разрушали все, что вам удавалось создать тяжким, непосильным трудом? Ваши родичи отняли жизнь у моего отца, но это не все. Они обездолили меня и братьев. И вам этого мало. Чего еще вы хотите?

Тристан ответил мгновенно. Прежде он мало с кем говорил с подобной искренностью.

— Простите меня. Я вовсе не желал выказать неуважение к вашему горю, я хотел лишь заверить вас, что не все Макгрегоры мыслят одинаково.

Изобел попятилась, когда горец сделал шаг вперед. Недоверие в ее глазах сменилось холодным презрением.

— Если вы говорите правду, то предаете свой клан, и это предательство куда страшнее, чем тайная встреча со мной. Так зачем же мне «друг», не способный хранить верность даже собственной семье?

Не дожидаясь ответа, Изобел повернулась и, подхватив юбки, бросилась прочь. Тристан молча смотрел ей вслед, пока она, взбежав по лестнице, не скрылась на верхней галерее. Впервые в жизни он не нашелся что сказать. Тристан Макгрегор растерял все слова, верные и неверные. Как могло случиться, черт возьми, что он превратился в пыль на подошвах туфель Изобел? Впрочем, она возненавидела его еще раньше, узнав, кто он такой. Тристану хотелось побежать за Изобел и сказать, что она неверно судила о нем. Он не предавал свой клан. Если он кого и предал, то только себя, пытаясь отринуть путь, предназначенный ему судьбой.

Как ему разубедить Изобел? Как объяснить, что он вовсе не варвар, убивающий беззащитных и скалящий зубы, когда его жертвы истекают кровью? Он не кровожадный дикарь. И его близкие тоже. Он мог бы заставить Изобел поверить, будь в его распоряжении месяц или хотя бы несколько недель. Он знал, это будет нелегко, но…

Тристан улыбнулся, мечтательно глядя на галерею. Но разве благородный рыцарь, отправляясь в странствие, дабы снискать честь и славу, думает о трудностях?

Глава 7

Вместо того чтобы отправиться в спальню брата, Изобел вошла в пиршественный зал дворца. Пусть Алекс сам о себе позаботится. На этот раз он слишком далеко зашел. Разве мало им смерти отца? Ну ничего, этот болван еще увидит, что будет, когда она расскажет Патрику о его «подвигах». Но стоит ли говорить о них Патрику? У него и так хватает дома забот, чтобы еще тревожиться за безголового сумасброда брата.

Изобел мысленно бранила Алекса на чем свет стоит, когда вдруг налетела на чью-то могучую мускулистую руку.

— Ты сестра Патрика Фергюссона, верно?

Изобел увидела перед собой молодчика с налитыми кровью глазами и рыжей кустистой бородой, в которой застряли остатки пищи. Широкая грудь незнакомца скрывала от глаз Изобел его приятеля.

— Я Джон Дуглас, — представился детина, обхватив своей мясистой ручищей девушку за плечи и оттесняя ее в менее людную часть зала. — Я видел тебя с братом на рынке в Дамфрисе. Патрик здесь?

— Нет, к сожалению. — Изобел с вежливой улыбкой выскользнула из объятий шотландца. — Но другой мой…

— Дункан! — хрипло проревел здоровяк, схватив Изобел за локоть. — Гляди-ка, кто мне попался.

Подошел приятель Дугласа. Его широкая ухмылка обнажала редкие кривые зубы. Снова сграбастав Изобел за плечи, Джон Дуглас наклонился к ней:

— Скажи Дункану свое имя, милашка. Уверен, завтра он захочет его вспомнить.

Изобел закашлялась, когда ее лица коснулось зловонное дыхание шотландца — от мистера Дугласа разило пивом. Толстая ручища обхватила ее еще сильнее, и от ужаса у Изобел зашевелились волосы на затылке. Дело принимало опасный оборот.

Она испуганно огляделась, ища помощи. Ни один из гостей короля не смотрел в их сторону; впрочем, если бы кто-то и заметил, что творится неладное, то едва ли решился бы ввязаться в драку с этой парочкой. Дуглас и его приятель слишком сильно набрались, чтобы ловко орудовать мечом, но оба были огромными, как буйволы, и легко могли сокрушить челюсть одним ударом кулака.

— Поговори с нами, малышка. — Дункан шагнул к Изобел. — Мы не кусаемся.

Шотландец плотоядно ухмылялся беззубым ртом. Изобел вовсе не хотелось начинать ссору, которую придется продолжить ее братьям, но она не собиралась пресмыкаться перед этими двумя неотесанными скотами.

— В этом я не сомневаюсь. — Сбросив с себя руку Дугласа, она отступила на шаг. — Извините, но мне…

Железные пальцы сомкнулись на ее запястье. Джон Дуглас вновь прижал Изобел к себе, на этот раз еще крепче.

— Нет, ты останешься с нами. Как по-твоему, Дункан? — Он повернулся к приятелю. — Мы отпустим милашку мисс Фергюссон?

Дункан покачал головой, обшаривая жадным взглядом вырез платья Изобел.

— Может, мы уговорим ее отправиться к нам в комнаты?

— Джон Дуглас!

Здоровяк оглянулся, не выпуская из рук свою жертву. Сияя дружелюбной улыбкой, к нему направлялся Тристан.

Появление горца не слишком обрадовало Изобел. Ей хотелось бы ненавидеть своего врага, но с каждым днем это становилось все труднее. Благородные поступки Тристана обескураживали ее: нелегко испытывать враждебность к своему спасителю. Макгрегоры обездолили ее семью, и все же Тристан добивался ее дружбы, веря, что стоит им стать друзьями, как все преступления его клана забудутся. Эта мысль приводила Изобел в ярость. Ночной поцелуй в саду едва не сломил ее сопротивление. Она гнала от себя воспоминания о нем. По крайней мере пыталась. Не так-то легко забыть поцелуй Тристана Макгрегора.