— Теперь я понимаю, почему ты был так великодушен. Зачем убивать человека, если можно наставить ему рога.

— Дуэль тоже могла бы все осложнить.

Хоксуэлл мог себе представить, как все могло быть. Каслфорд не хотел, чтобы леди Роули оказалась слишком благодарной.

— А что насчет твоих рудников? У тебя их много? — поинтересовался Хоксуэлл.

— Во время войны был всего один. Но потом я прикупил еще несколько.

— Вот как? Спрос на железо за последние два года снизился. Цена наследства моей жены здорово упала по сравнению с тем, какой она была.

— Да, спрос упал значительно. Поэтому-то мне и удается покупать рудники дешево.

— Ты считаешь, что будет новая война?

— Я ожидаю последствий войны без войны. Хоксуэлл, ты неглупый человек. Далеко не глупый. Я знаю, что было две причины, по которым разорилась твоя семья. Одной из них была поразительная последовательность твоего отца в проигрывании денег в карты. Другая — это приверженность твоей семьи к земле как единственному источнику дохода.

Хоксуэллу были известны ограниченные возможности землевладения лучше, чем многим. Он не нуждался в наставлениях по этому вопросу.

Каслфорд наклонился к нему ближе.

— Держись за этот завод, друг мой. Сохраняй его, даже если тебе придется продать душу. Через десять лет спрос на железную руду моих рудников и на печи твоего завода сделают нас такими богатыми, что наши теперешние доходы покажутся весьма скромными.

Он взял стакан с портвейном и окликнул кого-то еще из своих друзей, оборвав разговор так же неожиданно, как начал.


Глава 23


Вспоминая прошедший вечер по дороге домой, Верити надеялась, что обед прошел удачно. Хотя самые лучшие люди общества, возможно, и не одобрили ее в качестве новоиспеченной графини и жалели Хоксуэлла за то, что ему пришлось пасть так низко, они по крайней мере могли открыто быть любезными и великодушными, а сплетен им хватит еще на какое-то время.

Уже дома, в своей спальне, пока горничная расчесывала ей волосы, Верити приняла решение.

Она надела новый пеньюар из тончайшего, похожего на шелк, белоснежного льна, без всяких украшений в виде вышивки или другой отделки. Коллин, правда, решила, что он слишком простой, точно так же как многие считают цветы с несколькими лепестками менее красивыми, чем более пышные.

Она было хотела расстегнуть замок ожерелья, но передумала. Ему нравилось, когда она его надевала. Вот и сегодня, по дороге на званый обед, он сказал, что оно подчеркивает ее красоту. Нет, он сказал не совсем так. Он отметил, что это она оттеняет красоту жемчуга, что прозвучало как-то странно.

Она отпустила горничную и тихо постучала в дверь гардеробной Хоксуэлла. Он открыл ей, и она увидела, что его камердинер Драммонд как раз выходит из его спальни.

— Я не хотела мешать, — сказала она. — Если ты все еще…

— Входи. Мне осталось только помыться, но если хочешь, можем поговорить об обеде.

Она села в кресло, а он снял рубашку и склонился над тазом с водой, приготовленным Драммондом. Он намылил мочалку и стал мыться.

Она с восхищением смотрела на его мускулистую спину и на то, как ловко он обливается водой.

— Я действительно хочу поговорить с тобой, но не об обеде.

Он потянулся за полотенцем и вытер сначала лицо, а потом грудь и плечи.

— Слушаю тебя.

— Я хочу просить об одолжении. Мне кое-что от тебя нужно.

— По выражению твоего лица я догадываюсь, что ты не собираешься просить о новом платье.

— Нет. Ничего материального.

— Разумеется. Это было бы слишком просто. Скорее всего твоя просьба мне не понравится, не так ли?

Что она могла на это ответить? Конечно, ему не понравится. И можно было не задавать этот вопрос. Его глаза потемнели, как это всегда случалось, когда он был недоволен.

— Я вижу, что ты не сняла ожерелье. Это означает, что твоя просьба наверняка мне не понравится. — Он засмеялся, но его взгляд был серьезным.

Она встала и подошла к нему. Несколько капель воды блестели на его груди.

— Ты сказал, что, глядя на него, ты забываешь себя.

— На самом деле я сказал, что ожерелье на твоей полуобнаженной груди заставляет меня терять самообладание. — Он взял ее руку и приложил к своей груди. — Если ты собираешься попросить меня о чем-то, что мне не понравится, тебе придется прибегнуть к своим самым лучшим женским уловкам, Верити.

— А что, если их у меня окажется недостаточно?

— Ты себя недооцениваешь.

К сожалению, она как раз была не очень уверена в своих женских хитростях. Даже в свои самые смелые минуты она чувствовала робость.

Она поцеловала его грудь в тех местах, где были капли воды. Потом отступила и начала расстегивать пуговицы пеньюара. Полы распахнулись, обнажив ее тело от шеи до живота.

