— Эш, — прошептала она, — благодарность — слишком простая вещь, чтобы я могла просить того же от вас.

— Проклятие! — Эш покачал головой. — Вам следует настаивать на извинении! Я говорил раньше без всякой задней мысли о вашей деликатной натуре и…

— Я не такая хрупкая и не закричу, убегая, и не упаду в обморок.

— Почему все так? Почему? — Он сделал шаг к ней, и ее сердце бешено забилось в груди. — Вы обвиняли меня в играх с женщинами? А ведь это вы, мисс Таунзенд, играете со мной! Вы почувствовали сладкий вкус собственной силы? Вы руководите ситуацией, поводья в ваших руках, что вы доказали уже не один раз. Вам нравится играть со мной, позволять мне вдыхать ваш запах, только для того, чтобы потом вы могли подвергнуть меня жесткой критике?

«Мой запах… почему эти простые слова заставляют меня молить его прикоснуться ко мне? Как я дошла до этого?»

— Я не могу сделать это. Я не питаю иллюзий по поводу своей власти над вами и не сбегу, потому что… — Кэрол колебалась, жар залил ее лицо. — Я не боюсь вас.

— Конечно, не боитесь. А следовало бы…

В ее животе вдруг стало горячо-горячо, и этот жар начал проникать в ее святая святых. Влажный, горячий жар в ответ на его слова.

— Но почему?

— Потому что вы знаете: я не джентльмен. — Эш снова сделал шаг к ней. — Не заставляйте меня, мисс Таунзенд… Только нарушение клятвы может так далеко завести мужчину.

— Вы действительно настолько чудовищны, что прячетесь от людей? Что за грехи вы совершили, мистер Блэкуэлл, обрекая себя на изгнание?

— Чего вы добиваетесь от меня, мисс Таунзенд?

— Я хочу, чтобы вы сказали мне, почему так упорно стараетесь быть… — Кэрол колебалась, не зная, как описать его добровольное изгнание. — За что вы наказываете себя, Эш? Зачем портите свою собственную жизнь?

— Все несчастья заслуженны, — прошептал он.

Кэролайн покачала головой и с трудом перевела дыхание, прежде чем ответить, потому что его вид, такой ранимый и искренний, заставлял ее сердце болеть от желания прикоснуться к нему.

— Это философия, под которой я не могу подписаться, Эш. Вы намекаете, будто обладаете силой вызывать страдания, и пока люди думают о себе как о хозяевах своей судьбы…

И снова эта улыбка Эша, такая дикая и обаятельная…

— Не кажется ли вам странным, что мы философствуем в моей спальне, мисс Таунзенд? И вы продолжаете свою полемику, когда я в двух секундах от того, чтобы продемонстрировать вам, каким неджентльменом я могу быть? Предлагаю вам последний шанс уйти, Кэролайн.

Она чуть не задохнулась и, не найдя слов, просто покачала головой.

— Нет.

— Что бы вы ни говорили, вы не сможете ничего исправить даже со всем богатством у ваших ног. Вы можете достаточно смело заявлять, будто не ищете мужа, но не думаю, что вы хотите лишиться шанса на хорошую партию, Кэролайн. Даже ради меня.

— Даже ради… вас. — Кэролайн старалась думать о словах, которые сформировали бурю желаний и отчаяния внутри ее. — Вы были правы, когда сказали, что ни один из нас не хозяин своей судьбы. Мы такие разные, вы и я, но у нас много общего, Эш. Когда я вернусь в Бостон, меня ждет моя жизнь, и там мое будущее. И ничто не изменит этого.

— Вы не знаете этого, Кэролайн.

«Вы познали любовь, но ничего не получили от этого, Эш. А я отдала бы все, чтобы испытать это…» Вслух же она сказала так спокойно, как только могла:

— Я остаюсь, потому что хочу быть смелой. Хотя бы раз в жизни быть смелой…

Расстояние между ними сократилось, и Эш нежно взял ее лицо в свои ладони, теплые и сильные. Его глаза старались проникнуть в ее глаза.

— Я не могу.

— Не можете? — Кэрол не знала, сможет ли говорить, но потом сказала: — Поцелуйте меня.

— Нет, если это все, чего вы хотите… — процедил Эш сквозь сомкнутые зубы, его голос был низкий и угрожающе хриплый, от чего ее колени задрожали.

— Если я мучила вас, если причинила вам боль… Я не хочу обманывать вас, Эш, но, если вы не поцелуете меня сейчас, я думаю, мое сердце разорвется от горя.

Секунды шли, и Кэрол замерла в страхе ожидания… он не решится… Но тут же оказалась в его объятиях, его губы накрыли ее губы, и, Боже, что это было за облегчение!

Ее никогда не целовали до того, как Эш поцеловал ее после неудачной попытки проехаться на лошади, и Кэрол всегда воображала, будто это по меньшей мере странно, когда один человек прижимается губами к губам другого. Это всегда выглядело так прозаично и смешно, все эти вежливые и холодные обмены поцелуями между ее кузенами и другими родственниками, которые ей не раз приходилось наблюдать. Но здесь, здесь не было и намека на вежливость или холодность.

