Даже во сне в лице этого человека не было намека на доброту, не улавливался мимолетный образ мальчишки, каким он некогда был. Он даже рот во сне не открывал, его губы были плотно сжаты в одну линию, и единственным признаком уязвимости были усталые морщинки у глаз. Словно почувствовав ее внимательный взгляд, Джейми пошевелился и отвернул лицо в тень, скрываясь от ее взгляда.

Эмма вздохнула. Он отдал ей свое одеяло, но она все равно промерзла до самых костей. Эмма вдруг вспомнила, как прошлой ночью ей было уютно лежать, свернувшись калачиком рядом с Джейми, как его крепкое худощавое тело согревало ее, излучая тепло, словно печка с горящим углем в зимний снежный вечер.

Снова послышался пронзительный вой. Эмма вздрогнула и еще ближе подвинулась к Джейми. Она представления не имела, что за кровожадные звери населяют этот дикий край. Дикие кошки? Волки? Медведи? Насколько ей известно, где-то здесь высоко в скалах в поисках невинной красавицы может рыскать дракон.

Эмма бросила последний страстный взгляд на Джейми, потом наклонилась и сняла веревку со своей лодыжки.

Джейми открыл глаза с особенной легкостью, приобретенной за годы жизни в постоянной бдительности, перейдя из состояния глубокого сна к боевой готовности.

Он был прикрыт одеялом, которого не было рядом, когда он ложился спать.

И под этим одеялом находилась женщина, которой не было рядом, когда он ложился спать.

Джейми осторожно моргнул. Эмма лежала на боку, свернувшись клубочком, к нему лицом. Их тела разделяло ничтожное расстояние, не больше пяди, словно она хотела лечь к нему как можно ближе, насколько позволяла смелость, но не касаться. И это тронуло его намного сильнее, чем хотелось признаваться.

Джейми стал привыкать к тупой боли, которая мучила его в паху с тех самых пор, как ему хватило глупости похитить Эмму. Но сейчас охватившая его боль в опасной близости к сердцу была намного острее и намного настойчивее.

Рыжие ресницы покоились на веснушчатых щеках Эммы, делая ее похожей больше на ранимую семнадцатилетнюю девушку, которая искала в Лондоне любовь, а нашла лишь несчастье, чем на женщину, в которую эта девушка превратилась. Она обхватила себя руками, чтобы получше согреться, но казалось, будто она замерзла. У нее был несчастный вид. Она выглядела одинокой.

Желая направить требование о выкупе не раньше, чем они достигнут вершины горы, Джейми полагал, что за это время Хепберн изведется от ужасных видений. Но теперь Джейми сам сгорал и страдал: распростертое под тяжестью его тела бледное веснушчатое тело Эммы, ее полуоткрытые в ожидании страстного поцелуя губы. Она обвивает руками его шею, раздвигая ему навстречу свои стройные бедра, и торопит его овладеть ею.

Губы Джейми исказила печальная ухмылка. Не важно, насколько пылко Эмма принимает его поцелуи, она по-прежнему женщина Хепберна. Ему она не принадлежит и никогда не будет принадлежать. У него нет другого выхода, он должен уйти.

Эмма пошевелилась и нахмурила во сне тонкие брови. С полуоткрытых губ сорвался едва слышный сонный всхлип.

Прервав клятву потерпевшего поражение, Джейми осторожно придвинул ее к себе, и щека Эммы оказалась прижатой к его груди. С едва слышным довольным стоном Эмма уютно устроилась в тепле его рук, безрассудно доверившись ему. Джейми знал, что может развязать тесемки своих бриджей, спустить с нее позаимствованные у Бона штаны и войти в нее настолько глубоко, что она никогда уже не сможет назвать своим собственное тело.

Но если он поддастся этому порочному соблазну, то окажется ничем не лучше Хепберна. Он превратится как раз в такого типа, которого сам презирает: в того, кто терзает более слабых.

Придется ему бодрствовать, если он должен покинуть ее объятия, как только проснется кто-то из его людей. Джейми уперся подбородком в макушку Эммы и устремил взгляд в темноту, понимая, что рассвет наступит нескоро.


Глава 14


На следующее утро Эмма проснулась и с удивлением почувствовала себя хорошо отдохнувшей. Как будто всю ночь она уютно провела в теплой пуховой постели, а не лежала на ледяной каменистой земле, свернувшись калачиком. Шерстяное одеяло было старательно подоткнуто под ее щеку, но Джейми нигде не было видно.

Эмма встала, позевывая и потягивая затекшие мышцы. Приятный апрельский ветерок разогнал облака, открыв поразительный простор лазурного неба. Люди Джейми бродили по другую сторону костра, завтракали и готовили лошадей к дневному переходу.

Поначалу Эмма решила, что Джейми решил в конце концов поверить ей на слово и не выставил охрану. Но потом она заметила юного Грэма. Тот прислонился к соседнему валуну и делал вид, что вырезает что-то из деревяшки, которая от каждого взмаха клинком становилась еще более бесформенной. Когда Эмма прошла вперед, он сделал несколько шагов за ней следом, пытаясь сохранять при этом равнодушный вид. Она испытывала непреодолимое желание пробежать в сторону деревьев, просто чтобы посмотреть, хватит ли у него мужества остановить ее.