Хоксуэлл не пошевелился, и она поняла: он ждет, что она сама разденется до конца. Она спустила пеньюар с плеч и позволила ему упасть к ногам.

Он провел пальцами по ожерелью. Потом по коже под ним.

— Ты хотел, чтобы я разделась сама.

— Да. Но не снимай жемчуг.

— Ты скажешь, что ты еще хочешь, или я должна сама догадаться?

— Если я тебе скажу, ты можешь почувствовать себя обязанной.

— Я ничего никогда не делаю по обязанности. Это не в моем характере.

Он улыбнулся, соглашаясь, при этом его пальцы двигались все ниже и ниже.

— В таком случае я расскажу тебе и покажу, а ты можешь выбирать, что тебе нравится. А я со своей стороны позабочусь о том, чтобы тебе понравилось все.

От этих слов ее просьба, с которой она хотела к нему обратиться, как-то поблекла и стала неважной. Ее голова уже была занята исключительно ожиданием наслаждения и тем, как он смотрит на ее тело и это ожерелье и как восхитительны его прикосновения.

Некоторым вещам ее уже не надо было учить. По крайней мере тому, что надо делать вначале. Приблизившись к нему и положив руки ему на грудь, она начала целовать ее, а потом шею и, наконец, губы.

Он обхватил ее ладонями за ягодицы и притянул к себе так крепко, что ее груди оказались прижатыми к его груди, а его твердая плоть уперлась ей в живот. Словно обезумев, он начал осыпать горячими, требовательными поцелуями ее всю, ни на секунду не отпуская от себя. Горячая плоть все больше упиралась в нее, и она пришла в такое же неистовое возбуждение, как он.

Верити не помнила, как ей удалось расстегнуть на нем брюки и спустить их вниз. За ними последовало нижнее белье. Опустившись на колени, она помогла ему полностью освободиться от одежды.

— Ты выглядишь так восхитительно в этом ожерелье. И, по-моему, ты готова.

Она с трудом выпрямилась.

— Да, готова. Но я хочу попробовать что-то другое. Может быть, это?

Она обхватила ладонями его плоть и почувствовала, как он напрягся. Она обвела большим пальцем конец плоти, а потом начала ласкать ее по всей длине. В ответ на это он стал тереть ее соски, и делал это до тех пор, пока у нее не появилось ощущение, будто он, на самом деле, добрался до чувствительной плоти у нее между ног.

— Что ты хочешь? — спросил он.

— Хочу поскорее почувствовать тебя внутри себя.

Ей все труднее было не только стоять, но говорить и даже дышать.

— Я имел в виду твою просьбу.

Она, должно быть, многому научилась, мелькнуло у нее в голове, раз он так быстро сдался.

— Я ждала, что мне понадобятся еще какие-то уловки, — призналась она. Лучше бы она так и сделала, независимо от того, что он сейчас спросит.

Он внимательно на нее посмотрел.

— Я многого хочу от тебя, но не хочу, чтобы ты во всем со мной соглашалась. Что бы ты ни попросила, ты это получишь. Нет необходимости стремиться доставлять мне удовольствие только потому, что я этого хочу.

— Ты даже не знаешь, о чем я хочу тебя просить.

Он кивнул. Она обняла его и поцеловала.

— Мне необычайно повезло, что мне достался муж, который готов согласиться со мной во всем, если ему доставить удовольствие.

В ответ на это она получила жаркий поцелуй и объятие такой силы, что чуть не задохнулась.

— Прикоснись ко мне опять, — пробормотал он ей на ухо.

Она с готовностью выполнила его просьбу.

— Это все, о чем ты хотел меня попросить?

— Нет, не все.

— Что же?

— Твой рот, если захочешь.

Смысла в этой просьбе как бы не было, но она поняла.

— Звучит как-то постыдно.

— Некоторые считают именно так. Ты шокирована. — Он поцеловал ее. — Забудь. Давай ляжем в постель.

Он поднял ее на руки, отнес в свою комнату и положил на кровать. Она ждала, пока он прикрутит лампу, обдумывая его просьбу.

— Может… — начала она.

— Может?

— Леди делают такое?

Он лег рядом.

— Думаю, что не все. Некоторые.

— Те, что участвуют в оргиях?

— Не только. Забудь об этом. Мне следовало подождать лет пять, прежде чем вообще это предлагать.

— Через пять лет такое предложение, возможно, показалось бы мне забавным. По-моему, оно относится к разряду тех, о которых говорят «куй железо, пока горячо».

— Именно так я и подумал, но…

— Меня не только удивила странность этого предложения. Я колеблюсь, потому что… — Она бросила взгляд на предмет их дискуссии. — Мне кажется, что твое предложение имело бы смысл и было бы менее странным, если бы я знала, что он приятный на вкус.

Он прикрыл глаза рукой и рассмеялся.

— Ничем не могу тебе помочь. Я не знаю.

— А у тебя есть какое-нибудь вино?

Он взглянул на нее с удивлением.

— Есть портвейн.

— Мне нравится портвейн.