Когда шелковые губы Эша прикоснулись к ее губам, то это было похоже на электрический разряд. Стоило ему захватить ее нижнюю губу и обрушить на нее бурю своей страсти, Кэрол лишилась способности думать. Эш отклонился назад, терпеливо убеждая ее открыть свои губы, только для того, чтобы обследовать языком интимные глубины ее рта, демонстрируя, что сейчас она наконец-то получит «настоящий и продолжительный» поцелуй.

Каждое нервное окончание, казалось, натянулось, как нетерпеливый тростник, стремящийся к солнцу, и Кэролайн поняла, что время команд и поучений прошло. Приподнявшись на цыпочки, она положила руки ему на плечи и впитывала жар его тела через барьер материи. Ей казалось, будто она подобно виноградной лозе взбирается на прочную скалистую стену. Ее хватка стала крепче, когда колени задрожали от нахлынувшего незнакомого желания, охватившего ее. Не было никакой логики, только море ощущений, лихорадочный жар и прелюдия к знакомству с миром инстинктов и желаний.

Эш оторвался от ее рта только для того, чтобы прижаться губами к ее шее, и она застонала.

Эш быстро отпустил ее, отпустил только для того, чтобы развернуть спиной к себе, затем его поцелуи продолжились, касаясь нежных изгибов шеи, дразня кожу пониже уха и того места, где шея переходит в плечо, от чего по ее спине пробежали мурашки. Кэрол дрожала от сильного порыва жара, который пробежал вниз по спине к развилке бедер, пока не убедилась, что ее тело словно лишилось костей, и вся она превратилась в существо, состоящее из влажной расплавленной плоти.

Одной рукой Эш удерживал ее на месте, тогда как другой начал расстегивать бальное платье, дразня своими прикосновениями и заставляя дрожать от нетерпения. Кэролайн откинула голову и закрыла глаза в ожидании.

«Это то, чего я хотела, когда он смотрел на меня в карете. Все это».

Эш медленно спустил платье с ее плеч и начал ласкать и дразнить каждый дюйм открывшейся кожи. Едва прикасаясь, его рот творил волшебные вещи, и каждая ласка его губ заставляла ее хотеть большего. Дорогое платье упало на пол, и она небрежным движением ноги отбросила его в сторону, не думая ни о чем, кроме Эша.

Шнуровка ее корсета не представляла трудностей для его опытных пальцев, и Кэрол лишь вздохнула, когда предметы нижнего белья начали падать на пол один за другим, позволяя ей, наконец, насладиться сладким ощущением избавления от корсета. И с каждой секундой освобождения от деталей туалета Кэрол ощущала себя все более свободной и странно раскованной.

Руки Эша оставили ее плечи и спустились ниже, на какое-то мгновение обняли ее, но лишь для того, чтобы подняться вверх к груди и ощутить ее тяжесть в своих ладонях. Соски тут же затвердели в ответ на этот шокирующий контакт, тонкий шелк рубашки делал прикосновения еще более волнующими. Кэрол прогнулась, отдаваясь во власть его рук. И тут же была вознаграждена новой лаской: пальцы Эша кружили по нежным коралловым кончикам, дразня и лаская, пока она тихо вздыхала и изгибалась в его руках от тех молниеносных ощущений, которые исходили от его рук.

Его частое дыхание отдавалось в ее ушах, одна из его рук спустилась и легла на бедро, удерживая ее в нужной позиции, а сам он начал ритмично двигаться за спиной, прижимаясь к ягодицам, увеличивая трение одежды и плоти. Кэрол почти закричала, когда поняла, что твердый выступ не что иное, как его возбужденный член.

Даже при том, что какая-то одежда осталась на ней, она могла чувствовать его устрашающий размер и форму. И это заставило ее дрожать.

Внезапно Эш развернул ее так, чтобы подхватить на руки. Кэрол взмахнула ресницами и тут же утонула в синеве его глаз. «Я должна испытывать страх, не так ли? Но разве может женщина испытывать страх, когда мужчина так смотрит на нее?»

Подойдя к постели, он, шутя, бросил ее на середину.

Она прикусила нижнюю губу, стараясь справиться с волнением.

— Эш…

Он покачал головой, новая энергия пробудилась в них обоих, пока он, стоя у кровати, быстро расстегивал пуговицы рубашки.

— Не надо слов, Кэролайн. Не сейчас.

«Не сейчас». Значит, будет и другой раз? Это замечание заставило ее ощутить влажное, скользкое желание, которое исходило из глубины тела, и новая волна вожделения почти заставила ее заскулить. Кэрол не могла поверить, что это не сон, что она в его постели и бесстыдно наблюдает, как он раздевается, и с нетерпением ждет, когда он возьмет ее.

Эш стянул рубашку и, прежде чем она могла восхититься формой его груди, расстегнул брюки и предстал перед ней во всей своей красе. Кэролайн ахнула от этого потрясающего зрелища, в уме сравнивая его со скульптурами, которые видела. По сравнению с классическими статуями с их фиговыми листьями Эш являл собой живой пример мужской красоты, ничем не прикрывая свою невероятную эрекцию.

Кэрол понимала, что смотрит на него во все глаза, но то, что она видела, превосходило все ее фантазии. Это был пик мужской силы, и ее уверенность поколебалась.

«О Боже, выдержу ли я… это?»

Эш, встав на колени на краю постели, начал освобождать Кэролайн от нижних юбок. Каждое прикосновение его рук к коже воспламеняло нервы и зажигало огонь внутри ее.