Эмма шла по лагерю, и ее взгляд инстинктивно искал, но не находил высокой, внушительной фигуры Джейми, а его люди старательно избегали ее. Несколько человек даже отвели глаза, когда она прошла мимо, сосредоточенно уплетая за обе щеки рассыпчатую кашу или с удвоенной силой натирая воском уздечки.

Эмме удалось подкрасться к Ангусу и Малькольму, потому что они были слишком заняты спором из-за большого куска подгоревшей пресной лепешки и не заметили ее появления.

— Тьфу ты, пропасть! Я же говорил тебе, что на двоих будет мало, — говорил один, вырывая лепешку из рук брага.

— Хватило бы, если бы не ты! — настаивал второй, тщетно пытаясь ухватить лепешку.

Заметив Эмму, оба с угрюмым видом замолчали.

С плохо скрываемым интересом Эмма рассматривала спутанные каштановые волосы и пухлые губы парней. Даже их искривленные носы, казалось, были сломаны в одном и том же месте.

— Интересно, как вас различают другие люди?

— Вот он — некрасивый, — в один голос ответили братья, указывая друг на друга.

— Понятно, — с озадаченным видом вежливо кивнула Эмма и отступила назад, давая им возможность вернуться к спору.

— Смотри под ноги, девочка, — предупредил ее кто- то, когда она едва не оказалась в костре.

Эмма обернулась и увидела Бона, который сидел на камне. Он склонился над тонким ломтиком бекона, дымившимся на железной скороде с длинной ручкой. И хотя мясо уже здорово подгорело, Бон, похоже, не спешил снимать его со сковороды. Он проследил за ее взглядом.

— Сначала ты украла мои бриджи и ботинки, а теперь, полагаю, захочешь украсть и мое мясо, тоже.

— Я не крала ваши бриджи и ботинки, — с оскорбленным видом ответила Эмма. — Ваш кузен украл их у вас и отдал мне. И потом, мне бы и в голову не пришло лишить вас вашего завтрака, сэр.

Бон фыркнул, подцепил кончиком ножа подгоревший кусок бекона и бросил его на помятую оловянную тарелку.

— Давай, бери, — протянул он тарелку Эмме, нахмурив свое ехидное лицо. — Я не хочу, чтобы ты меня застрелила.

Эмма застыла в нерешительности, ни на минуту не веря в доброту этого человека.

— Давай-давай, у меня не было времени отравить его. — Бон вскинул на нее брови. — Пока не было.

Эмма взяла тарелку, откусила маленький кусочек подгоревшего мяса и не смогла скрыть гримасы отвращения. Все равно что урну облизывать.

— У вас еще есть? — спросила Эмма, в животе у нее уже урчало от голода.

С тех пор как ее отец принял предложение графа, у нее совершенно не было аппетита, а тут внезапно проголодалась. Должно быть, езда верхом и свежий воздух способствовали появлению аппетита.

— А ты жадная девица, а? Ничего другого от женщины Хепберна я и не ждал.

Продолжая ворчать, Бон наколол на кончик ножа другой ломтик бекона и уже собрался шлепнуть его на сковороду, но Эмма остановила его руку.

— Пожалуйста, позвольте мне.

Бон с подозрением посмотрел на нее, потом с неохотой переложил нож с ветчиной в руку Эммы.

— Возможно, все закончится тем, что ты воткнешь мне нож в глотку, — пробормотал он.

Эмма присела с ним рядом на камень и положила свежий кусок бекона на сковороду. Когда мясо начало шипеть, она оглянулась и поняла, что остальные люди по- прежнему не обращают на них никакого внимания.

— Почему они так ведут себя? Как будто боятся меня?

— Они не тебя боятся, — погладил свою тонкую бородку Бон, — они Джейми боятся. Он четко дал им понять, чтобы они тебя не трогали, иначе им придется иметь дело с ним.

— И что же он сделает, если они ослушаются?

— Может, пристрелит, — пожал худым плечом Бон.

— Джейми говорил мне, что считает этих людей своими братьями, — недоверчиво засмеялась Эмма. — Вы действительно считаете, что за меня он убьет одного из них?

— Я не сказал, что он убьет их. Я сказал — пристрелит. — Из-за постоянного блеска в глазах Бона невозможно было сказать, когда он шутит. — Только не волнуйтесь, что из-за этого парни станут меньше думать о вас. Джейми сказал, что ты не его женщина.

Еще день назад эти слова не только привели бы ее в ярость, но и испугали бы. А теперь от этих слов она почувствовала опасную легкую дрожь внутри.

Эмма переключила все свое внимание на мясо и начала сосредоточенно переворачивать его кончиком ножа.

— А у вашего Джейми было много женщин? — внезапно, сама того не ожидая, спросила она.

— У любого парня с таким лицом женщин столько, сколько он хочет.

Через мгновение Эмма поняла, что Бон на самом деле не ответил на ее вопрос. Когда она бросила в его сторону испытующий взгляд, он заморгал ресницами и принял такой невинный вид, какой только могло изобразить его маленькое лисье лицо.